Аркадий Аверченко , напрасно вы будете отнимать все пушки у Германии – Франция все-таки погибнет, потому что не будет больше французов».
Итак, факт налицо: у французов, именно у французов – нет детей.
Справедлива, значит, пословица, что сапожник всегда ходит без сапог.
Как же устранить это ужасное зло – бездетность, грозящую гибелью, вымиранием целой нации?
Хотя я занимаю в журналистском мире место премьера, однако делать нечего – вопрос слишком серьезен – взял я скромную репортерскую записную книжку, остро отточенный карандаш... и отправился, как самый простой репортер, кое-кого проинтервьюировать.
1. У Ивана Капитоныча Трепакина.
– Да! Да! – сказал мне при первом моем вопросе почетный негоциант. – Читал я тоже, читал и ужасался!
– Скажите, какие бы вы предложили меры для устранения этого зла?
Да ведь вы знаете, что такое француз. Это прямо удивительный человек. Ему бы все только тру-ля-ля! Как только вечер, он сейчас же надевает цилиндр и бежит в Елисейские Поля плясать с гризетками канкан. А я бы так сделал: Елисейские Поля закрыть! Карусельную площадь – закрыть! Не время теперь на каруселях раскатываться. И Гранд Опера закрыл бы. Сиди дома с женой – вот тебе и вся опера. И чтобы в 9 часов вечера на улицах всякое движение прекращалось. Как вышел на улицу – сейчас же полисмен за шиворот – цап! «Куда пошел? Домой!» Ведь я, голубчик, француза во как знаю: отними у него тру-ля-ля, отнимите у него Карусельную площадь, канканы-шантаны – да ведь он вернейшим мужем сделается. Ведь у него тогда, батенька, другого и дела не будет, как дома около жены сидеть и деток рожать. Он-то, француз, тогда на Мопассана и смотреть не захочет! Так и запишите.
Так и записываю.
2. Сосед по скамейке на приморском бульваре.
Я спросил:
– Чем занимаетесь?
– Так... Кое-что покупаю, продаю...
– А раньше?
– Правду вам сказать – дело прошлое – при жандармской охранке провокатором служил.
– Гм... да. Но все-таки вы, может быть, скажете, каким способом увеличить во Франции деторождение?
– Каким способом? Ясный способ.
– А именно?
– Скажем, живет в предместье Сант-Оноре молодой человек Жан. И в том же предместье проживает также девица Луиза. Что же делаю я? Иду к этой самой Луизе и говорю: «Ах, мадемуазель Луиза... Вы ранили стрелой Амура сердце одного моего друга». Вы же сами понимаете, что за любопытная публика – девицы. Сейчас же: «Ах, ах, кто такой?» – «А вот этот самый Жан, живущий в предместье Сент-Оноре». И вот затравка уже сделана. Тут я иду к Жану и говорю ему: «Бонжур, мон ами, Жан». – «Бонжур», – отвечает. Подмигну я ему этак, ткну ему палец в бок – французы это любят – и скажу: «Бонжур-то бонжур, а зачем вы сердце одной барышни ранили, вот вы мне на какой вопрос ответьте». Сейчас же – где, да что, да познакомьте, ну там и пошло...
– Виноват, вы говорите о браке, а меня интересует вопрос о детях. Вон мне один сведущий человек рассказывал: как только вечер, француз надевает цилиндр и бежит в Елисейские Поля плясать канкан.
Собеседник торжествующе рассмеялся:
– Побежит? У меня не побежит. Пусть хоть раз попробует. Я его тут же на улице у самого дома встречу: «Куда, мон ами, Жан?» – «Иду к кокоткам канкан плясать». – «Ага! А я к вам иду┘ Ну вы отправляйтесь, а я уж посижу с вашей женой, чтобы ей скучно не было. Ах, какой же вы, моншер, счастливый человек, что у вас такая жена. Что за грудь, что за плечи! А ножка! Воображаю также, как она целуется┘» Так он после этих моих слов, как соленый заяц, домой побежит. И можете себе представить, что не он в Елисейских Полях, а я у него через год на крестинах канкан плясать буду!
3. У почтового чиновника Почечуева.
Когда я пришел к нему и задал первый вопрос – он долго не мог понять, чего я от него хочу.
Понял, наконец, просиял.
– Что сделать, чтобы у французов были дети? Очень просто: нужно ввести покровительственную, пропорциональную мажоритарную систему!..
– То есть?
– А вот так: скажем, у человека один ребенок, дается ему на рукав пиджака нашивка, вроде, знаете, как у солдата, получившего ранение. И по этой нашивке ему всюду делается скидка 10%. Пришел в лавку – вещь, стоящаю 10 франков, отдается за 9, пришел в театр, сел в трамвай – со всего делается скидка 10%. Два ребенка – две нашивки и уже 20% скидки, три ребенка – три нашивки и так далее. А если ты такой умный, что имеешь 10 ребят, пожалуйста, все тебе бесплатно: ешь – не хочу! Квартира даром, стол даром...
– Ну а я представляю себе такой случай, что у человека 12 детей. Что ж, по-вашему, государство еще ему должно доплачивать на все 20%?
– Н...ну нет – это зачем же? Медаль можно выдать какую-нибудь.
– А бездетные, а холостяки? Они, значит, никакими льготами не будут пользоваться?
– Им – льготы? Я бы с этими подлецами – без всякой пощады. Вошел в трамвай господин с нашивками – выкидывайся со своего места человек без нашивок. Пришел господин с нашивками в какое-нибудь учреждение просить службы – сейчас же служащего без нашивок – к черту, а на его место – пожалуйста! Вот что я провел сейчас же. Я бы им дыхнуть не дал...
Маленькая девочка вбежала в комнату и сказала:
– Папа, Гриша лез на стол, а Маня дернула его за ногу, и он упал прямо Бобику на голову, а Котька не разобрал. В чем дело? Стал бить меня и Лиличку. А мы даже ничего не делали, мы нянчили Мусю.
– А чего же смотрят старшие?
– Коля с Володей в кино ушли, а Соня книжку читает.
– Кто это такие? – удивленно спросил я. – Этот вот Коля, Володя и Соня?
– Все мои. Десяток сорванцов. Подумайте, будь я во Франции... Все бы получал бесплатно...
4. Разговор с самим собой.
Напоследок меня заинтересовало мое собственное мнение: что я скажу по данному вопросу. Я все-таки человек, в своей жизни кое-что видевший, наблюдавший, испытавший.
– Что вы скажете, Аркадий Тимофеевич, по этому вопросу? – спросил я сам себя, уютно усаживаясь в кресло
– Что я скажу? Скажу одно: все спасение Франции в подъеме патриотизма. Нет больших патриотов, чем французы, и патриотизм их прибежище и сила.
Предположите вы такой разговор на балу:
– Мадам, позвольте представиться: Шарль Дюрли. Можно вас пригласить на вальс?
– Нет, спасибо. Я уже домой собираюсь
– Домой? Так рано? Что же вас, дети ждут?
– Нет, у меня детей нет. Муж дома.
– Нет детей, а муж есть?
– Есть.
– Гм... Разрешите кое-что шепнуть вам на ушко.
– Нет! Нет!
– Мадам, но ведь Клемансо категорически заявил...
– Да. Но при чем тут я?
– Мадам! Вы француженка! Неужели вы допустите, чтобы через 20 лет эти грязные канальи боши снова ворвались в вашу прекрасную Францию и чтобы мы не могли отразить их достаточными силами?
– А вдруг... его убьют?
– Мадам, смерть за родину – прекрасная смерть. Мать должна гордиться таким сыном.
– Но ведь меня муж ждет...
– Мадам! Пусть тысячи мужей ждут вас – Франция ждать не может. Швейцар! Манто даме!
– Послушайте, но ведь уже поздно...
– Мадам! Лучше поздно, чем никогда. Извозчик! Кеб! Фиакр! Черт вас побери – скорей!
– Господи... Но ведь я боюсь, вы меня перестанете уважать...
– Мадам! Что я... сейчас вся нация, вся Франция любуется вами и уважает вас. Ну возись там с кнутом, каналья... Пошел!
Да, великое, огромное, чудесное чувство – патриотизм! n
Газета «Юг» (Севастополь). 1919 г.
Аркадий Аверченко
Как известно из газет, Клемансо сделал следующее официальное заявление:
«В мирный договор не включено для Франции обязательство иметь как можно больше детей. Между тем оно должно бы стоять там на первом месте. Если Франция откажется от многочадия, то напрасно вы будете включать в договор самые мудрые параграфы, напрасно вы будете отнимать все пушки у Германии – Франция все-таки погибнет, потому что не будет больше французов».
Итак, факт налицо: у французов, именно у французов – нет детей.
Справедлива, значит, пословица, что сапожник всегда ходит без сапог.
Как же устранить это ужасное зло – бездетность, грозящую гибелью, вымиранием целой нации?
Хотя я занимаю в журналистском мире место премьера, однако делать нечего – вопрос слишком серьезен – взял я скромную репортерскую записную книжку, остро отточенный карандаш... и отправился, как самый простой репортер, кое-кого проинтервьюировать.
1. У Ивана Капитоныча Трепакина.
– Да! Да! – сказал мне при первом моем вопросе почетный негоциант. – Читал я тоже, читал и ужасался!
– Скажите, какие бы вы предложили меры для устранения этого зла?
Да ведь вы знаете, что такое француз. Это прямо удивительный человек. Ему бы все только тру-ля-ля! Как только вечер, он сейчас же надевает цилиндр и бежит в Елисейские Поля плясать с гризетками канкан. А я бы так сделал: Елисейские Поля закрыть! Карусельную площадь – закрыть! Не время теперь на каруселях раскатываться. И Гранд Опера закрыл бы. Сиди дома с женой – вот тебе и вся опера. И чтобы в 9 часов вечера на улицах всякое движение прекращалось. Как вышел на улицу – сейчас же полисмен за шиворот – цап! «Куда пошел? Домой!» Ведь я, голубчик, француза во как знаю: отними у него тру-ля-ля, отнимите у него Карусельную площадь, канканы-шантаны – да ведь он вернейшим мужем сделается. Ведь у него тогда, батенька, другого и дела не будет, как дома около жены сидеть и деток рожать. Он-то, француз, тогда на Мопассана и смотреть не захочет! Так и запишите.
Так и записываю.
2. Сосед по скамейке на приморском бульваре.
Я спросил:
– Чем занимаетесь?
– Так... Кое-что покупаю, продаю...
– А раньше?
– Правду вам сказать – дело прошлое – при жандармской охранке провокатором служил.
– Гм... да. Но все-таки вы, может быть, скажете, каким способом увеличить во Франции деторождение?
– Каким способом? Ясный способ.
– А именно?
– Скажем, живет в предместье Сант-Оноре молодой человек Жан. И в том же предместье проживает также девица Луиза. Что же делаю я? Иду к этой самой Луизе и говорю: «Ах, мадемуазель Луиза... Вы ранили стрелой Амура сердце одного моего друга». Вы же сами понимаете, что за любопытная публика – девицы. Сейчас же: «Ах, ах, кто такой?» – «А вот этот самый Жан, живущий в предместье Сент-Оноре». И вот затравка уже сделана. Тут я иду к Жану и говорю ему: «Бонжур, мон ами, Жан». – «Бонжур», – отвечает. Подмигну я ему этак, ткну ему палец в бок – французы это любят – и скажу: «Бонжур-то бонжур, а зачем вы сердце одной барышни ранили, вот вы мне на какой вопрос ответьте». Сейчас же – где, да что, да познакомьте, ну там и пошло...
– Виноват, вы говорите о браке, а меня интересует вопрос о детях. Вон мне один сведущий человек рассказывал: как только вечер, француз надевает цилиндр и бежит в Елисейские Поля плясать канкан.
Собеседник торжествующе рассмеялся:
– Побежит? У меня не побежит. Пусть хоть раз попробует. Я его тут же на улице у самого дома встречу: «Куда, мон ами, Жан?» – «Иду к кокоткам канкан плясать». – «Ага! А я к вам иду┘ Ну вы отправляйтесь, а я уж посижу с вашей женой, чтобы ей скучно не было. Ах, какой же вы, моншер, счастливый человек, что у вас такая жена. Что за грудь, что за плечи! А ножка! Воображаю также, как она целуется┘» Так он после этих моих слов, как соленый заяц, домой побежит. И можете себе представить, что не он в Елисейских Полях, а я у него через год на крестинах канкан плясать буду!
3. У почтового чиновника Почечуева.
Когда я пришел к нему и задал первый вопрос – он долго не мог понять, чего я от него хочу.
Понял, наконец, просиял.
– Что сделать, чтобы у французов были дети? Очень просто: нужно ввести покровительственную, пропорциональную мажоритарную систему!..
– То есть?
– А вот так: скажем, у человека один ребенок, дается ему на рукав пиджака нашивка, вроде, знаете, как у солдата, получившего ранение. И по этой нашивке ему всюду делается скидка 10%. Пришел в лавку – вещь, стоящаю 10 франков, отдается за 9, пришел в театр, сел в трамвай – со всего делается скидка 10%. Два ребенка – две нашивки и уже 20% скидки, три ребенка – три нашивки и так далее. А если ты такой умный, что имеешь 10 ребят, пожалуйста, все тебе бесплатно: ешь – не хочу! Квартира даром, стол даром...
– Ну а я представляю себе такой случай, что у человека 12 детей. Что ж, по-вашему, государство еще ему должно доплачивать на все 20%?
– Н...ну нет – это зачем же? Медаль можно выдать какую-нибудь.
– А бездетные, а холостяки? Они, значит, никакими льготами не будут пользоваться?
– Им – льготы? Я бы с этими подлецами – без всякой пощады. Вошел в трамвай господин с нашивками – выкидывайся со своего места человек без нашивок. Пришел господин с нашивками в какое-нибудь учреждение просить службы – сейчас же служащего без нашивок – к черту, а на его место – пожалуйста! Вот что я провел сейчас же. Я бы им дыхнуть не дал...
Маленькая девочка вбежала в комнату и сказала:
– Папа, Гриша лез на стол, а Маня дернула его за ногу, и он упал прямо Бобику на голову, а Котька не разобрал. В чем дело? Стал бить меня и Лиличку. А мы даже ничего не делали, мы нянчили Мусю.
– А чего же смотрят старшие?
– Коля с Володей в кино ушли, а Соня книжку читает.
– Кто это такие? – удивленно спросил я. – Этот вот Коля, Володя и Соня?
– Все мои. Десяток сорванцов. Подумайте, будь я во Франции... Все бы получал бесплатно...
4. Разговор с самим собой.
Напоследок меня заинтересовало мое собственное мнение: что я скажу по данному вопросу. Я все-таки человек, в своей жизни кое-что видевший, наблюдавший, испытавший.
– Что вы скажете, Аркадий Тимофеевич, по этому вопросу? – спросил я сам себя, уютно усаживаясь в кресло
– Что я скажу? Скажу одно: все спасение Франции в подъеме патриотизма. Нет больших патриотов, чем французы, и патриотизм их прибежище и сила.
Предположите вы такой разговор на балу:
– Мадам, позвольте представиться: Шарль Дюрли. Можно вас пригласить на вальс?
– Нет, спасибо. Я уже домой собираюсь
– Домой? Так рано? Что же вас, дети ждут?
– Нет, у меня детей нет. Муж дома.
– Нет детей, а муж есть?
– Есть.
– Гм... Разрешите кое-что шепнуть вам на ушко.
– Нет! Нет!
– Мадам, но ведь Клемансо категорически заявил...
– Да. Но при чем тут я?
– Мадам! Вы француженка! Неужели вы допустите, чтобы через 20 лет эти грязные канальи боши снова ворвались в вашу прекрасную Францию и чтобы мы не могли отразить их достаточными силами?
– А вдруг... его убьют?
– Мадам, смерть за родину – прекрасная смерть. Мать должна гордиться таким сыном.
– Но ведь меня муж ждет...
– Мадам! Пусть тысячи мужей ждут вас – Франция ждать не может. Швейцар! Манто даме!
– Послушайте, но ведь уже поздно...
– Мадам! Лучше поздно, чем никогда. Извозчик! Кеб! Фиакр! Черт вас побери – скорей!
– Господи... Но ведь я боюсь, вы меня перестанете уважать...
– Мадам! Что я... сейчас вся нация, вся Франция любуется вами и уважает вас. Ну возись там с кнутом, каналья... Пошел!
Да, великое, огромное, чудесное чувство – патриотизм!
Газета «Юг» (Севастополь). 1919 г.
Публикация Р.Соколовского
Публикация Р.Соколовского
Дарья Гармоненко