Базара нет

Буду краток. Тиртею тут коллега звонил из Тбилиси. Грузия, говорил Тиртею коллега, в панике. Любого грузина могут схватить на улице и отправить по этапу в Украину. Министром или еще кем. Успокоил я товарища: мы-то, говорю, не в Тбилиси, нас не заставят ехать в Украину министрами. И вообще сейчас выложу вот тут на полу черту из заокеанской валюты. И назову ее чертой бедности. И будете вы все у меня за чертой бедности. Фалет и Фиест стоят оба красные, но вопрос задать все же решились. А не жалко заокеанской валюты, спрашивают. А чего ее жалеть, отвечаю. И так девать некуда, а со дня на день, глядишь, ее и запретят, болезную.

К чему я это? А к тому, что в Тбилиси и впрямь паника была недавно. По всем телеканалам, сообщают ученые, передавали, что «российские военные машины» вторглись на территорию Грузии. Русские идут, пели в ужасе певцы грузинского рок-н-ролла и салютовали отчаянно телеведущие. Любимый персонаж российского оппозиционного телевидения депутат Гиви Таргамадзе даже заявил, что эта техника может представлять угрозу безопасности Грузии, ибо с ее помощью можно какие-нибудь посольства прослушивать. Тиртей на это только рукой махнул, обозвал Таргамадзе незнайкой и пошел из заокеанской валюты делать шапочки, бумажные кораблики и самолетики. А в Грузии между тем все выяснилось. Оказалось, что две списанные военные машины купил некий гражданин, чтобы разобрать на запчасти и продать на авторынке. Вот и хорошо, сказал миролюбиво Тиртей. Русские идут? Ну, значит, идут на базар. Точнее, на рынок. Как говорили в 90-е: ласково, ребята, только ласково. А мы сформулируем так: рыночно, ребята, только рыночно. Базара нет, вокзал закрыт. Еды нет, а похудеть не можем. Частная собственность есть, а благосостояние падает. Такие дела.