Евроневидаль

Нестандартная Мария Шерифович с «Молитвой» на сербском языке победила стандартный европоп.
Фото Reuters

Представители России на Евровидении долгое время смотрелись каким-то непреодоленным комплексом. Стесняясь самих себя, мы выступали там вечно с какой-то ненужной натугой, зная при этом заранее, что места, даже близкого к призовым, нам все равно не дадут – такова мировая политика. И практика. Россия не могла быть первой ни в каком «евросписке» – и все. А мы все равно старались. Посылали лучшее – например, Аллу Пугачеву. И трескучий неуспех тяжелой артиллерии тогда объясняли просто – ну, мол, слишком хороша. Пугачева тогда (1997 год) сильно волновалась, голос дивы дрожал. И вообще на фоне мальчиковых и других глобальноевропейских юных групп стертой половой принадлежности и музыкальной ориентации русская Эдит Пиаф смотрелась странным анахронизмом и невнятицей. А написанная тогда специально для Евровидения, но по железобетонным законам постсоветских шлягеров «Примадонна» прозвучала до обидного бледно. К тому же, довольно непоэтично переведенная на английский, она выглядела вдвойне не оправдавшей себя претензией. Итог – двузначное место.

Ставка, сделанная однажды на «Тату» (2003 год), уже к тому моменту прошедших с триумфом по миру и, казалось, как никто другой отвечавших евростандартам и в чем-то даже их переформировавших, тоже почему-то не сработала. Успех, просчитанный на 200%, часто оборачивается нулем или минусом в любой системе координат. В искусстве, пусть даже и политизированном, пусть и (предположим) давно застроенном под глобальный мир какими-то мифическими конспирологами, все равно важен случай, вспышка, улыбка Фортуны. Кроме прочего, сцена раздевает. Коварно обнажает все пустые амбиции и зло над ними смеется. Это знает каждый хоть раз выступавший. Таков закон. Или законы. Ну, в общем, они все (законы) тогда и сошлись для России лишь почетным третьим местом. Лолиты из скандального дуэта перед выступлением простыли. Страшно детонировали, будто не было за плечами даже музыкальной школы, и песню «Не верь, не бойся, не проси» (главный закон зоны (sic!), к слову) со своего нашумевшего уже тогда в Европе альбома исполнили с ленивой фальшью. Головокружение от успехов. Ну или враги опять же, вовремя принесшие стакан воды. Холодной.

Впрочем, еще раньше, когда второе место дали Алсу (2000 год), скептики не молчали. Мол, ну, конечно, папа диктует мировые цены на нефть, а поет девочка так себе. И то и другое, разумеется, преувеличение, почти клевета. Некоторые, наоборот, говорили, что Алсу смотрелась на общем фоне не провинциально (как Россия на Евровидении почти всегда), а, напротив, спела гораздо лучше прочих. Но! Первое место «нашей» (пусть и космополитичной донельзя – русская татарка, поющая на английском не специально для Евровидения, а вообще, при этом живущая большей частью в Лондоне) не дали, мол, все из тех же «вражеских» соображений.

И вот Россия на третьем месте. Нормально, не натужно. Группа «Серебро» – продюсерский продукт Максима Фадеева (кстати сказать, всегда мыслившего авангардно – это он некогда придумал Линду, а сейчас посчитал, что пора вернуться в большой шоу-бизнес для серьезных дел), довольно легко взобралась на пьедестал с англоязычной, но по-русски страстной песней о проститутках.

Неужели наконец произошло жестко просчитанное или, наоборот, нечаянное совпадение культурных кодов? Наших с европейскими? Или это снова какая-то хитровыдуманная политика?

Например, такая (если вообразить все тех же мифических конспирологов): нате вот, возьмите свое призовое место, но компания у вас будет та еще – не обессудьте – из похожих на лесбиянок и трансвеститов, которые вас перегонят, при этом кто-то из них позволит себе какой-нибудь некультурный жест в вашу сторону.

Итак, первое место – Сербия, второе – Украина (пусть и явленная скорее веселым пасквилем на самое себя – Веркой Сердючкой), третья – Россия. Тройка лидеров из славянского братства, хотя двое (Украина и Россия) исторически состоят в странных и сложных взаимоотношениях, третий (Сербия) подвергался некогда агрессии со стороны главной из сверхдержав.

Выпад Сердючки против России в песне для Евровидения (слова припева, где явственно слышалось «Раша, гуд бай») тоже в данном контексте все-таки можно отнести из области чистого искусства в область нечистой политики).

Впрочем, может, и нет никакой политики вовсе. Сердючка непредсказуема и неподконтрольна. Сильно неженственная, но харизматичная сербка взяла нутром – выгодное, почти по-мужски низкое меццо и стая белокурых подружек на подтанцовке сделали свое внеполитическое дело. А девочки из «Серебра» с нейтрально-положительной сценической энергетикой просто третьи...

Может, и впрямь все решает смс-голосование, а обиды на нечестное судейство и поиск умысла как в плохом, так и в хорошем исходе – все тот же не преодоленный комплекс. И беда Евровидения, ошибочно экстраполируемая словоохотливыми обозревателями на мировую политику, лежит совсем в другой плоскости и касается только непродуманности концепции отбора: мечутся между этникой, ретро, блюзом, хэви-металлом, заунывными женскими балладами (в стиле Селин Дион) и причесанной глобальной максимально унифицированной электроникой – да так и мешают в одну кучу несравнимое. Потому и побеждают исполнители общей суммой артистичности и обаяния, широтой диапазона – вокального, сексуального, человеческого. И выходит тогда, что проскрежетать зубами «за державу обидно» на сердючкино «Раша, гуд бай» – значит признать Сердючку певицей, Евровидение – серьезным политическим варьете, ну и обнаружить заодно все тот же не преодоленный комплекс.