Между Монголией и стуком каблука

Анатолий "Джордж" Гуницкий - великий и ужасный драматург абсурда, соратник Гребенщикова. Его имя неразрывно связано с историей группы "Аквариум", которую он и БГ затеяли в семьдесят втором. Это перу Гуницкого принадлежат крылатые строки с "аквариумного" альбома "Треугольник" (1981): "Я покоряю города / Истошным воплем идиота. / Мне нравится моя работа. / Гори, гори, моя звезда". Помимо рок-деятельности на его счету книга пьес "До самых высот" и сборник "Крюкообразность" с подзаголовком "Аквариумные стихи". А еще альбом "Аквариума" "Пятиугольный грех" (2000), целиком состоящий из песен на тексты Джорджа.

"НГ-EL" представляет новые стихи Гуницкого как весомое доказательство того, что поэзия и рок-музыка - вещи вполне совместимые. Так же, как злодейство и гений.

***

Душа не ведает судьбы.
Гермес не видит голытьбы
И строгих падчериц Шанхая
И глаз любви, и чашку с чаем
Он избегает долгих слов
Не верит в сумрачных коров
Которые как черт в окне
Зевают в сонном полусне
В истерзанном закате дня
Воздушный конь летит.
Звеня
Навстречу странной
колеснице
Пора, мой друг,
закрыть страницу
И позабыть нон-стоп трубы
Душа не ведает судьбы!

ДЖИХАД ЛЮБВИ

Джихад Любви.
Левифиан в аптеке.
Горит зеленый зонт.
Лавиной комаров
Разрушен новый дом.
В стихийном саундчеке
Узбек из Ольстера
ногами месит плов
Так продолжается
пятнадцатые сутки.
Подряд. Нон-стоп.
В глазах у мертвяка
Слились в анклав сухие
промежутки
Между Монголией
и стуком каблука
Похоже, нам не стоит
ждать прощенья
Суровый век бьет картой
козырной
Но я смотрю в окно
без отвращенья
И вижу как над картою
штабной
Резвятся голуби.
А в шахте номерной
Испанская принцесса
ест печенье.

ИДИОМАТИЧЕСКИЙ СОНЕТ

В Перу, на повороте к Лиме
Деревья кажутся другими
Чуть-чуть увядшими,
гнилыми
Но это, право, пустяки
И если даже грозный Гектор
Метнет копье
в сгоревший сектор
О чем когда-то пел
Фил Спектор
Пускай останутся крепки
Первовселенские экстазы
Судьбы вечерние проказы
И песни северных славян
Взгляни наверх.
Там - верхолазы
Разбили невзначай стакан
Никто из них
не будет пьян.

КНИГИ ДРАЛИСЬ

Книги дрались
На старинных полках
Книги ругались
На затхлых полках
Крошились страницы
Трещали обложки
Измочаливались
Тисненые переплеты
Разлетались
Титульные листы
Собрания сочинений
Становились
Разрозненными
брошюрами
Величавые фолианты
Теснили реликтовые издания
Одинокие томики
С криком слетали на пол;
Книги ругались
Книги дрались
На старинных полках
Книги хрипели
И рвали друг друга
На затхлых полках
Они превращались просто
в бу-ма-гу...