Наталия Ростова -Я сильно не в духе, не самый удачный эфир был, с моей точки зрения. С самого начала надо рассказывать, да? Как бы это объяснить, чтобы не выглядело кокетством? Знаете, я и дома-то о работе не рассказываю. Это серьезный стресс, и второй раз переживать его, переговаривая, не очень-то хочется. Жена уже не спрашивает, о чем-то догадывается, поскольку она телевизионный человек. Так что на вопрос "что не так?" могу сказать - "все". Есть стрессы, связанные с профессией ведущего новостей, которые могут каждый день происходить, - какой-то сюжет не готов, какой-то технический срыв на эфире, когда человек пропадает...
- Адреналина много?
- Я вообще не страдаю его пониженным содержанием. А после эфира часто кажется, что из тебя все шприцем выкачали. Иногда, правда, бывает состояние эйфории, когда понимаешь, что мы "сделали" конкурентов.
- А что вам в работе не нравится?
- Нет бы спросить, что нравится.
- Ну, давайте.
- Понимаете, в нашей работе есть моменты, никак не связанные с нашей профессией. Это мне и не нравится. Едва ли об этом надо знать зрителю, ей-богу, они воспринимают телевидение совершенно с другой точки зрения... Вообще изнанка - всегда для тех, кто в этом варится. Если бы читатель знал, в каких муках рождается газета, едва ли бы ей это на пользу пошло. Вряд ли какой-то редактор захочет объяснять, как появляются некоторые статьи, как ему тяжело живется, как уходят лучшие сотрудники... Это кухня. Все остальное - замечательно, интересно.
- Жена все программы смотрит?
- Конечно, нет. Она абсолютно вменяемый человек. Никакого принуждения. Иногда, когда бывает что-то обсудить интересно, когда она знает какой-то бэкграунд... Кроме того, у меня маленькая дочка, она и определяет, что смотреть, что - нет. Знаете, она меня узнавать стала, не представляю, каким образом - через голос или интонации. Но когда она слышит заставку программы, говорит "папа". А недавно я был в отпуске, и тогда-то она интерес к программе потеряла. Для нее случилось разочарование, когда шла заставка, а меня не было. Перестала смотреть.
- А кто для вас главный критик программы?
- Я. Стопроцентно. Никто строже не спросит. Я отвечаю за эти слова - так, как я ругаю себя, ни один проплаченный критик не напишет.
- А рейтингам доверяете?
- В полной мере - нет. Считаю, что в этом есть элемент игры. Но это важно для рекламодателя, работодателя, потому посматриваю.
- На телевидении или радио вам интереснее работать?
- Телевидение, конечно, - другая технология. Хотя в радио есть тоже неоспоримый плюс - оперативность. Хочу сказать, что на радио всегда другая атмосфера. Это всегда такие камерные коллективы, как правило, там некая романтическая обстановка - с поправкой на работу, конечно. Но есть там почти семейные отношения. Конечно, никто дружно в походы не ходит, но внутренние ниточки между людьми попрочнее, чем на телевидении. Обычно служба информации - это человек десять, я не беру, конечно, "Эхо Москвы", там их - за сотню... На радио люди подбираются друг к другу, как пазлы собираются. Но есть и минус - денег меньше.
- Большое значение имеют они в вашей жизни?
- Я бы не сказал, что они не играют никакой роли. Я мужчина, у меня семья, я ее обеспечиваю. Ничего плохого не вижу в том, что я работаю за деньги и хотел бы получать больше.
- В одном из интервью вы говорили о пороге компромисса. Где он для вас проходит?
- Для каждой конфликтной ситуации - по-разному. Но он у меня есть. Я его почувствовал однажды очень близко... Мы, конечно, все меняемся. Но мой порог компромисса - это не линия горизонта, к которой приближаешься, а она отходит. Однажды этот порог мы перешли, но это давняя история, ей несколько лет...
- Так все-таки чего вы никогда не сделаете в эфире?
- Сложно журналисту, который однажды сделал то, что никогда бы не сделал, говорить об этом. Строить из себя девочку в ситуации группового изнасилования - глупо. Не попытка это сохранить лицо, я говорил много раз об этом, но мы ответили за него по полной программе. Чего ж себя продолжать розгами сечь? Все на нас тогда оттоптались, давайте не будем говорить об этом еще раз. Я мучился этим довольно долго.
- Вы ведь много кампаний предвыборных пережили. Какая была наиболее сложной?
- Все они драматичные и нелегкие. Последняя вроде по исходу сомнений не вызывала - то, что победит Путин, правда? Но были сложные эфиры, было много разных ситуаций. Понимаете, это кухня... Телевидение - это шоу, даже новости - это шоу. У него есть свои секреты, которые делают его интересным и завлекательным. Дело не в обмане зрителя. Мои знакомые, когда я работал на радио, приходили и спрашивали: как же так диджей умудряется за 20 секунд разговора найти компакт-диск? И когда я им рассказывал, что это не совсем те 20 секунд, появлялось такое разочарование... И отношение к программам по заявкам становилось другое. Но обмана нет, все чисто.
- А роль телевидения в предвыборной кампании какова?
- Колоссальная, конечно... Вопрос такой наивный... Вы хотите, чтобы я так прищурился по-дьявольски и сказал - кого покажем, того и выберите?
- Не так?
- Не надо меня тут как бабочку распинать. Ну, существует такая идея, я ее не озвучиваю... Ну, отвечу я, что телевидению доверяют, что поэтому роль телеведущего, журналиста огромна? Ну, скажу и буду при этом вполне вменяемым человеком. (Поедая салат, долго рассказывает об итальянском салате, в который входят три ингредиента - апельсины, лук и оливковое масло. - Н.Р.)
- На кого вы ориентируетесь? Есть в журналистике какие-то идеалы?
- Идеалы - Боже упаси. Есть люди, которые мне представляются очень интересными. В том, как Владимир Познер общается с гостями, ему нет равных, как он оппонирует, жестко иногда, но очень интеллигентно и четко держа направление. Это очень здорово и очень мне нравится.
Американцы совершенно блистательно держатся в кадре. Джим Клэнси с CNN или Ден Разер с CBS. Вспомните, как сиэнэнщики работали 11 сентября - с профессиональной точки зрения.
Там был человек, который более шести часов работал на крыше одного из небоскребов, с которого открывался вид сначала на ВТЦ, потом - на обломки, и блистательно вел эфир! Это просто высочайший класс! К сожалению, его имени я не помню... Я был на пляже в это время, позвонили друзья, говорят - срочно включай новости. Я не поверил, подумал, что это киносъемки, и не смог оторваться от экрана все эти шесть часов, пропустил ужин, все абсолютно.
Даже в ситуации этого совершенно жуткого потрясения у меня какая-то часть мозга фиксировала профессиональные моменты. Я был просто потрясен работой этих людей. То, какие слова они находили, как находили, как они подавали... Я просто знаю техническую сторону вопроса. Представляю, что творилось за кадром, что ему говорили в наушники редакторы... Когда неизвестно, какую картинку покажут в следующий момент. В такой ситуации ведущему вбрасывают какой-то тезис, который он начинает развивать. Идет информация - Америка атакована, столько-то человек на борту, сообщений с него не поступало, все произошло на такой-то высоте... В это время, допустим, вбрасывают ему фразу "угроза войны". И он начинает рассуждать о том, как поведет себя Америка, будет ли третья мировая война, где президент, что он пока не выступил... Вот пришло сообщение, что он в полной безопасности... Применит ли Америка ядерное оружие... То, как работают американцы, ничего подобного я не видел. Так, как отработал CNN, это просто потрясающе...
А Уотергейт вспомните! Это ж совершенно другие традиции журналистики! В результате работы двух ребят можно долго рассуждать, кто за этим стоял, но в результате - президент в отставке...
- У нас эти традиции не скоро приживутся?
- Это как посмотреть - стакан наполовину полный или пустой. Возможно, что президент когда-нибудь уйдет в отставку из-за ошибки, но я, как гражданин России, подчеркиваю, я не хотел бы, чтобы президент РФ совершил бы такую ошибку, чтобы поднимался вопрос его отставки. Я бы такого не желал. Понимаете, пирамида должна строиться с основания. Для начала пусть научатся уходить в отставку из-за своих ошибок чиновники рангом ниже. Вот военные у нас много чего нагородили. Распрощаться добровольно со своими постами можно было бы. Многие чиновники сами с паровоза редко спрыгивают.
- Почему Первый канал? Почему именно здесь работаете?
- Если я скажу, что так получилось, поверите? Очень большой элемент случайности, конечно. Так получилось. Стечение обстоятельств... Я избегаю слова "случайность", я верю, что жизнь сталкивает с определенными людьми. Но сказать, что Первый канал и я искали друг друга, конечно, нельзя.
- Благодаря чему вы столько лет в эфире?
- Спросите у конкурентов. Я слышал намеки даже на некую постельную сцену. Ко мне пришли мои друзья и сказали с иронией, что теперь-то они знают, почему я на Первом... Я был просто взбешен. Как тут можно оппонировать? Это такой гнилой мир... Картинка одна, а слез - море... Почему столько лет в эфире, я не знаю. Можно только пошутить на эту тему.
- А за что выгоняют?
- Я давно не помню такого, чтобы ведущего выгоняли. Спросите у руководителей каналов.
- Чем отличается, на ваш взгляд, РТР от ОРТ? Оба государственные...
- Они сходны в том, что оба борются серьезно за лидерство. И, кроме амбиций лидера и позиций лидера, многое расходится. Разве эфирные сетки одинаковы? С новостными службами сложнее, тема очень больная. Стараемся отличаться. Но не считаю, что ОРТ и РТР похожи.
- А не кажется вам, что официоза на ОРТ очень много?
- Бывает иногда. Президент у нас такой активный... Когда была возможность показать предыдущего раз в две-три недели, все сразу проникались этим событием - как он выглядит, как чувствует... Нынешний много встречается, много важного бывает. Вчера вот, например, решали вопрос с зарплатами военных. Сегодня - встреча с еврейскими общинами России. Не сказать об этом нельзя. Каждый хочет делать свою работу хорошо. Администрация хочет информировать о работе президента.
- Представляете другую работу?
- Хоккеистом в НХЛ - нет. А какую-нибудь другую - очень даже. Хотя я вряд ли смогу заниматься тем, к чему меня готовили в институте. Быть синхронистом с финского - уже нет. Несколько раз предлагали, но не сложилось...
- Сами уйдете?
- (Иронично. - Н.Р.). Буду сидеть, пока кости мои не грохнут об пол. Я приковал себя к этому столу, каждый раз приковываюсь, чтобы руководство не оттащило от эфира. Конечно, хотелось бы уйти самому, а не чтоб вынесли вперед ногами.
- Почему "Время" смотрят?
- Я верю, что это не только сила привычки, как объясняют наши конкуренты, которые дышат нам в спину. Зритель - это не корова, в которую вкладывают сено и она его жует. У зрителя всегда есть возможность сравнить. Свободу выбора никто не отменял. Например, корреспондентская сеть у нас - сильнейшая. И даже, когда ТВ-6 был в эфире, это было так. Репортерская работа ведь делает эфир, ее качество определяет лицо канала. А репортеры в регионах на ОРТ - лучше.
- Кто на конкурсе 27 марта победит?
- Посмотрим. Рынок очень сжался сейчас. Это плохо. Я очень жду, что ребята вернутся в эфир и мы получим хорошую встряску. Появление сильного конкурента в эфире - это всегда плюс для нас.
- Не кажется вам, что на ТВ новости очень похожи?
- Сегодня - захват миротворцев в Абхазии. Конечно, все с этого начинают. Но как? Включение главы пресс-службы Минобороны - у нас. У РТР этого не было. Потом - давали архивный сюжет. Бывают некие темы, которые важны для всех. Бывает нечто повторяющееся. Вот энтэвэшники заявили на днях главную тему - больных лейкемией детей. Что, мол, из больницы детей на улицу выбрасывают. Мы провели свое расследование и выяснили, что это конфликт двух начальников. Одного босса сместили, поставили второго... Мы поняли, что это амбиции одного человека. Дети будут лечиться по-прежнему, никто не выгоняет их из палат. Тема, конечно, больная, очень острая. Но мы отказались от нее, потому что поняли, что введем зрителя в заблуждение...
- А информационные войны - постоянное для журналистики явление?
- Я думаю, что время прежних информационных войн прошло. Очень жесткая конкуренция между каналами существует. И вот это - информационная война, когда мы боремся между собой за зрителя, за его интерес. И это объясняет то, что, например, в Чечне у соперничающих коллег с разных каналов - очень натянутые ощущения. Вплоть до того, что руководство запрещает между собой общаться - чтобы не было утечки информации... Вот такая война оправданна.
- Делитесь съемкой?
- Конечно. Но если это эксклюзив - только после показа на своем канале.
- Изменилась как-то политика канала в последнее время?
- Есть какие-то внутренние изменения, но это наше. Ничего такого, о чем можно говорить.
- В интервью?
- Вы это сами сказали.
