Партия у нас одна. А стучать надо чаще

Пусть мир рушится, но закон должен торжествовать, говорили раньше. Да пусть хоть что угодно рушится и происходит, самое важное в нашей жизни – законы. Они – ну вот лично меня – и греют, и утешают, и радуют.

И тут я наших законодателей четко делю. У одних законы полезные, но глупые. У другие умные, но не смешные. У третьих смешные, но страшные. У четвертых и смешные, и умные, и полезные, но – сложные. Есть только одна партия, чьи законы – идеальны. Конгениальны. Великолепны. Безошибочны. Я имею в виду ЛДПР и лично Владимира Вольфовича Жириновского. Разумеется, очевидно, безусловно, что предлагаемые им законопроекты – самые хорошие, блестящие, изумительные. Я их жду. Как новой книги любимого писателя. Как новой песни любимого певца. К счастью, Владимир Вольфович неутомим и неистощим. Вот и недавно он предложил внести в Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» изменения. Цель законопроекта, как следует из пояснительной записки, – установить объем распространения в эстрадно-музыкальных программах теле- и (или) радиовещания исполнение музыкальных произведений (песен) не менее 60% на русском языке, государственном языке республик, а также на языках народов, проживающих в субъектах Российской Федерации. Давно пора. А то ведь и впрямь, как поясняет пояснительная записка, сплошь и рядом – иностранные песни в различном исполнении с демонстрацией секса и (или) наготы или словесное упоминание о сексе.

Хватит. Петь надо по-русски, и только о Родине, но без упоминания гм... любви к ней, а то это тоже как-то отчасти ввергает слушателя хотя бы отчасти в эротику. Все упоминания наготы (берез, тополей – не важно) – убрать. Всю любовь (знаем мы эту любовь и цветочки!) – исключить. Работать надо, а петь только о том, что работа эта – нравится. Смущает одно. Мало таких песен, а ведь если иностранные убрать (где если и есть упоминания, то кто же их поймет?), совсем ничего почти и не останется. У нас что ни возьми – везде или ночи томные, или очи ясные, или вообще: я вас любил, любовь еще, быть может.

И напоследок. Мне очень понравилось само определение музыкального произведения. Это, выясняется, сочинение, состоящее из сочетания звуков с текстом или без текста и предназначенное для исполнения на музыкальных инструментах и (или) с помощью голоса.

Гениально. С одним уточнением: я бы и это определение музыкального произведения приравнял к музыкальному произведению с целью его исполнения с помощью голоса.

А вообще, конечно, распоясались. Как в анекдоте.

– А что это, товарищ, барабанщик вашего оркестра так мало стучит?

– У него такая партия.

– Партия у нас одна. А стучать надо чаще.

Вот-вот. При помощи голоса. Или еще чего.