Выгодный жанр

Продюсер, многолетний ведущий программы «Военная тайна» и заместитель генерального директора телекомпании РЕН ТВ Игорь Прокопенко по документально-публицистическим проектам рассказал корреспонденту «НГ» о проблемах документальном кино.

– Игорь, из-за кризиса везде производство сокращают, а вы собираетесь запускать новую документальную линейку («Мужские истории»).

– Мы на РЕН ТВ почти все документальное кино производим самостоятельно – дело это сложное и хлопотное, но игра стоит того. Мы зависим только от себя и при осознанных усилиях получаем гарантированный продукт. К ежедневной документальной линейке в прайме, которая у нас существует второй сезон, мы шли, наверное, лет десять. Цифры неплохие, но сказать, что у нас идет все как по маслу, не могу. Документалистика – жанр, я бы сказал, очень нервный. Реакция зрителя на неточность в выборе темы – мгновенна, причем зачастую абсолютно иррациональна. Например, мы долго спорили – ставить в прайм или нет проект под названием «Лунный город». Это интересная, в чем-то даже сенсационная работа об освоении Луны, научная и основательная. Как вы понимаете, в ней не было даже намека на желтизну – ни «звезд», ни инопланетян. А цифры выскочили на удивление хорошие. Вот вам и расчет┘ Парадокс заключается в том, что, как только мы, продюсеры, начинаем думать, что все знаем про зрителя, тут-то он и преподносит сюрприз и, побивая все рейтинги, начинает смотреть очень тяжелую, политически заостренную пятичасовую работу под названием «Чеченский капкан».

– Не пробовали разгадать секрет зрительской приязни?

– Когда-то, пытаясь в этом разобраться, я даже составил документ под названием «Формула зрительской любви к документальной продукции», где изложил самый короткий путь к успеху. «Формула» состояла из семи пунктов со следующими жанровыми и тематическими особенностями: скандалы, непознанное (НЛО, прорицатели и т.д.), война, постельные сцены знаменитостей (личная жизнь звезд) и прочее. Но такая формула – это оружие обоюдоострое. Пользуясь ею, можно действительно быстро взвинтить рейтинг, а в итоге прийти к тому, что рейтинга не будет вообще. От чрезмерной эксплуатации темы наступает пресыщение, и зритель перестает смотреть то, что еще вчера у него вызывало ажиотажный интерес. Или другой пример. В недавнем прошлом сумасшедший рейтинг вдруг стал приносить так называемый позитивный контент. Где всегда очень симпатичные, милые герои, которые все время попадают в пикантные ситуации, и даже если плачут, то делают это красиво; все это приправлено легким юмором и дополнено обаянием остроумного промоушна. Казалось, найден наконец универсальный рецепт успеха. Но вот наступает новый сезон, делается все то же самое – а чуда не происходит, обычные цифры┘ Почему? Не знаю. Есть такой термин – «возгонка», когда интерес очень быстро выжигается. Нельзя кормить только сладким или только горьким.

– Зависит ли качество документального кино от его стоимости?

– Вряд ли мои коллеги похвалят меня за эти слова, но я считаю, что в документалистике нет линейной зависимости между стоимостью и качеством. Гениальное кино можно снять на бытовую камеру почти бесплатно. Ведь что такое документальное кино: это автор, это мысль, это герой, это сама жизнь, которая, слава богу, дается нам бесплатно. Так что не все тут определяется деньгами. Это я к тому, что, если кто-то хочет делать документальное кино, он будет его делать вне зависимости от обстоятельств...

– С некоторых пор политика зрителя интересует меньше, чем гламур?

– Согласен, политическая проблематика представлена в документальных работах меньше, чем хотелось бы социально активной части зрителей. Я и сам пытаюсь разобраться, почему политика на экране сейчас мало интересует зрителя. Наверное, потому, что человек рассматривает телевидение в первую очередь как развлечение. Ему не очень интересно про партии, но он не прочь посмотреть про то, что носит под шубой дочка бывшего партийного лидера. Популярностью пользуются истории нянь, домработниц, личная жизнь звезд... Политическая документалистика на 99% зависит от личного выбора конкретного продюсера или конкретного журналиста. Который выбирает, что ему делать интереснее, проще, денежнее в конце концов┘ У нее враг посильнее, чем предчувствие начальственного окрика, – законы рынка. Российские телеканалы представляют собой коммерческие предприятия, а значит, и развивается наше телевидение исключительно по законам коммерции. И получается, что даже самый талантливый «политический» проект за редким исключением проигрывает самой «средней» документальной истории из личной жизни звезд. Могу сказать это со всей долей ответственности человека, который экспериментирует в этой области вот уже десять лет. Продюсер стоит перед выбором: либо поставить в сетку «политическое» и при весьма среднем рейтинге нажить кучу проблем, либо спать спокойно. Акционеру все равно, какие программы идут в эфир, – его волнует прибыль.

– Цензура совсем ни при чем?

– Я считаю, что тема цензуры у нас во многом надуманна. В журналистской тусовке ею очень модно стращать друг друга, прикрывая собственное бездействие. Мол, что вы хотите от меня – цензура┘ Но ведь делает же Марианна Максимовская свою программу, значит, можно, надо просто этого очень хотеть и бороться за это право. Оксана Барковская сделала «Норд-Ост. Дневник с того света» и «Последний звонок Беслана» – мощные, социально заостренные и очень неудобные для власти работы. Серьезные люди говорили ей: зачем тебе это надо, все равно запретят. А она все-таки взяла и сделала, потому что считала это своим нравственным долгом. И никто не запретил┘

– Чем объясняется нынешний интерес федеральных каналов к документальных жанру?

– Эфирная документалистика существует в двух категориях: так называемая необязательная дневного эфира, которую, как правило, покупают за границей (мир животных, мир природы, непознанное – классический «бибисишный» формат), и российская, стоящая в прайм-тайм на всех основных каналах с 22.30 до нуля часов (у нас это слот 22.00). Такая документалистика, если она сделана правильно, дает очень хорошие рейтинги. А еще иметь в сетке документальную продукцию очень выгодно, потому что час документального фильма на несколько порядков дешевле, чем час игрового сериала.