Посещение

Приходил безумный человек Эдуард Литомин. Показал какие-то книжки, про одну из них сказал, что это "какой-то новый питерский автор, турбореалист". Я кивнул. На книге был указан год издания - 1989-й.

Литомин заметил на моем столе книгу "Дифференциация уголовных деяний", попросил посмотреть, посмотрел. Пожаловался, что очень сильно болит лопатка и что начали рушиться зубы. Я кивнул, сказал "угу", спросил, почему у него болит лопатка - не делали ли ему туда какого укола. Он сказал: "Нет. Вдули. Много мысленно воюю с Пироговым... Как они там живут?.. В какой-то квартире..."

Я почувствовал, что Эдуард очень сильно живет в прошлом: Пирогова он не видел хрен знает сколько и, судя по всему, с тех пор вообще никого не видел. Я спросил: "Чем ты сейчас занимаешься?" Он ответил: "Ничем". Я спросил: "А на что живешь?" Он ответил: "На папину пенсию. По доверенности. Живу, как пенсионер..."

Я спросил: "А на работу уже не пытаешься устроиться?" Эдуард долго и безуспешно пытался устроиться на работу. Когда я видел его два предыдущих раза (около года назад и около двух лет назад), он много говорил о работе, о том, как он ищет работу, о том, что надо работать, чтобы получать деньги.

"Нет, - ответил он. - Я пытаюсь навести порядок в квартире. После того как они все уехали, никак не могу навести порядок". "Кто уехал?" - спросил я. "Ну, папа, брат, еще один брат... Я не понимаю дешевой православной мистики моего брата... Я недавно анализировал компот". - "Какой компот?" - "Когда я приехал в Ставрополь, Лева... ну... Лев Васильевич... Пирогов, в общем, купил мне в буфете стакан компота. Я тогда подумал, что он очень много врет".

Я не нашелся, что на это ответить, и стал тупо смотреть в компьютер. Эдуард заметил на моем столе большую желтую шариковую ручку. "Ого, - сказал он. - Какая хреновина..." Взял в руки. Я обратил внимание, какие у него нитевидные пальцы. Он исхудал до того, что даже кожа стала тончайшей. Казалось, под тяжестью моей шариковой ручки у него переломится предплечье, прорвется кожа, и в месте разрыва едва проступит сукровичного цвета влага.

"Покупаю шариковые ручки, - сказал Эдуард. - Хожу по магазинам и покупаю очень много шариковых ручек. Их так много, что я не знаю, что с ними делать... Наверное, я отдаю их маме". Я кивнул. "А Пирогов проявляется в сети?.. Или как там?.." "Проявляется", - ответил я. "Он, помню, - сказал Эдуард, - почему-то был очень озабочен проблемой Пелевина. Даже книжку читал - "Желтая стрела" называется. Я тоже посмотрел... Там что бытовое такое, какой-то Андрюха..."

Далее его длинная тирада невоспроизводима. То есть говорить он продолжал ровно и вполне уверенно, но в единую мысль это никак не складывалось. Он упомянул Камю и то, что ему, Эдуарду, один раз дали поработать на компьютере, произнес пару неизвестных мне слов с невоспроизводимыми корнями, потом сделал паузу. Положил мою шариковую ручку на стол, сказал: "Тяжелая такая, а все-таки немного треснула... Наверное, работать все-таки надо... Чтобы ходить на работу". Секунду подумал, посмотрел по сторонам и добавил: "И чтобы получать там деньги... Но ты знаешь... я теперь на работу только по одной линии могу устроиться... Где дурдом, знаешь?" "Знаю", - сказал я. "Вот там, по той плоскости, там Кулакова, что ли... вот, и там мужик в противогазе еще стоит. В общем, связано с нефтью и газом... Только такая работа". Я кивнул.

"Ладно, - сказал Эдуард, - тебе книга о рекламе не нужна? Я украл в магазине... Часто хожу и смотрю - хочу чего-нибудь украсть в магазине. Какой-нибудь еды. В принципе украсть что-нибудь в магазине очень просто, но с другой стороны - а зачем?.. Не нужна книга о рекламе? Могу подарить". "Нет, - сказал я, - спасибо". "Ну, я пошел, - сказал Эдуард. - Еще зайду". И ушел.