Дом, милый дом плюс Лолита советского разлива

Леонид Ярмольник, Валерий Тодоровский, Ирина Розанова внимают прессе. Фото автора

Вышла в прокат новая картина Валерия Тодоровского «Одесса». Не всем журналистам повезло увидеть «Одессу» на открытии «Кинотавра»; остальным ее показали накануне московской премьеры в МИА «Россия сегодня». Зато с бонусом – пресс-конференцией после показа, на которую пришли Валерий Тодоровский (автор идеи, режиссер и продюсер), Леонид Ярмольник (продюсер и исполнитель одной из главных ролей), актриса Ирина Розанова, композитор Анна Друбич, сценарист Максим Белозор.    

Сперва о фильме. Несомненно, это пазл, сложенный из детских воспоминаний  режиссера, свои первые 10 лет прожившего в Одессе,  - воспоминаний, состоящих из звуков и ощущений, открытий и наблюдений. Мальчику в фильме восемь лет, звать его Валериком и он (Степан Середа) поразительно похож на Тодоровского. Фильм начинается с того, что отец (Евгений Цыганов) привозит  сына в летнюю Одессу к бабушке с дедушкой. Через три дня отца, сильно занятого журналиста-международника, должна сменить мама мальчика, но в городе объявляют чрезвычайное положение в связи с холерой и все планы летят к чертям.  Сильно занятый застревает у тестя с тещей, где также обретаются другие две дочери со своими непутевыми мужьями, и периодически зависает на телефоне с женой. Московские гости в колоритной одесской семье, где никто за словом в карман не лезет, – отправная точка.

Фильм длинный, 130 минут, и большая его часть смотрится с восторгом и удовольствием – благодаря  атмосферности, сотканной из бесконечного курлыканья горлинок, скрипа трамвая, звука приморского ветра, чудесного одесского говора. И благодаря отличным, отличнейшим актерским работам! Старшую сестру играет Ксения Раппопорт, которую не сразу узнаешь в махнувшей на себя рукой женщине, стерегущей пьющего мужа-композитора, среднюю «занозу» – Евгения Брик. Патриарха семьи, старого еврея, при этом советской выделки антисемита, играет Леонид Ярмольник (и как играет – возможно, это лучшая его роль), а рыжую старуху-мать, то и дело сбивающуюся на идиш, – несравненная Ирина Розанова. Это поразительно, на какой тонкой грани она существует, не  проваливаясь в анекдот и банальность, и это поразительно, какой возрастной пластикой она в этой роли владеет.  

Сцена, когда старики узнают, что одна из дочерей с мужем подали документы на ПМЖ в Израиль (а на дворе 70-й год!) достойна греческой трагедии и одновременно трагикомична. Старик заявляет, что он никакой не еврей, а советский человек, дочь же – предательница, и грозит походом «на Бабеля» – в КГБ. Что и осуществляет, после чего возникает еще более трагикомическая ситуация с выставлением его из дома и бродяжничеством по городу под присмотром зятя. Если бы режиссер пошел по этой линии и дальше… Или по линии чрезвычайного положения, когда стреляют не только в воздух, но и в людей (сцена ночной ловли рыбы). Вместо этого появляется, условно говоря, любовная линия – на мой взгляд, неорганичная, нелогичная и прекрасный фильм ухудшающая. 

Взаимное влечение «дяди Бори» и 15-летней соседки Ирки (Вероника Устимова). Ну, положим. Бывает. Опять же смертельная опасность обостряет  желания и побуждает к неосмотрительным поступкам. Неожиданный для обоих поцелуй. «Постельная» сцена, когда герой, просыпаясь утром, обнаруживает рядом прижавшуюся к нему соседку и разумно гонит ее прочь. На этом бы и остановиться – или продолжить историю до ее логического завершения. Но после того, как отец с сыном отправляются на океанский лайнер, чтобы выдержать пять дней карантина и получить разрешение на выезд, - неожиданный поворот. Борис сует стюарду деньги – и на корабле  появляется Ира под видом его младшей сестры. На кой ему это, рвущемуся на место собкора в Германии, ему мало головной боли из-за уезжающих в Израиль родственников?.. Уж не говоря об ответственности и перед девочкой, и перед семьей – а он подан в фильме как порядочный человек и семьянин. Заявляется патриарх – «Отдай Ирку» - не отдает. Танцы, ревность... Опять поцелуй, в крошечной каюте, его видит проснувшийся Валерик – крик, бег, погоня, прыжок за борт мальчика, а за ним Бориса и Ирки… Вампука какая-то. «Лолита» одесского разлива.

…Выйдя на сцену, Тодоровский сразу сказал, что это история из его детства, он был на этом корабле – с обязательным тетрациклином за едой и танцами на палубе по вечерам. Рассказал про «этот адский ребус – из разных городов создать Одессу. Желание снять этот фильм было настолько велико, что я пошел на это». Оказывается, основная часть съемок прошла на  «Мосфильме», где  был воспроизведен одесский дворик с балконами и верандами; улицы снимались в Таганроге и Ростове-на-Дону, а морские сцены – в Сочи (голливудский оператор Роман Васьянов море снимает невообразимо – будто сам является его частью. Кстати, картина снята на «Кодак», что нынче редкость). 

Оказывается, снимать в Одессе можно было – разрешение получили, но количество возможных проблем перевешивало. Объяснил Ярмольник: «Мы боялись происков-диверсии относительно группы и не могли рисковать. Я в списке запрещенных к въезду (горжусь тем, что в нем и Алиса Фрейндлих) – не надо завидовать, Валерий Петрович, вас там нет». А про свою роль сказал: «Первая, где я не знаю, как кто выступил – как артист или как человек. Думаю, я не играл, а существовал, вспоминая схожие характер и реакции моего отца».

«А на Украине разрешат ваш фильм?» – это, конечно, главный вопрос по нынешним временам. Тодоровский ответил, что был бы этому счастлив. 

Конечно, прозвучал и всегдашний, поражающий своей оригинальностью вопрос: «Как вы работали над образом?» Ярмольник ответил с присущим ему юмором: «Следил за своим одесским говором, чтобы он не скатился в пародийность и КВН, у нас был специальный слухач. Что касается идиша, несмотря на свое происхождение, я его не знал. Что касается рязанской еврейки Розановой – для нее он был открытием, но на слух она его воспроизводила точнее и лучше меня». «Рязанской!.. Из дворян мы, такие люди, как Андрон Кончаловский, зовут Розанова, остальные Розанова, – парировала Ирина. – Я замотала педагогов по идишу, это правда. Мне как актрисе жалко, что это не сериал». Ее спросили, сравнила бы она Валерия Тодоровского с его отцом Петром Тодоровским, ведь она снималась у обоих? Отвечено было тоже не без юмора: «Валера намного хуже и характер ужасный. С Петром Ефимовичем было как-то душевнее. Не знаю, чем они отличаются – временем?»

Действительно, в сериале явно было бы о чем рассказать помимо холеры. Но режиссер захотел снять свой «Амаркорд» – его право.