Ольга Батлер «На Мадейре солнечно и, как всегда, тепло. Идем на посадку». А где же аэропорт? Достаточно было увидеть из окошка вулканический ландшафт, чтобы понять – приземлиться на острове под силу только вертолету. Говорят, Христофор Колумб, описывая перепады высот и пропасти Мадейры, для наглядности скомкал перед королевой Изабеллой лист бумаги.
Наш самолет выпустил шасси, небесную синеву сменила водная... Боже мой, садимся в Атлантический океан! Мы приземлились на полосе, возведенной на сваях прямо на берегу. И в нашем распоряжении было всего 1400 метров, чтобы затормозить, не съехав в воду.
Взлетно-посадочная дорожка международного аэропорта, способная принимать только небольшие самолеты, эксплуатируется без остановки. Ведь остров вечной весны, расположенный к западу от Африки, в 1000 километрах от Лиссабона и 600 километрах от Марокко, популярен у туристов из северной Европы. Тем более в этом году, когда отмечается 500-летие Фуншала и проходит международный фестиваль прогулок по Мадейре. Это в старые времена здешний туризм был штучным, рассчитанным на отпрысков королевских домов, которые видели в отдаленном острове то курорт, то убежище – в зависимости от того, как складывались их аристократические судьбы.
«Карабкайтесь по этому проспекту»
Знакомство с Фуншалом началось с получасовой вечерней прогулки. Вернее, мы планировали ее как получасовую. Кто ж знал, что заблудимся. Как назло, все встречные говорили исключительно по-португальски, а в нашем лексиконе имелось лишь «абригадо» – «спасибо». Тогда у нас хватило ума спросить обратную дорогу у двух немецких девчонок-туристок, которые ткнули пальчиками буквально в небо: «Карабкайтесь по этому проспекту».
Именно так сказали, потому что слово «идите», в смысле передвижения по горизонтальной поверхности, не подходит для Фуншала. Машинам здесь необходимы крепкие тормоза, пешеходам – тренированные ноги. Ведь город под углом почти в 40 градусов поднимается в гору, и любая прогулка по нему становится разновидностью восхождения или, если повезет, спуска.
Проспект нам попался крутой, мы уже второй час ползли по нему... Тем временем стремительно наступала ночь: хлопали ставни, нас облаивали бдительные собаки во дворах. Муж споткнулся на брусчатке: «Ноги моей больше не будет на этом проклятом острове». Тема ног становилась все актуальнее – мы вышли из отеля в непригодной для приключений обуви.
Спасла нас ночная иллюминация. Внизу вспыхнула словно трехмерная карта города, и среди размеченных электрическими гирляндами магистралей и кварталов засверкала неоновая вывеска нашего отеля.
Утром, выйдя из гостиницы с заклеенными пластырями пятками, мы угрюмо уселись в вагончик кабельной дороги и, проскользнув над частными домами и садиками Фуншала, оказались в высокогорном пригороде Монте. «Монте славится своим тобогганом. Хемингуэй называл тобогган самым веселым опытом своей жизни» – прочитала я в путеводителе.
И мы с выпученными глазами понеслись в корзине на деревянных полозьях, которую толкали вниз по асфальту двое быстроногих местных мужичков в ботинках на резиновом ходу. Весь спуск составил около двух километров, хотя в прежние времена таким экологически безвредным транспортом можно было добраться почти до центра Фуншала. «Обдираловка», – сказал муж, вылезая из саней.
Но, глубоко вдохнув океанский воздух Фуншала, смешанный с ароматами субтропических садов, мы почему-то начали улыбаться и вскоре улыбались всему, что попадалось на глаза. И стилизованной шхуне Колумба, одиноко скользившей по заливу, и элегантным городским особнякам XVIII века, и вежливым фуншальцам, на лицах которых была написана непривычная европейцу умиротворенность. Их машины замирали перед «зебрами» до того, как мы вообще надумывали перейти проезжую часть.
Мадейра очаровывала меня постепенно, зато наверняка. «А здесь неплохо», – решила я за столиком одной из многочисленных пастелярий. Лучших пирожных, чем в этих кафе-кондитерских, в жизни не пробовала: ассортимент их разнообразен, сделаны они на основе нежного яично-молочного крема, поэтому не бывают жирными или приторными. Жители Мадейры вообще утонченные сладкоежки, не зря же веками выращивали сахарный тростник.
А потом мы дегустировали сладкую, с чудным букетом мадеру в магазинчике, где можно купить бутылку вина, изготовленного в год твоего рождения. «Мальвазия... амброзия, – вскоре закружилось в моей голове. – Приехать на Новый год... увидеть фейерверки в этом поставленном на попа городе».
Маршрутами островитян
Хотя упоминания о Мадейре можно было обнаружить еще в «Естественной истории» Плиния Старшего, европейская цивилизация добиралась сюда долго. Сначала ее приносило штормом – в виде потерпевших кораблекрушения купцов. Один из них, португалец Жуан Зарко, вернулся на родину, чтобы доложить при дворе о новой провинции и получить пост ее губернатора. Это он основал главный город Мадейры Фуншал («фенхель») и для расчистки места приказал поджечь густые леса на побережье.
Хроники повествуют, что пожар, устроенный первопоселенцами, длился семь лет. Когда он закончился, люди поняли: земли-то на острове – всего ничего, кругом одни базальтовые скалы. Но земля эта оказалась очень плодородной. Поэтому задачей последующих поколений стало увеличение ее площадей с помощью вырубленных на каменных склонах террас. Черные рабы построили сеть канальчиков, по которым поступала вода из горных ручьев, а все остальное стало результатом благодатного климата и упорства земледельцев. На Мадейре прекрасно прижились и знаменитая винная лоза с Крита, и красивейшие цветы со всего мира, семена которых португальцы свозили сюда в течение 300 лет, и диковинные фруктовые деревья, от плодов которых в памяти моей остался один вкус, но не названия.
По пути к пику Арейро я увидела эти террасы и работавших на них крестьян. Наш арендованный «Фольксваген» летел по горному серпантину, над океаном и головокружительными пропастями, мимо лесов доледникового лавра, находящихся под охраной ЮНЕСКО, мимо высокогорных деревушек, которые получили нормальное сообщение с остальным островом всего 10 лет назад. Современные километровые тоннели, построенные при помощи богатого Евросоюза, сильно изменили жизнь местных крестьян, но они до сих пор с удивлением посматривают на иностранцев. В прежние времена, чтобы добраться до этих мест, уходило полдня. Сегодня требуется всего полчаса.
На высоте 1200 метров мы въехали в густые облака и ползли сквозь них, вспоминая сказку про горшочек, который без конца варит сладкую манную кашу. Когда облака остались внизу, нашей наградой стали марсианские пейзажи из освещенных ярким солнцем красных, коричневых и оранжевых камней.
Арейро – третий по высоте пик острова, его высота 1818 метров. Растительности здесь почти нет, а доминирующим звуком является вой ледяного ветра. Мне хватило 10 минут на смотровой площадке, чтобы продрогнуть до костей. В это время мимо нас прошествовали серьезно экипированные немецкие путешественники. Они выбрали один из сложных маршрутов – до высочайшего на Мадейре пика Руиво.
Но, чтобы гулять по местным горам, совсем не обязательно быть спортсменом. Есть коротенькие маршруты, разработанные для самых ленивых и неподготовленных. Например, у 25 ручьев и водопада Ришку полно пожилых туристов. Самых уставших забирает к их автобусам маршрутка. Сколько же разноязыких ахов и охов – от панических до восторженных – слышали эти тропинки! Даже в местах, где цивилизация напоминает о себе, хмелеешь от целебного воздуха, журчания и ощущения первозданности.
Ближайшее к раю место
Юг Мадейры, где находится Фуншал, является самым заселенным, но на севере острова существуют свои прелести. Одна из них – цепь заброшенных старых тоннелей, ценой невероятных усилий прорубленных в скалах сразу после войны. Перед въездом в эти тоннели установлены дорожные знаки с изображением падающих камней: «Проезд – под вашу полную ответственность». Я приоткрыла зажмуренные глаза, только когда услышала шум воды – на нашу машину с каменных сводов обрушился настоящий ливень. Зато на выходе из тоннеля она выглядела чистой, как после профессиональной мойки.
А в северном городке Порто-Монизе есть уникальный бассейн, созданный природой. Натуральное ограждение из камней делает купание в океане безопасным. К сожалению, природа не одарила Мадейру хорошими пляжами. Ближайший большой песчаный пляж находится на соседнем островке Порту-Санто, в 40 километрах от Мадейры.
История Порту-Санто связана с именем Колумба, который был женат на дочери губернатора острова. Именно там, рассматривая образцы принесенной океаном флоры, он пришел к мысли, что на западе лежит неоткрытая земля. Через 12 лет Колумб предпринял свое знаменитое плавание, которое подтвердило догадки.
Другой исторической личностью, побывавшей на Мадейре, был Наполеон. Он останавливался здесь по пути на остров Святой Елены. Ссыльный император купил целый бочонок местного вина, но так и не выпил его. Вино вернули обратно, чтобы другой великий человек – Уинстон Черчилль – в 1950 году поднял бокал наполеоновской мадеры на приеме в Фуншале: «Это вино произвели в дни, когда была жива Мария Антуанетта», – напомнил он гостям. Впереди у 76-летнего Черчилля было еще одно, неожиданное, премьерство, а пока что он рисовал пейзажи Мадейры. Его любимым местечком стала рыбацкая деревня Камара-ле-Лобос неподалеку от Фуншала.
Мы ездили в эту деревню в последний вечер, чтобы поужинать в «Доме рыбы». На огромном гриле в углу ресторана для нас приготовили хищную тюрбо, выбранную из разложенного на льду свежего улова. Вид у рыбины был страшноватый, оба глаза находились на левой стороне головы, но вкус оказался замечательным. Потом я смотрела с приоткрытой террасы на океан, на крыши рыбацких домиков, вдыхала ночные ароматы и все не могла надышаться. Что за чудесный остров... Как и для многих, Мадейра теперь останется в моей памяти ближайшим к раю местом на земле.
Лондон
Дарья Гармоненко