Великая сила мотивации

На первый взгляд – обычный преподаватель, а на самом деле – ученый с мировым именем. Фото Дмитрия Коробейникова/PhotoXPress.ru

На состоявшейся  летом церемонии ТЭФИ лучшей просветительской программой был признан «Полиглот» («Культура»). Это уникальный  проект, который представляет собой интенсивный курс изучения иностранных языков (каждый – за 16 уроков) под руководством синхрониста и психолингвиста Дмитрия Петрова, чей метод быстрого изучения языка признан самым эффективным на сегодняшний день. Обозреватель «НГ» Вера ЦВЕТКОВА встретилась и поговорила с Дмитрием ПЕТРОВЫМ.

– Дмитрий, судя по награде и тому, что в эфире прошло уже шесть языков (английский, итальянский, французский, испанский, немецкий, хинди) – программа пришлась ко двору и будет продолжаться?

– В ноябре намечена запись «16 часов с португальским», далее, возможно, будет греческий язык.  

– Не надоело вам еще телевидение?

 - Во-первых, мне очень нравится делиться тем, что помогло мне самому, а сам я в разной степени освоил десятки языков по своей методике. Во-вторых, для меня это определенный вызов: до сих пор мне не доводилось проводить, к примеру, тренинг на хинди. Ищешь подходы – то, что работает в одном языке, может сработать или не сработать в другом... В третьих, я долгое время трудился в медийной сфере – лет эдак 15 на американском ABC News.  

– Так вы опытный! А где еще вы работали?

– Нигде и никогда – в штате, даже в советское время состоял на почасовой оплате. Работал пресс-секретарем посольства Португалии. Работал на конференциях как переводчик-синхронист. Сопровождал в поездках западных политиков. Работал с российскими президентами. Перед Олимпиадой в Сочи провел тренинг для администрации города. 

– Судя по тому, что вы не ограничились наукой, написанием книг и учебников, вы любите работать с людьми?

– Мне они очень интересны. Мне интересно открывать новых людей, интересно их узнавать и проверять свои догадки на их счет. Это касается и жизни, и работы.

– Кто определяет, какой язык изучения на «Культуре» будет следующим, – редакторская группа, вы сами? И как осуществляется набор участников? Смотрю, это сплошь актеры и писатели (кстати, наша Алиса Ганиева из «НГ-Ex Libris» учила у вас там хинди). Небось приглашаете родных-знакомых?

– Ну, родных-знакомых не напасешься... Что и кто, решается вместе с руководством канала.  Бывает, появляются люди, которые выплывают откуда ни возьмись... Условий для участия в программе три: необходимо, чтобы участники не боялись камеры, чтобы они не знали данный язык и имели мотивацию. Все дело в мотивации. На первом занятии обязательно задаю им вопрос – зачем? Что привело? Можно вложить в человека некий набор знаний, но если не вдохнуть в это искру божию – это знание останется мертвой структурой. Искрой божией в языке является мотивация. Если нет импульса, чего-то такого, что заставляет вас стремиться овладеть языком, то все остальное не работает.

«Полиглот», после последнего урока хинди.  Фото со страницы Алисы Ганиевой в социальной сети Facebook

– Признайтесь, занимались с учениками вне кадра?

– Некоторые прибегают за пять минут до начала съемки и сразу по ее окончании растворяются. Все занятия – в кадре. Наши 16 уроков – самый простой базовый уровень, который  дает представление о языке,  его структуре и снимает некие барьеры. В каждом языке есть своя таблица умножения, есть и высшая математика, которая не всем доступна и не всем нужна, а есть доступная всем арифметика – разговорный язык. По моему наблюдению, абсолютному большинству не хватает простых практических вещей. Бывает, люди знают грамматику, но не могут связать двух слов. Мы боимся языка и решаем: «Либо я говорю идеально, либо молчу». Для меня в языке 50% – это чистая математика, освоение алгоритма и навыков комбинаторики, а 50% – чистая психология, умение избавиться от внутренних блоков. 

– Суть метода – говорить на языке с первого дня, причем о себе, любимых, чтобы включались собственные образы и ассоциации, и довести до автоматизма базовые алгоритмы языка, так?

– К созданию метода побудил эгоизм. Когда в какой-то момент я понял, что такими темпами, как принято в академической системе, я никогда не выучу столько языков, сколько мне надо, пришлось ради себя, любимого, придумывать какие-то короткие пути, чтобы срезать эту длинную извилистую дорогу и достичь того же самого, но раньше и с большим эффектом. Ну и, конечно,  возмущение по поводу того, что люди после 10–15 лет изучения языка не могут на нем говорить. 

– Считаете, что языку у нас обучают неоправданно долго – с каких  же позиций преподаете в Московском лингвистическом университете?

– Я преподаю устный и синхронный переводы на пятом курсе тем, кто язык знает уже неплохо и обучается профессиональным навыкам.

– А синхрону можно научить?  Разве это не просто высшая степень овладения языком?

– Знание языка и умение переводить – две большие разницы, а умение переводить, переводить устно и переводить синхронно – это три большие разницы. Синхрон предполагает не только знание языка, но и наличие некоторых спортивных и артистических качеств. В частности, выносливости и умения вживаться в образ. А еще  требуется переводить не слова, а смысл сказанного. 

– Последнее, на что вы обращаете внимание на своих телеуроках, – это произношение, не так ли?

 – Есть несколько тормозов-мифов, которые вызывают у людей панический ужас, и произношение среди них. Мифическое понятие – говорить на языке без акцента, сразу напрашивается вопрос: а это как? Каждый носитель языка говорит по-английски с акцентом – лондонским, нью-йоркским, шотландским, ирландским, австралийским. Структура языка – превыше всего. Овладел алгоритмом языка на уровне автоматизма – после этого можешь шлифовать его как угодно, добиваться звучания, как в какой-нибудь деревушке на западном побережье Англии, если это интересно. Там, где я учился и ныне преподаю, уделялось и уделяется очень большое внимание произношению; помню, когда мы, студенты, сталкивались с людьми из Британии, выяснялось, что ни один англичанин не получил бы у нас на экзамене по фонетике выше тройки. 

На одном из уроков английского. Кадр из программы «Полиглот»

– Знаю, вы считаете, что английский структурно на порядок легче остальных европейских языков. Мне казалось, легче выучить испанский или немецкий...

– ...иначе английский не стал бы универсальным языком. Смотрите, в определенную историческую эпоху происходит стремительное упрощение грамматики: язык теряет все флексии, глаголы перестают спрягаться, существительные перестают склоняться. Англия стала морской державой  – появилась необходимость в достаточно простой и воспроизводимой системе информации. В немецком 16 форм определенного артикля – в английском одна. В немецком четыре падежа – в английском ни одного. В немецком, как и в русском, три рода – в английском ни одного. Объективно английская структура самая простая.

– А фразеологизмы, идиомы? Поди переведи «белую ворону» – оказывается, в английском она оdd man out. Или «авось» – мay be тут явно не канает! А как переведешь «по мощам и елей»? Мне вообще кажется, что чем богаче у человека с родной речью – стилистикой, лексикой, тем труднее ему войти в чужой язык.  

– Известная ситуация: как перевести русское ругательство «козел» на английский? Никак, там это не работает, потому что в английском это название животного, и только. Нужно знать менталитет, культуру, историю страны; словарный запас и грамматика – только надводная часть айсберга. Человек, который начинает себя более-менее свободно чувствовать в стихии чужого языка, как мне представляется, должен воспринимать язык не просто как набор грамматических структур, а как многомерное пространство, как еще одно измерение, в котором вы тоже можете существовать. Родной язык мы же не воспринимаем как систему падежей и спряжений, сначала мы учимся понимать и говорить и только потом писать по правилам. Для нас это система образов, эмоций, ощущений... Тот, кто сумел найти такую же систему образов в другом языке, может овладеть и нюансами этого пространства-измерения, что на практике проявляется в овладении стилистикой другого языка.

– А вот тигр, перевезли его из Лондонского зоопарка в Московский – и вместо  привычного meat он слышит «мясо» – он что, стал понимать другой язык? 

– Он просто не перестал любить мясо. Вот она, великая сила мотивации! Любое слово и у человека, и у животного обязательно связано с контекстом. Спрашивается, если тигр будет скитаться по всему миру и соответственно сочетание звуков, обозначающих обед, будет меняться, а суть, которая за ними следует, – нет, следует ли считать его полиглотом?

– Похоже, вы и с психологией неплохо знакомы?

– В конце 80-х – начале 90-х накатила волна приезда сюда западных психологов – я переводил и их тренинги, и частные консультации. Очень многое взял из общения с этой сферой, что впоследствии использовал как в жизни, так и в работе. 

– Суммируя: экий вы, Дмитрий, необычный преподаватель.

– Ну что вы, что вы. Красота – в глазах смотрящего.