Вера Цветкова. В субботу на Первом канале необычная премьера: спецпроект «Общее дело», посвященный крайне болезненной и актуальной для россиян теме – алкоголизму. Не менее необычно, что вести его будет (в паре с Марией Шукшиной) Петр Толстой – самое серьезное и ответственное «лицо» канала.
– Петр, вот это новость – вы будете вести новое антиалкогольное ток-шоу! До сих пор вы держались строго в своей нише итогового воскресного «Времени».
– Действительно, я не катаюсь на коньках, не пою, не летаю на вертолете и вряд ли приму участие в проекте «Последний герой», поскольку график моей занятости на работе ежедневный и практически без выходных. Почему согласился вести новый спецпроект Первого? Уж очень важная тема – как обществу себя обезопасить от такой национальной угрозы, как алкоголизм. Стоит отъехать от Москвы на 100 километров – понимаешь, насколько это реальная и серьезная проблема.
– Расскажите поподробнее о формате.
– Называется все это – проект «Общее дело», так как касается каждого, ведь алкоголизм – это кирпич, который падает на всех. Ты можешь быть трижды трезвенником, но подвернуться на дороге пьяному водителю. Посыл наш очень простой – это желание разобраться в серьезной общественно-значимой проблеме всем вместе, подключая и зрителя. Мы собираем в студии очень разных людей – сторонников, противников, специалистов, пострадавших и т.д. Вы у экрана телевизоров, а мы в студии смотрим документальный фильм, посвященный какому-то аспекту проблемы (на премьерной программе он будет о детском алкоголизме). Есть поразительные факты по поводу энергетических напитков, казалось бы, безобидных и широко употребляемых школьниками. После просмотра происходит обсуждение и фильма, и самой проблемы. Наша с Машей роль во всем этом – модераторы. Вести ток-шоу довольно сложно, доложу я вам, поскольку главным плюсом ведущего является способность перебить гостя на тридцатой секунде, тогда как он на тридцатой секунде только подходит к началу формулирования своей мысли.
– Похоже на документальный вариант «Закрытого показа»┘ А какова ваша личная позиция?
– Я не сторонник абсолютной трезвости – люблю выпить сам и никогда никого не буду убеждать, что рюмка водки убивает клетки мозга (считаю это медицинским допущением – может, убивает, а может, и нет). Вещать с экрана: «Люди, ни капли!» – я не стану, я – за конструктивный разговор и ограничительные меры. Но то, что повальное пьянство убивает у нас целые поколения, это факт.
– Так, может, необходим запрет, как при Горбачеве? Народ страшно был недоволен, но смертность-то в стране упала!
– Да проходили мы все эти запреты, не вижу я в них эффективности┘ Ситуация сильно изменилась по сравнению с горбачевскими временами: люди повзрослели, стали смотреть на вещи более современно. Да и вообще нельзя считать народ малым дитем. Человек сам должен решать, пить или не пить. Разумные меры ограничения – вот что необходимо. Не продавать алкоголь ночью, чтобы не было возможности добавить (хочешь посидеть с друзьями, запасись днем). Безусловно, запрет необходим на продажу алкоголя детям до 18 лет. И на самогоноварение, чем так наводнена провинция.
– По закону алкогольные напитки запрещено продавать лицам до 18 лет, но как контролировать это на практике? Приставить по инспектору к каждому коммерческому киоску? Бизнесмену его бизнес важнее, чем здоровье нации.
– Да плевать на бизнесменов – для государства точно важнее здоровье нации, а не интересы бизнеса. Если бы было иначе – я бы лично не хотел жить в таком государстве, оно – обречено. Идея набивать карманы за счет того, что твои сограждане дохнут как мухи, отвратительна. Как контролировать? Очень просто: милицейские проверки, отъем лицензий. Пять-шесть отозванных лицензий – и продавцы будут требовать паспорт, я вас уверяю.
– А я вас уверяю – коммерсанты договорятся с проверяльщиками, дело лишь в сумме у.е. Ну если вокруг коррупция и лоббирование интересов! Кстати, связка «великая депрессия – сухой закон» не наводит на мысли?..
– Эта взаимосвязь была, но к чему привела? К появлению мафии, которая отлично на сухом законе обогатилась. Я – против сухого закона, да его и нереально ввести в нашей стране. Свобода лучше, чем несвобода. А с киосками можно найти выход – вон в Швеции, если подросток покупает алкоголь, стоит система, которая это дело фиксирует и отсылает снимок в комиссариат. Если вы о человеческом факторе.
– И опять мы боремся со следствием: и наркомания, и брошенные младенцы, и алкоголизм – есть следствия.
– Нельзя согреть космос паяльной лампой – это правда. Однако по мужской смертности мы обгоняем все африканские государства. Систематически уходит в запой у нас каждый двадцатый. И самая высокая статистика в мире по отравлению алкоголем. Стыдновато для великой державы. Я бы не ставил мегапросветительских целей, я думаю вот что: на телевидении показывается столько всякой дряни, что если после нашей передачи хотя бы пять, семь, десять семей задумаются о том, что пьют их дети в парке, – уже хорошо. Проект «Общее дело» навредить может? Нет. Помочь? Да. Есть возможность всерьез поговорить о проблеме с нацией – уже неплохо. Почему не использовать телевидение, которое является оружием массового воздействия?
– ┘или поражения. ТВ большую лепту внесло в дело безнравственности и бездуховности нынешнего молодого поколения. Нет бы заняться нравственным воспитанием населения с младых ногтей – зубрили бы дети с первого класса десять заповедей, изучали бы историю религий, глядишь, и не возникло бы такого понятия, как «детский алкоголизм».
– Сейчас как раз идет диалог светской власти с Церковью, но одним преподаванием ситуации не исправить. Добро и зло находятся в самом человеке. Кто на себя может взять подобное – нравственное воспитание нации? Это невозможно, на такое замахнуться могут только дураки или святые, но святых у нас что-то в последнее время не наблюдается. Моральных авторитетов не осталось после смерти Солженицына. Что касается негативной роли ТВ – мы, телевизионные, как мастера Средневековья, работаем на спрос и заказ. Как сказал один топ-менеджер: «Если бы смотрели на «Весну» Боттичелли – я бы показывал «Весну» Боттичелли».
