Андрей Кротков История мировой литературы знает немало писателей с почетным титулом "автор одной книги". Но Малколм Лаури даже среди них - изгой. Его человеческое и писательское одиночество было удивительным, необъяснимым. При том что фактически он одинок не был, дважды состоял в браке, немало поколесил по миру и написал общим счетом далеко не одну книгу. Загадка - и только.
Начнем с биографии. Родился в Англии 28 июля 1909 года. Там же и скончался 27 июля 1957 года. Фатальная близость дней рождения и смерти способна вызвать ассоциации - как известно, такое произошло с Уильямом Шекспиром, скончавшимся в день собственного 52-летия.
Отучившись в Кембридже, 18-летний Лаури делает шаг к самостоятельности - совершает морской рейс на Дальний Восток палубным матросом. Впрочем, следа в его дальнейшей биографии этот мелвилловско-конрадовский жест не оставит.
В 1929 году Лаури снова в Кембридже, на этот раз американском ("американским Кембриджем" иногда в шутку называют Гарвардский университет, расположенный в Кембридже - пригороде Бостона). Он учится в литературном семинаре романиста и поэта Конрада Эйкена; впоследствии закончит полный университетский курс с ученой степенью - чтобы ею никогда не воспользоваться.
В 1933 году он выпускает роман "Ультрамарин", оставшийся незамеченным. Неудачный дебют погружает автора в депрессию. В 1935-м он ровно 10 дней, и ни минутой больше, лечится в психиатрической клинике Беллвью, в Нью-Йорке, с диагнозом "нервное расстройство". Из клиники выходит как ни в чем не бывало, но с не смываемой отныне репутацией слегка чокнутого. Злоключения тем временем продолжаются. Неудача постигает и второй его роман "С балластом в Белое море" (1936).
Лаури никогда и нигде не работал. Проценты с унаследованного семейного состояния позволяли ему вести беззаботную жизнь, хотя и скромную по стандартам обеспеченных западных людей. Он не любит многолюдья, не выносит обстановки организованного комфорта; многое из того, что в сложившемся тогда бытовом стандарте европейцев и американцев возлагается на плечи наемной прислуги - приготовление еды, уборку дома, стирку, уход за садом, мелкие ремонтные работы в доме - выполняет самостоятельно и без каких-либо идейных обоснований такого поведения, просто считает это нормой. Его отношение к цивилизации сходно с отношением к ней Генри Миллера, который назвал свою книгу о поездке по США очень просто - "Кондиционированный кошмар".
Все, кто общался с не очень общительным Лаури, отмечали его спокойную самоуверенность и чувство собственного достоинства, никогда не переходившие в снобизм и чванство, постоянную готовность обсуждать сложные литературные и философские проблемы - при тщательном избегании темы собственного творчества.
Его жизнь в целом однообразна. Много читает. Совершает прогулки пешие и конные. Способен часами, не говоря ни слова, созерцать понравившийся пейзаж. Любит плавать, фанатичный купальщик, часами не вылезает из воды, с одинаковым удовольствием купается как в море, так и в реке и в пруду. Изрядно выпивает.
В выпивке Лаури изощрен необыкновенно. Предпочитает крепкие напитки, пьет преданно и умело, небольшими растянутыми дозами, никогда не надирается допьяна. В немалой степени благодаря перу Лаури западный мир узнает о существовании текилы и мескаля, до того малоизвестных мексиканских зелий. Можно сказать, что текила и мескаль - полноправные персонажи романа "У подножия вулкана".
Эту книгу Лаури начинает писать в 1936 году, перебравшись на жительство в мексиканский городок Куэрнавака. Там он проводит в своих мало кому понятных занятиях три года, подозревается в том, что он шпион-гринго, и от греха подальше переезжает в окрестности канадского Ванкувера, где с короткими перерывами пробудет до 1954 года.
Канадское обиталище Лаури - это sqwatter shack, по-русски "бродяжья лачуга", деревянный рубленый дом на берегу лесного озера, по внешнему виду, внутреннему обустройству и уровню комфорта мало напоминающий роскошную загородную виллу - скорее средней руки, с "удобствами во дворе" дачу советского гражданина. Ввиду полной бессобытийности лачужная жизнь Лаури и его второй жены, писательницы Марджери Боннер, описанию не поддается, если не считать одного инцидента - однажды дом сгорает в пожаре, и Лаури своими руками отстраивает его заново.
В 1947 году в Нью-Йорке (февраль) и в Лондоне (сентябрь) параллельно выходит труд жизни Лаури - роман "У подножия вулкана". На последнем листе машинописи дата окончания работы - 25 декабря 1944 года.
Книгу принимают с восторгом (наконец!), но никто не берется ее оценить и истолковать. Критики констатируют, что книга завлекательная и магическая, что в ней почти нет действия, что все изложенное в романе происходит в течение одного неполного дня (дата фиксирована точно, как у Джойса, - 1 ноября 1938 года, католический День поминовения усопших), что на десятках страниц изображаются события, в реальной жизни занимающие секунды, что роман не имеет начала и конца, что некоторые персонажи не контактируют друг с другом, что внутренняя логика сюжета отсутствует, что взаимоотношения главных героев лишены мотивировки...
С современной точки зрения "У подножия вулкана" - образцовый постмодернистский роман с "дискурсными смещениями" и "переходами плана выражения", изобилующий несобственно-прямой речью и иноязычными вставками, в оригинале данными без перевода на английский. Но при этом - сугубо политизированный (основа сюжета - трагедия политически разочарованного главного героя, фоном повествования служат разворачивающиеся события гражданской войны в Испании) и чрезвычайно элитарный. Географическая широта не мешает камерности, а углубленный психологизм и тонкость рисунка находятся в явном противоречии с атмосферой места действия - Мексикой, где в ту пору в большом почете пребывает искусство широкого мазка и массового охвата.
Тем не менее роман быстро переводится на основные европейские языки, включается во все престижные издательские серии Галлимара, Зуркампа, Кипенхойера, "Пенгвин букс" и "Долфин" - но не получает ни одной международной или национальной премии.
В 1954 году Лаури с супругой возвращается в Англию. В том же году предпринимает поездку в Италию, после которой окончательно обосновывается на родине. Став после успеха романа финансово благополучным, покупает дом, прожить в котором ему будет суждено совсем недолго. На фоне полной безмятежности, здоровья и душевного спокойствия писателя внезапно сражает обширный инфаркт.
Впрочем, инфаркт - официальная версия, подтвержденная подписью коронера. Журналистам удалось разжиться глухими намеками на другую версию скоропостижной смерти Лаури. Согласно ей, писателю то ли реально поставили диагноз тяжелого заболевания, то ли он стал жертвой собственной мнительности - и по этой причине покончил с собой накануне дня рождения, якобы сказав, что не желает отмечать праздник жизни в преддверии неизбежной смерти, и не все ли равно, сейчас или через пару месяцев┘
В середине 1960-х выходят сочинения Лаури, оставшиеся в его архиве, и переиздаются тексты, рассеянные в периодике. Они характерны странными заглавиями - фрагменты неоконченного романа "Тьма, как в могиле, где лежит мой друг", сборники рассказов "Услышь нас, Боже, с горней вышины" и "Октябрьский паром на Габриолу", повесть с невнятным для русского слуха названием "Lunar caustic" ("Адский камень"). Особого внимания они не привлекают. Лишь повесть "Лесная тропа к роднику" становится чем-то вроде манифеста нарождающегося экологического движения.
Ни при жизни Лаури, ни долгое время спустя после его кончины о нем в советской прессе не упоминали и ничего не издавали. Затем произошло то, что у нас принято называть "не благодаря, а вопреки". Где-то кому-то что-то удалось пробить и продавить, и в 1972 году издательство "Прогресс", затеяв престижную серию "Мастера современной прозы" (среди книголюбов именуемую "Трилистник" - по изображению на обложке трилистника в овале), шестым ее выпуском подарило читателям мрачный черный том, содержавший "У подножия вулкана", "Лесную тропу к роднику" и три рассказа; по традиции издательства тираж не указывался. Надо отдать должное превосходным переводам Виктора Хинкиса и Ирины Гуровой.
Более с тех пор ни одной строчки сочинений Лаури в СССР и России не напечатано. Малоудачную американскую экранизацию "У подножия вулкана" несколько раз крутили по российским телеканалам без всяких последствий.
Загадочный писатель-отшельник, приписанный советскими издателями в канадское гражданство (коего официально не имел, хотя, как подданный Великобритании, пользовался на территории Канады преференциями), остается неизвестным и непрочитанным. Он не попал в состав любимого советскими литературоведами "потерянного поколения", так как к началу Первой мировой был малым ребенком и соответственного мироощущения обрести не успел. Ко Второй мировой тоже рук не приложил. Вообще не проявил себя никакими громкими публичными акциями, членством "за" и членством "против". Как "типичный буржуазный индивидуалист", предавался исключительно рефлексии и творчеству.
Когда смерть поставила точку, а 15-летнее выжидание сняло вероятность появления из архива Лаури каких-либо неприятных неожиданностей (как это иногда случалось с бывшими "большими друзьями СССР"), то сочинения писателя были изданы. Но слишком поздно - это, пожалуй, даже хуже, чем вообще никогда.
Дарья Гармоненко