Пип, или Заткните уши

Обозначу свою позицию, не слишком распространяясь - пока. Хотя бы потому, что сомневаюсь в том, что Пирогов сам до конца верит в свою "постинтеллектуальную" затею. Но поверить, видимо, хочет искренне.

Сформулирую свой тезис: "постинтеллектуализм" в версии Л.Пирогова (далее: ПИП) является не ответом (response) на вызов (challenge) эпохи, как это хочет представить сам Лев Васильевич, а внеисторической концепцией, легитимированной главным образом личными интенциями автора. ПИП - синоним руссоистского "возврата к природе", толстовского "опрощения", в конкретно литературоведческой плоскости шкловского "остранения" и прочих "антиинтеллектуалистских" концепций. Ну и, конечно, с його-буддическими влияниями.

Про Вуда, "постинтеллектуализм" придумавшего, я ничего говорить не буду, поскольку не читал, как, впрочем, и сам Пирогов. Судя по всему, у вудовской схемы - все те же достоинства и недостатки, что и у всех подобных триадических схем. Она описывает не мир, а самоощущение интеллектуалов в конкретно-исторических обстоятельствах. Вот эта конкретно-историческая составляющая в ПИП теряется, она привлекается лишь как риторический прием (упаси меня Боже сказать, что Пирогов не мыслит об истории: он о ней мыслит, но мыслит, так сказать, аисторически).

Далее я приведу несколько тезисов, взятых наугад из различных сочинений Пирогова, и поочередно их прокомментирую уже со своих позиций.

1. "Форма", мыслимая абстрактно, как некая самоценная категория, предшествующая овеществляющему ее тексту... есть "techne", а "текне" всегда непримиримо конкурирует с "псюше".

"Техне" с "псюше" не конкурирует, оно ее именно что оформляет, вводит в более высокую сферу Логоса, который для всех един. Как тут не вспомнить хотя бы о. Павла Флоренского, который дал в своих "Водоразделах мысли" совершенно справедливый отпор всем футуристическим претензиям на свободное высказывание. А с другой стороны - Людвига Витгенштейна, показавшего невозможность "индивидуального языка".

Когда нет техники, вводящей психологическое и эмпирическое в духовную сферу, получается неудобопонимаемый бред. (Фольклор - другое дело, он изначально непсихологичен, хотя и здесь есть свои техники.)

2. "Такие оценки, как литература "плохая" и литература "хорошая", значения не имеют. Степень успеха книги прямо пропорциональна степени ее актуальности. Актуальность же для замученного проигрышами в футбол читателя прямо пропорциональна возможности прислониться к чему-то Светлому и Большому".

Ничего против подразумеваемого в приводимом пассаже Бурдье не имею, но полагаю все же, что литература существует не только в социальном, но и аксиологическом измерении, что она таки бывает плохой и хорошей. Да, в литературе есть иерархия: и то произведение лучше, которое ближе к идеальному прообразу - о нем знает всякий, кто всерьез берется за перо.

А вот "Светлое и Большое", к чему следует, по Пирогову, "прислониться", вы уж меня извините, так это же - благодать! Та благодать, которая нисходит на талантливого, интеллектуального, техничного автора. Или стихи Владимира Важенина способны "Фауста" Гете заменить? Да в любом городке пишет стихи не один такой вот самородок, который существует "вне традиции": но какую-либо ценность такое творчество приобретает только в том случае, если эта традиция именно что выпирает из текстов вопреки авторской культурной ущербности (это я без оценок, нейтрально). Но это действительно чудо, я таких реальных случаев и не знаю. А "высококультурных" Достоевского, Мопассана, Гофмана всегда читать будут. Те, кто вообще читает, потому что у большинства людей вообще нет такой "вторичной" потребности - читать.

3. "Что-то сдвинулось, надломилось, конвенциональная "прямая литература" (реализм?) ну не идет больше всерьез. Автор лезет, вымысел лезет, приемы - даже без всякого их "обнажения", ну, как вата из матраса того. В игру все превратилось".

Закономерным следствием дерридеанства, запретившего вертикаль и заменившего ее бесконечными "следами" и "отсутствиями", является интеллектуальный регресс к первичным стадиям онтогенеза: к игре, а затем к полной "неконвенциональной" бессловесности. Но это тупик. Конвенции - обязательное условие любого общества. Язык конвенционален, искусство конвенционально, распределение социальных ролей конвенционально. И в нынешней ситуации основная задача - работа разума, установление новых конвенций. На смену деконструкции должна прийти реконструкция - новое обручение человечества с Логосом. По существу, "постинтеллектуализм" Пирогова - это отрыжка "постмодернизма" Курицына, и не более того.

4. "Осязание важнее знания, по крайней мере эмоционально ценнее его".

Ну что за тавтология, что за детский сад! А то будто бы возможно осязание без знания и обратно: обжегся однажды ребенок об утюг - вот тебе и знание о том, что материальный мир может быть опасен! Цель же искусства - катарсис, который есть не простое ("эмоциональное"), а "понимающее" потрясение, прозрение. Искусство - это и есть тот самый способ вернуть мыслящей и думающей личности баланс с окружающим, заново увидеть свое "я" в контакте с божественным, социальным и природным; того же добиваются в архаических обществах восходящие к мифам ритуалы.

5. "Искусство не политика: протестовать либо игнорировать здесь хуже, чем просто не знать: реакция может быть эффективна, но она всегда заведомо вторична, а искусство, если это не "искусство постмодернизма", решительно не терпит вторичности".

Ну, это уже совсем утопия: текста без претекста у людей нет и быть не может, для этого нужно отменить общество и историю. Но тогда и слова никакого не возникнет, только отчаянное мычание, выражающее жажду по этому самому отмененному обществу. Каждое сказанное слово - отголосок чьего-то другого. И что же в этом плохого? На то мы и люди, чтобы слушать друг друга, спорить друг с другом, стирать в интеллектуальном плане грани между живыми и уже умершими, прислушиваться к словам умерших, обращаться к будущему в надежде тоже быть услышанными. А то Слово, которое не вторично, в общем, тоже ясно, где следует искать: оно, как известно, в начале было Богом и было у Бога.

* * *

И в завершение. Интеллект либо есть, либо его нет; "после" интеллекта - только вечный мрак. История линейна, у нее есть цель. Человечество, как и каждый отдельно взятый человек, может как прогрессировать (приближаясь к Богу), так и регрессировать (от него отклоняясь). "Постинтеллектуализм" как концепция - это симптом культурной усталости, информационного переедания, реакция на коммуникативный хаос. Это просто временная растерянность, поселившаяся в головах отдельно взятых интеллектуалов, тоскующих по утерянной в погоне за броским лейблом истине, которая готова ассоциироваться с чем угодно - "национальной идентичностью", "почвой", вообще "природной гармонией и красотой мира", но только не с самой собой. А искусство тем временем продолжает свою жизнь. И Дух Святой веет, где хочет.

Комментарий Анонима:

"Искусство продолжает свою жизнь и дух его веет, где хочет". Именно это и показал Пирогов. ПИП не отрыжка постмодернизма Курицына, а серьезная протирка очков тому же Курицыну и многим другим, включая Немзера, в отношении естественного, непретенциозного, интуитивного, мимолетного, относительного, органичного, спонтанного, непритязательного и много чего другого, чем русское искусство до сих пор пренебрегало. Это целый богатый мир в каком-то смысле нового для нас искусства, способный вызвать "понимающее потрясение". Ничего не может быть после толстовского "опрощения", кроме ПИП. Имитировать подобное искусство крайне сложно в силу понятных причин. Вкус к нему - дело протертых очков, незашоренности, расположенности к иной эстетике, способность увидеть целостность там, где ее не ждешь. ПИП, несомненно, имеет смысл для нашего искусства, которое изменяется в той ситуации, которую описывает Дональд Вуд, социолог, специалист по СМИ.

Ответ Автора:

Ничего принципиально нового в пропагандируемом Пироговым искусстве я не вижу. Все это уже было: и чинари, и митьки, и многое другое. Да и сейчас, собственно, Пирогов может назвать "постинтеллектуальным" все что угодно. Что связывает Алана Маршалла, Бориса Екимова, Михаила Елизарова и Нескажу? Любой ответ будет надуманным. Хотя Немзеру и прочим давно пора протереть очки, никакому Пирогову сделать это не под силу. А степень влияния Курицына на Пирогова вы явно недооцениваете. Помимо общей стилистики он взял у своего учителя самое главное: волюнтаристскую критическую стратегию.