Василий Шевцов Иван Гончаров написал "Обыкновенную историю" о том, что счастье, по-видимому, невозможно. Нигде: ни в гранитно-железобетонном вареве мегаполиса, ни на земле, где сеют репу и живут изо дня в день "от века" заведенным порядком. Это первый в отечественной литературе образец садомазохистского романа, где аналитический скальпель нежно и вдумчиво взрезает живые человеческие ткани, а мы при этом еще и тащимся.
И одновременно - первая антиутопия. Главный герой Александр Федорович Адуев в нежном 20-летнем возрасте покидает родовое имение и отправляется в Петербург - на поиски счастья. Там он встречается с дядюшкой Петром Иванычем - деловым человеком, капиталистом и прожженным циником. Книжные представления Саши Адуева разбиты в пух и прах: вечной любви не существует; дружба - это возможность занять денег; в приличном обществе ценится не талант, а трудолюбие. Десять с лишним лет потребуется ему, чтобы полностью себя перемолоть и войти в это самое пресловутое "приличное общество" полноправным членом.
Я знаю людей, которые так прямо и читают Гончарова, на уровне "кто прав - племянник или дядя, Обломов или Штольц"? Иван Александрович вообще любит подразнить читателя: он дает одну за другой ложные наводки, а потом умывает руки. Но мы не будем цепляться на хитро закинутый крючок.
На самом деле фигура Петра Иваныча любопытна вот почему. Он - сноб. В том самом смысле, в каком Томас Манн называл снобом Освальда Шпенглера. Он все про всех знает. Снобу ничего не стоит предсказать молодому человеку его будущее, предречь закат Европе, уверовать, подобно Гегелю, в то, что Абсолютный дух в нем же и воплотился - а, следовательно, законы истории прозреваются в философских (если не ресторанных) кабинетах. Снобы твердят нам о "случайности, иронии и солидарности", о сакральном мире "Традиции", о том, что рок-н-ролл мертв: о чем угодно. И самое страшное, на что Гончаров-то и намекает: что все далее и пойдет по говореному-писаному. Отныне мы вовлечены в крепко сколоченный проект собственной судьбы, лишены веры и надежды. Был ты Обломовым, а пришел Штольц - и стал "обломовщиной".
Когда тебя приговорили к самоубийству и убедили, что "так и надо", нажать на курок уже ничего не стоит. Когда тебе объяснили, что сила и правда - за пролетариатом, айда на баррикады. Или мы, или нас; общество сильнее человека. А раз так: "Не один ты такой: еще есть отсталые; это все страдальцы. Они точно жалки; но что ж делать? Нельзя же для горсти людей оставаться назади целой массе", - излагает свое кредо Адуев-старший. Масса, надо полагать, тоже составлена из прежде перелопаченных страдальцев, впоследствии занявших свои места согласно билету в разворачивании человеческой комедии. Маргиналом же оказывается каждый, кто не осознал себя проводником Мирового разума в этом безумном мире.
История ходит по спирали, нашептывая человеку в новом антураже одну и ту же мысль: "От судьбы, на роду тебе написанной, не спрячешься". Любая попытка, по словам Егора Летова, "уйти из зоопарка" жестко карается, и новейшая история романтико-героической НБП, по большей части состоящая из избиений и арестов юных партийцев, - самый наглядный тому пример.
Фишка, однако, в том, что сила и слабость в любой момент готовы поменяться местами. Кто был ничем, тот станет всем. Дело не в возрасте, не в житейской умудренности; "Обыкновенная история" - не притча и не "роман-воспитание". Что далеко ходить, если уже через 13 лет после опубликования романа другой великий Иван - Тургенев - в своих "Отцах и детях" воспроизводит тот же конфликт. Только "реалистом" и Фомой неверующим там оказывается молодой Базаров, а поэтически настроенным романтиком - Павел Кирсанов, которому за пятьдесят.
А за последние пятнадцать лет мы разве этого не навидались? При раннем ельцинизме в бой пошла молодежь - с комсомольским прошлым или без такового, даже хотели за 500 дней построить Америку на российских просторах. Романтический пар был выпущен - и обернулся мафиозной экономикой и практически тотальным обнищанием населения. А нынешняя молодежь порхает с обрезанными крыльями, приобретая характерный облик офисного менеджера - потребителя бизнес-ланчей и распространяемой таблоидами мировоззренческой жвачки. Знающего все наперед. Поглядывающего на не вписавшихся в новый режим "отцов" сверху вниз, с легкой укоризной.
Вечен не конфликт поколений, а противостояние утопистов и прагматиков. Утописты вожделеют идеала и плотную массу общественного воспринимают как картонный домик, готовый сломаться под напором творческого вдохновения. Прагматики верят в то, что общество - себе довлеющий Левиафан и успех ждет только того, кто научился "наравне с веком" маршировать строем. Утопист готов крушить все, что не соответствует идеалу. Прагматик будет давить то, что пытается отклониться от принятой нормы. А результат - один. Это все тот же старый вопрос о роли личности в истории, а решается он просто: личность начинается там, где заканчивается история. Обратное тоже верно.
Возможен ли тогда индивидуальный путь и как он возможен? Как можно жить и действовать в этом мире, зная, что он рано или поздно сгорит в огне? "Младенческие верования утрачены, а что я узнал нового, верного?.. ничего: я нашел сомнения, толки, теории┘ и от истины еще дальше прежнего┘ Боже!.. когда теплота веры не греет сердца, разве можно быть счастливым?" - сетует вернувшийся было в родовое поместье Адуев-младший. Эта мысль мелькнула и отсеялась "естественным" ходом событий, в котором нет места ни Богу, ни человеку. История состоялась, нас сосчитали! Утешает только одно: все, что мы знаем, - ложь.
