Ольга Богомолова Олег Табаков - МХАТ имени Чехова
ОДНОЙ из последних ролей Олега Ефремова во МХАТе был Борис Годунов, одной из первых ролей Табакова стал Мольер в "Кабале святош" - лукавое утверждение, что он не царь, а артист. Встав во главе МХАТа - первого театра страны, Олег Павлович Табаков сменил образ мелкопоместного дворянина, владельца процветающего имения "Табакерка" на роль царственного и всемогущего правителя. Так повелось, что кресло худрука МХАТа - вершина театральной иерархии, и, приняв бразды правления, Табаков мгновенно снял маску плотски удовлетворенного деревенской жизнью Кота Матроскина. В нем все больше стал проявляться властитель театральной империи. Его основные идеи лежат в сугубо материальной плоскости: чистка театрального организма и зрительский успех спектаклей. Но государство - пусть даже театральное - живет не столько экономикой, сколько идеологией. Табаков решил реформировать экономическую жизнь театра, но не принес с собой ни одной идеи. За ним стоит публика, за ним стоят деньги, есть уважение коллег. Нет одного - театральной идеологии, которая именно МХАТу нужна сегодня как воздух.
Впрочем, Табаков всегда - от Адуева до Кощея Бессмертного - играл людей без идеологии.
Александр Ширвиндт - Театр сатиры
БЕЗВОЛЬНЫЙ наследник угасающего королевства. Ширвиндт - слишком усталый человек, чтобы что-то делать. Он честно заявил, что на своем посту делать ничего не будет - никаких реформ, никаких чисток, вообще никаких изменений. Есть предложение: и спектаклей новых не надо ставить, и артистов новых брать не нужно, пусть все рассосется само собой. В принципе позиция во всех смыслах гуманная: так, тяжелобольному человеку говорят, что он вот-вот поправится. Ширвиндт искренне считает, что театру и не нужно жить, а нужно тихо умереть. А во главе процесса он встал как "похоронных дел мастер". Почетно и достойно.
С новым постом Ширвиндт изменился - в мгновение ока превратился из вальяжного и ироничного сибарита в номенклатурного Нил Федосеича Мамаева. Судя по всему, скоро мы увидим его в образе Крутицкого.
Андрей Житинкин - Театр на Малой Бронной
ЖАЛЬ, что на всех мамаевых и крутицких нет Глумова. Зато есть Городулин. Эту роль с успехом исполняет в Театре на Малой Бронной Андрей Житинкин. Он истинный либерал, считающий, что главное - это кипучая деятельность, он человек занятой: "то обеды, то железную дорогу открывали". Он везде, он всюду, он благодетель, он обожает всех, и все души в нем не чают. И Виктюк ему - Рома, и Ширвиндт - Шура, а директор театра Коган - отец родной. Житинкин заявил, что будет ставить в театре сам и никого не пустит (так прима провинциального театра хочет играть все). Из труппы никого не выгонит, а всех, наоборот, займет, и будут только аншлаги.
Житинкин, давно уверивший себя, что он профессионал высокого класса, решил поставить производство спектаклей "на поток" и привлечь максимум публики. Что ж, "товары широкого потребления" всегда в ходу. Перефразируя слова Городулина, Житинкин может сказать: "Мне завтра спектакль надо поставить, а думать некогда". Впрочем, за это его и ценят - и Рома, и Шура, и многие другие: Житинкин - либерал, "из молодых", с одной стороны, он вроде прогрессист, а с другой - думать ему некогда. Удобен.
Роман Козак - Театр имени Пушкина
ДЛЯ КОЗАКА Театр имени Пушкина - не первый опыт главного режиссерства. Он уже мимолетно побывал им в театре Станиславского около десяти лет назад. Тогда в стационарный театр он пришел из "Пятой студии МХАТа" и попытался существовать в театре как в студии-лаборатории, выгораживая в репертуаре местечко для своих театральных опытов. В Пушкинском он снова, открещиваясь от "планов театра", которые были утверждены до него, уходит на филиал, на маленькую площадку, где планирует работу со студентами Школы-студии МХАТа и приглашенными артистами. Козака преследует его собственная нелюбовь к труппам театров, в которые он приходит. Похоже, он любит театр как игру и маскарад, как нечто, что постоянно изменяется, обманывает и манит, при этом не будучи в состоянии выносить театр как живое существо. В плотском виде театр ему не интересен, он, как андерсеновская принцесса, всегда предпочтет искусственную розу настоящей.
СЕМЕН Спивак - Театр имени Станиславского
СПИВАК, пришедший в Театр имени Станиславского, не знаком московской публике как театральный "персонаж". Он из Петербурга. Понятно, что дирекция в лице Феликса Демичева находит фигуру Спивака удобной: он ставит вполне кассовые спектакли и при этом явно не будет вмешиваться в репертуарную политику и диктовать условия.
Первым спектаклем в Театре Станиславского был "Мужской род, единственное число" - спектакль на щекотливые темы, покрытый нежной краской девичьей стыдливости, что придавало ему некоторое обаяние. И если с приходом Житинкина Театр на Бронной кроме как "борделем" и не называют, то со Спиваком в театр пришло понятие, сходное слову "варьете". Просто-напросто "разнообразие". Просто чтобы было смешно, но по-разному. Чтобы разной публике было интересно.
Совет да любовь. Вывеску театра, пожалуй, можно поменять и назвать (особенно учитывая обилие ресторанов в здании) "Варьете Демичева".
ВЯЧЕСЛАВ Долгачев - Новый драматический театр
ДОЛГАЧЕВ взял Новый драмтеатр, потерявший своего подлинного создателя Львова-Анохина, как берут квартиру в новом районе, чтобы потом путем всяких обменов и купли-продажи приобрести отличное жилье в центре. Это поступок неизбалованного судьбой человека, рассчитывающего только на свои силы. Основная его задача - перевезти театр поближе к центру и перевести репертуар из русла высокой и холодной классики в русло нежных, теплых мелодрам. Долгачев умеет сделать спектакль уютным. Возможно, ему удастся обжить это странное и пустое пространство под названием Новый драматический театр.
