Русское бедное – русскому вечному!

25 сентября – 26 октября в здании старого речного вокзала Перми проходит выставка современного искусства «Русское бедное».

Небо над Пермью было голубое, температура плюс 10 градусов Цельсия. Последний день бабьего лета. Такой приятной погодой встретил город группу московских художников, искусствоведов и журналистов, прибывших на открытие выставки «Русское бедное». Микроавтобусы тормознули перед обшарпанным зданием постройки позапрошлого века – с трубами, мансардами и симметричными башенками. Однако вовсе не этот дом был целью путешествия. Повернувшись на 180 градусов, на другой стороне улицы Орджоникидзе мы увидели желто-белое двухэтажное здание речного вокзала, в котором, собственно, и находилась экспозиция.

Проект «Русское бедное» – это крупнейший показ российского современного искусства в регионе за последние десятилетия. В Пермь привезли работы 36 художников, среди которых Николай Полисский, Александр Бродский, Юрий Альберт, Дмитрий Гутов, Анатолий Осмоловский, Петр Белый, Владимир Архипов, группа «Синие носы». В качестве куратора пригласили галериста Марата Гельмана. Уникально то, что выставку организовали в заброшенном здании речного вокзала, построенном в 1940 году по проекту советского архитектора Алексея Гринберга.

Живопись скотчем

Архитектура вокзала пронизана духом сталинского ампира. Детали застывшей в веках имперской мощи – подходящая оправа для современного искусства (кстати, идея превращения старых вокзалов в музеи популярна в Европе: взять знаменитый Музей д’Орсэ в Париже и Музей современного искусства «Гамбургер Банхоф» в Берлине). При входе взгляд останавливает артефакт прошлого – памятная доска «Речникам Камы, павшим за Родину на трудовом посту при защите Сталинграда в 1942 году», но его тут же перехватывает концептуальное настоящее – работа Валерия Кошлякова: фасад античного храма, выполненный на стене┘ скотчем.

Тут самое время сказать о концепции вернисажа. Название «Русское бедное» (слово «искусство» не упоминают всуе) отсылает к сочетанию arte povera (бедное искусство). Так называлось итальянское течение, участники которого Янис Кунелис и Марио Мерц отказались от дорогих материалов для создания искусства. Объектами обозрения стали камни, валуны, остатки машин, мешки, железо и прочие предметы, ценность которых заключалась в их сути, отшелушенной от реального контекста.

Участники «Русское бедное» не похожи друг на друга, работают в разных техниках. Не так много работ было подготовлено специально к выставке. Основа ее – то, что было сделано за последние десятилетия. Именно поэтому пермская панорама позволяет вычленить общую непредвзятую тенденцию. В противоположность гламурной роскоши, арт-объекты изготовлены из бедных материалов – ящиков, картона, резины, железа, проволоки, угля, кафельной плитки и даже хозяйственного мыла. Но в отличие от итальянцев, раскрывавших суть предмета, во главу угла русские художники ставят идею, воплощаемую в инсталляции. Процесс ее рождения и вынашивания становится важнейшим актом творчества.

Мировое корыто

О вкусах не спорят, но инсталляции Александра Бродского из необожженной глины оказались безусловными лидерами. Заглянув сзади в его «Психоделический фургон» (1997), можно было обнаружить перевозной кинотеатр с глиняными головками зрителей. «ЦПКиО» – конек для фигурного катания с заводным ключом на щиколотке с полоборота заводил ассоциативную память. Покосившееся, словно ушедшее в землю здание «Предпоследний день Помпеи» было похоже одновременно на дворец со скульптурами, на тюрьму и на театр теней, в котором танцуют призраки.

Поразила его свежая работа «Населенные пункты» (2006). Зайдя в темную комнатку со шторками, можно было обнаружить стеклянный ящик вроде аквариума, снабженный ручкой для завода. При ее вращении пространство заполняла монотонная сомнамбулическая мелодия, а в пространстве «аквариума» сыпали и крутились белые хлопья снега. Только подойдя совсем близко, можно было разглядеть множество крошечных одинаковых домиков-коробок, которые поглощала, нивелировала эта вечная круговерть – непреходящий образ российского пространства.

По глобальности образов в один ряд с «Населенными пунктами» Бродского можно поставить инсталляцию Хаима Сокола «Потоп». На дне старого корыта застыло расплавленное хозяйственное мыло, а также его цельные куски, похожие на ящики блочных зданий. По пространству корыта рассыпаны искалеченные солдатики. Сокола поразил факт, что сегодня, несмотря на наличие современных стиральных машин, женщины продолжают стирать в корытах. Физический образ корыта и хозяйственного мыла превратился в философскую реплику на тему человечества.

Бриллианты из кафельной плитки

Иная библиотека смыслов воплотилась в стихии металла и дерева. На решетках распластались выкрученные из ржавого железа сварные инсталляции Дмитрия Гутова. Стремительный стальной сперматозоид на инсталляции «Луна» и иероглиф «Памятник концу кисти», сделанный на основе работы Гибон Сенгай. Почувствовать себя лилипутом можно было, встав рядом с объектами Александра Косолапова – огромной «Мясорубкой» с торчащими вместо фарша канатами и гигантской «Щеколдой». Мотив созидательной деструкции предложила серия «Скелеты разные» Ольги и Александра Флоренских: самым симпатичным был «Скелет броненосца».

Пройдя по этому бестиарию, я оказалась перед одной из самых символических работ вернисажа. Это была инсталляция Владимира Анзельма «Череп» из серии «Гастарбайтеры духа». Название серии, а также материал – смола и уголь, полемизируют с нашумевшей работой британского художника Дэмиана Хёрста – черепом из платины, инкрустированным бриллиантами. Согласно концепции Марата Гельмана, художник не должен быть ювелиром: дешевизна сырья только подчеркивает величие работы. Так, дорогому кунштюку Хёрста противопоставлен мрачный блеск угля, словно бы отражающий свет керосиновых ламп в забое. Угольный череп вскрывает темное языческое начало пластов горючей, демонической породы. Иронической цитатой в контексте гламура выглядят «Бриллианты» Жанны Кадыровой из кафельной плитки.

Ноты на сале

Прогулявшись по вернисажу, я очутилась перед инсталляцией с пространственной перспективой рельсов и линий электропередач. Витас Стасюнас «Причины и связи». Масштабный индустриальный образ был выполнен из веревок, растянутых на гвоздях. Картину явно нужно было разглядывать не вплотную. Я отступила назад. То, что произошло дальше, можно оценить как перформанс. Я почувствовала, что теряю равновесие, и упала. Вскочив на ноги и испытывая странную смесь ужаса и восторга, я осознала, что местом моего приземления стал арт-объект – пятиконечная звезда из окурков.

Тут же передо мной возник арт-деятель Николай Палажченко. «Вы сознательно это сделали?» – с подозрением осведомился он. И я почувствовала себя злостным вандалом, совершившим микротеракт против искусства. По счастью, все обошлось тайным возмущением автора Юрия Шабельникова, мрачно восстановившего табачную мозаику. Правда, мой искренний вопрос: «А пыль – тоже часть инсталляции?» чуть было не сделал это возмущение внешним. Инсталляция называлась «Солдатам труда». «Это вы сами столько накурили?» – поинтересовалась одна из журналисток. Но оказалось, художник не жертвовал легкими ради идеи: окурки – результат коллективных перекуров бригады строителей. Испытывая искреннее чувство вины, я осмотрела другой объект Шабельникова «Музыкальная шкатулка»: из круглого отверстия дачного туалета доносилось прочувствованное, задушевное пение.

И это еще не все, чем порадовал первый этаж. На пюпитрах расположились ноты на кусках сала: лобовое столкновение духовного и плотского. Кулинарную тему продолжил «Кухонный супрематизм» группы «Синие носы». Почтенных пермских дам шокировали их знаменитые видеоинсталляции «Очередь» и «Коммунальная могила». Концептуальным памятником советской эпохе стал арт-объект «Стыковка» Алексея Каллимы: станции «Союз» и «Аполлон» были сделаны из сигаретных пачек, выпущенной в их честь табачной марки. Деревянную стихию вернисажа дополнил «Танк» Ирины Кориной из кроватей и шкафов, знаменитый «Дровник» Николая Полисского, «Библиотека Пиноккио» Петра Белого и портал из резных пористых «Хлебов» Анатолия Осмоловского.

Соло на мусорных баках

Открытие «Русского бедного» не обошлось без музыкального сопровождения. Соответствующего. По просьбе режиссера Кирилла Серебренникова композитор Георгий Дорохов написал музыкальное произведение, посвященное вернисажу. Исполнить его предложили легендарному ансамблю Марка Пекарского. Услышать шедевр смогли и гости, и пермские зеваки. Концерт прошел у здания речного вокзала, на набережной Камы. Пекарский лично дирижировал оркестром. Музыканты в противогазах в такт взмахам дирижера молотили деревянными молотками по батареям, мусорным бакам, ящикам и железным листам. Альтернативный вокал Натальи Пшеничниковой, обернутой в афишу «Русское бедное», выражался в пронзительных криках и хрюканье.

Сюрпризом вечера стало продолжение экспозиции на втором этаже. Здесь, по мнению художников, одним из лидеров была коллекция найденных предметов народного творчества Владимира Архипова. Мостушка из кровати, душевой бак из квасной бочки, лопата из дорожного знака, стульчак из табуретки. Эти вещи внесли в экспозицию ощущение юмора и живой жизни. А жемчужиной собрания стал душ из автобусных дверей. Запомнилась инсталляция Максима Мамсикова «Будни», состоящая из безликих, размытых, терракотовых фигурок клерков и секретарш в офисах. Объемным поэтико-философским высказыванием стала работа Петра Белого «Минута молчания» – огромный промышленный раструб, играющий роль немотствующего рупора.

Пермяки надеются, что «Русское бедное» поможет преодолеть стагнацию в художественной жизни города, что речной вокзал когда-нибудь превратится в Пермский музей современного искусства. И пусть даже в этом есть что-то от мечтаний о Нью-Васюках. Ничего.

Вместе с другими о будущем говорила директор Пермской художественной галереи Надежда Беляева. Кстати, выяснилось, что в идее создания выставки не последнюю роль сыграла коллекция пермских деревянных скульптур Николая Серебренникова. Фигуры Иисуса Христа, Бога Саваофа, Марии Магдалины, Николая Чудотворца, Богоматери, собранные в 1920-х годах, тоже создавались из бедных материалов. И как хором отметили Надежда Беляева и Николай Палажченко, в процессе работы родился девиз: «Русское богатое (Пермская художественная галерея) – русскому бедному, а русское бедное – русскому вечному!»