КОМПАС В ДЖУНГЛЯХ

ДВЕ ПЕРЕДАЧИ свел, надо полагать, случай. В понедельник канал "Культура" показал Михаила Лавровского в передаче "Времена не выбирают" (режиссер Людмила Гордиенко). Во вторник ОРТ в самый прайм-тайм запустило очередную "Жизнь замечательных людей" с Игорем Моисеевым (режиссер Ирина Голубева). Вольно или невольно образовалось поле для сопоставлений. Прежде всего потому, что обе программы сделали упор не на саму профессию героя, а на ее отражение в социуме. Как живет сегодня бывший премьер Большого театра, для которого, как и для всякого артиста, болезненно само сочетание слов "премьер" и "бывший"? Как ощущает мир патриарх российского искусства, и в 90 с лишним успешно продолжающий делать то же дело, что и шестьдесят лет назад? Монологи на фоне времени звучали в унисон тексту песенки Сергея Никитина на стихи Кушнера, использованной в первой передаче, - "времена не выбирают".

Михаил Лавровский поразил отчаянной откровенностью и не менее отчаянной грустью. Похоже, что, будь у него возможность, он все-таки выбрал бы себе время. Самые любимые годы - "шестидесятые и первая половина семидесятых". Тот период жизни, когда человек и артист Лавровский был юн, полон надежд и познал признание. Для Лавровского прошлое - незыблемая крепость, современность - нечто пугающее и колеблющееся: типичный для многих расклад, сопровождаемый ностальгией по недавней истории.

Сбивчивые монологи героя о том, что он "человек советского воспитания", перемежаются кадрами хроники из эпохи, когда наш балет был объектом идеологической гордости и одним из главных предметов экспорта. Первое исполнение "Лебединого озера" комсомолкой Плисецкой. Репетиция Лавровского в ГАБТе с Натальей Бессмертновой: у нее модная прическа тех лет "бабетта", пучок под героиню Брижит Бардо. Гастрольный триумф в Париже. Голос Лавровского: "Страну принимали по нам. Успех был такой, что сотрудники советского посольства просили постоять нас рядом - чтобы иметь возможность поговорить с нужным им европейским начальником, который не принимал этого конкретного совчиновника, а тут у нашего дипломата появится повод заговорить, потому что господин непременно подойдет с поздравлениями к артистам Большого театра".

Сегодняшняя реальность Лавровского: "Джунгли. Мне стыдно сказать, что я был артистом балета, - в ответ слышу пренебрежительное: "Дрыгали ногами на сцене..." Горечь за молодежь ГАБТа, по-прежнему "лучшего театра в мире", но лишенного спасительной опеки государства, за встреченных на улице бомжей-интеллигентов, говоривших между собой по-французски... Лавровскому неуютно, он переживает подлинную драму, ощущая себя романтиком в неромантическом мире и рождая у зрителей горькие мысли о том, что итог избыточного энтузиазма всегда один - избыточное разочарование. Жаль, что танцовщик не противопоставил всему этому единственный глобальный противовес - танец, фрагментами рассыпанный по фильму. Это впечатляет сегодня так же, как и много лет назад.

Самая, может быть, простительная слабость любого, не очень молодого человека (и тем более артиста) - ставить знак равенства между успехами собственной молодости и понятием "тогда всем было лучше". Но старик Игорь Моисеев этого не делает. Он имеет такой опыт, что и хорошего и плохого хватит на несколько жизней. Но Моисееву и сегодня интересно жить. По его собственным словам, "работа не дает повода для преждевременной смерти". Результаты этой работы - здесь же: арагонская хота, танец аргентинских пастухов - гаучо, легендарные "Партизаны", балет "Ночь на Лысой горе"...

Его наблюдения остры, высказывания откровенны: "Отдыхал недавно в Барвихе, рядом с политической элитой - ни одного шахматиста. А "козла" забивают. Это говорит об уровне..." На экране у Моисеева усталое лицо и глаза мудреца, понимающего, что "испытание славой мало кто может выдержать". Он, кажется, выдержал. Благодаря тому, что в творчестве никогда не ставил телегу (собственное тщеславие) впереди лошади (работы). Его ансамбль был открыт в 1937 году, день в день столетия со дня смерти Пушкина. Моисеев и при Сталине, и при Ельцине делал народный танец явлением высокого искусства - а потом получал заслуженный успех. Балетмейстер с 24 лет, Моисеев гордится не фотографиями с Гагариным и встречами с Марлен Дитрих, а своим балетом "Спартак" и тем, что в молодости мог танцевать и классический, и характерный репертуар Большого театра.

Передачи хороши тем, что напоминают: как ни крути, а получается, что компас в джунглях - все-таки искусство. Даже финансируемое по остаточному принципу.