Якобинец и "любомудр"

Поэт-философ Дмитрий Владимирович Веневитинов (1805-1827), москвич, приходился А.С. Пушкину четвероюродным братом. Блестящее глубокое и разностороннее домашнее образование (среди учителей: композитор Геништа и художник Лаперш, а также знатоки античности - пленный офицер наполеоновской армии Добер и грек Байло) позволило ему сдать экзамены в Московский университет и поступить в Московский архив коллегии иностранных дел. Широта дарований, высокая культура, душевное благородство, по свидетельству современников, сочетались в Веневитинове с внешним обаянием.

В системе философа Шеллинга, которого Веневитинов особенно тщательно изучал, его привлекали идеи познания мира человеком и преклонение перед искусством как высшей из всех земных радостей. "Небесная родина" Платона достижима поэтической лирой.

Он стал душою московского кружка "любомудров", чисто философского направления. Участники этого объединения (В.Ф. Одоевский, И.В. Киреевский, М.П. Погодин и другие) в конце 1825 года, однако, сожгли устав и все протоколы своих заседаний, опасаясь неприятностей и обвинений в "якобинстве".

Всего Веневитиновым было написано чуть более пятидесяти стихотворений, считая переводы.

Пушкин, по приезде в 1826 году в Москву из ссылки, пожелал познакомиться с молодым поэтом, статью которого о первой главе "Евгения Онегина" он прочитал, как говорили, "с любовью и вниманием". Пушкин предложил издавать совместно с "любомудрами" журнал, названный потом "Московским вестником". Юноша осознал: "доступен гений для гласа искренних сердец". Именно в доме Веневитинова состоялось знаменитое чтение Пушкиным трагедии "Борис Годунов". К счастью, дом, старый особняк, в котором это происходило, сохранился и отмечен мемориальной доской (Кривоколенный переулок, дом 4).

Одна из самых блестящих женщин эпохи, Зинаида Волконская (1789-1862), урожденная княжна Белосельская-Белозерская, потомок великой киевской княгини Ольги, "царица муз и красоты" (по Пушкину), воспитанная в Италии, женщина выдающегося ума, певица, восторгавшая Россини, переселилась в 1824 году в Москву. На Тверской (дом 14, теперь перестроен) она несколько лет держала свой знаменитый музыкально-литературный салон, ставший поэтической легендой.

Ярко вспыхнувшая любовь Веневитинова к Волконской была глубокой и безнадежной:

Зачем, зачем так сладко
пела ты?
Зачем и я внимал тебе
так жадно┘

Образ прекрасной Италии и волшебницы Зинаиды сливались в его мечтах воедино. Он даже грезил уехать с любимой туда - "под яхонты сверкающих небес". Волконская ответила на чувства юноши-поэта только дружбой. Веневитинов бежал в Петербург. Перед отъездом из Москвы Волконская подарила ему перстень, найденный в развалинах Геркуланума, вместе с Помпеями засыпанного раскаленным пеплом Везувия 24 августа 79 года:

┘ Дружба в горький час
прощанья
Любви рыдающей дала
Тебя залогом состраданья.

"Москву я оставил как шальной, - не знаю, как не сошел с ума",- писал он брату. Мысли о смерти не оставляли его и выпевались трагическими, но пророческими стихами:

Тогда я друга умолю,
Чтоб он с моей руки холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Века промчатся, и быть может,
Что кто-нибудь мой
прах встревожит
И в нем тебя откроет вновь.

В Петербурге поэта, который пытался порой забыться среди столичных маскарадов, но чаще "вдоль Невы широкой скитался мрачный, одинокий", свалила простуда. Болезнь легких, в сочетании с тяжелым душевным состоянием, пожаром сжигала юный организм. "Он не доживет до утра", - объявил доктор ничего не подозревавшим друзьям. Подготовить умирающего поручили А.С. Хомякову, который смертельно побледнел, но сдержал слезы. Поэт носил перстень Волконской на часовой цепочке и говорил, что наденет его в день свадьбы или же перед смертью. Хомяков знал об этом. Он надел Веневитинову кольцо на палец, когда тот был уже в агонии. Придя в себя, больной спросил: "Разве я женюсь?" - "Нет", - ответил Хомяков. Поэт понял - его "обручили" со смертью. Он залился слезами и, так и не изведав счастья, через несколько часов умер. "Любимец муз и вдохновения", оплаканный друзьями, посвятившими его кончине множество прекрасных стихов, был погребен на кладбище Симонового монастыря.

Анна Керн вспоминала, как в разговоре о неожиданно ушедшем из жизни двадцатидвухлетнем поэте у расстроенного Пушкина вдруг вырвался упрек: "Как вы допустили его умереть?"

В тридцатых годах прошлого века, когда древний монастырь был приговорен к сносу, прах Веневитинова и писателя С.Т. Аксакова решили перезахоронить в Новодевичьем монастыре. При эксгумации останков поэта перстень Волконской ("любви глашатай вековой") был снят и теперь хранится в Литературном музее.