И зеркало, зеркало, зеркало…

Традиция в творчестве Аркадия Ровнера органично граничит с авангардом.

28 января исполняется 85 лет со дня рождения моего отца – поэта, писателя, философа и мистика Аркадия Ровнера (1940–2019). Он сформировался в литературном и духовном подполье в Москве в 1960-е и 1970-е годы. Родился же в 1940 году в Одессе, вырос в Тбилиси, затем обучался в Московском государственном университете (на философском факультете). На него повлияли неординарные и самобытные поэты, писатели и мистики, которые были активны в эту легендарную эпоху, в том числе поэты Леонид Аронзон, Станислав Красовицкий (см. материалы о нем на с. 14 этого номера «НГ-EL»), Дмитрий Авалиани, Валентин Никитин, Леонид Иоффе, писатели Юрий Мамлеев, Николай Боков, философ и мистик Евгений Головин.

В 1969 году отец женился на поэтессе Виктории Андреевой. В 1974 году эмигрировал в США, обучался в Колумбийском университете, преподавал религиоведение в Нью-Йоркском университете и Новой школе социальных исследований. В 1970-х годах издавал вместе с Викторией Андреевой религиозно-философский и литературный журнал «Гнозис». В начале 1980-х годов вместе с Викторией Андреевой и двумя американскими поэтами Юджином Ричи и Стивеном Сартарелли выпустил двухтомник «Антология Гнозиса: современная русская и американская проза, поэзия, живопись, графика и фотография» (Нью-Йорк, 1982–1983). Там был представлен значительный срез русской подпольной литературы, тексты в то время молодых писателей и поэтов. С 1988 года начал приезжать в Москву, куда и переехал в 1994 году. Умер в декабре 2019 года.

Аркадий Ровнер начал писать стихи в детстве. Некоторые вполне авангардны, в них ощущается влияние Хлебникова, Хармса, Александра Введенского. Вот, например, стихотворение 1970 года, навеянное поэтикой Ильи Бокштейна:

Пока невесомая арка

в Иарии черных страстей

как память о зеркале Гарка

горит не сгорая огарком

семерка бубновых мастей

а зеркало зеркало зеркало

мелеет во тьме озерком

но кто-то блеснул козырьком

и зеркало зеркало зеркало

к нему повернулось бочком…

В то же самое время другие его стихи достаточно традиционны, в них ощущается влияние его любимых поэтов Баратынского, Фета, Блока и Белого:

Как сладко жить в чужой

стране

в садах с опавшими годами

в годах с застывшими плодами

с завьюженными городами

оцепеневшими во мне.

Мне кажется, что традиционные стихи отца органично граничат с авангардными, при этом не создавая эклектики. В то же время есть в них юмор и игра:

Поэт играл с цыганкой

в прятки

мелькали животы и пятки

Попьянствовать

собравшись в Званку,

поэт

оделся наизнанку

он встал сегодня спозаранку,

он вытолкал за дверь цыганку

и приказал подать

рассол

При жизни Аркадия Ровнера были выпущены три книги стихов: «Этажи Гадеса» (М.: Миф, 1992), «Рим и лев» (М.: Библиотека журнала «Комментарии», 2002) и «Нерайские сады» (М.: Гнозис Пресс, 2017), а также поэма «Новый Гильгамеш» (М.: Русский Гулливер, 2013). О поэме я хочу сказать особо. В ней поэт пересказал шумерский миф, добавив туда собственные философские и космогонические концепции:

Дальше и дальше шел

Гильгамеш по пустыне.

Достиг перевалов горных,

спустился в ущелье.

Питался травою и ягодой,

мелкою дичью,

В расщелинах скал и пещерах

диких спал он,

Под власть Утнапишти

решил он ступить покорно,

Который при жизни сумел

достичь бессмертия,

К отцу Утнапишти шел

Гильгамеш поспешно,

К тому, кто, выжив, в собранье

богов был принят,

Кто вечную жизнь обрел и сам

стал как боги,

У него он хотел узнать о жизни

вечной!

Он опубликовал значительный срез русской подпольной литературы. Фото из архива Антона Ровнера

«Вот рассказ о посещении Буддой московской квартиры в Калининском районе на Сортировочной улице 7 октября 1987 года в 4 часа пополудни, услышанный мной от надежного человека Андрея Дегтярева, однако не получивший огласки ни в Москве, ни вообще в плане сансары. Вместе с Буддой, который хотя и загадочно улыбался, однако выглядел старым и помятым, при этом присутствовали сорок две тысячи бхикшей, святых архатов, отложивших на час свои обязанности и попечения, те, чья мысль окончательно освободилась совершенных знанием, разорвавших цепи существования – и среди них ученик Будды Ананда, – обуздавших свои желания, медитирующих о шести путях спасения, владеющих пятью чудесными дарами, великих учеников, мудрых мудростью за исключением Дегтярева, которому еще предстояло утвердиться на пути ученичества, но с благословенным, мудрым и прославленным Анандой и благородными бодхисатвами, возглавляемыми Майтреей».

Особенно интригующим я считаю последний, шестой сборник рассказов «Город живых отцов». Хочу также упомянуть три романа Аркадия Ровнера. «Калалацы» (Париж: Ковчег, 1980), «Ход королем» (Нью-Йорк: Гнозис пресс, 1988) и «Небесные селения» (М.: Номос, 2006). Последний роман повествует о том, как житель города Дуракин оказывается в волшебной, мистической стране и как он путешествует по разным городам этой страны:

«Оглянувшись, я увидел, что стою на тропе в горном ущелье, а вокруг меня стелется молочный туман, делающий обстановку вполне фантастической. Контуры нависших надо мной гор то появлялись из густого тумана, то снова скрывались в нем.

Я пошел по тропинке и шел примерно час, пока не вышел к обрыву. Внизу я увидел небольшой городок на берегу водоема. К этому времени туман рассеялся, из-за негустых облаков выглянуло солнце и радостно все осветило. Невероятно, но я находился недалеко от моря, а город с холма, на котором я стоял, выглядел веселым и даже каким-то легкомысленным. Или это освящение делало его таким? Я никогда не видел такого яркого, такого праздничного света: все вокруг меня играло, искрилось и переливалось перламутром! Впервые с тех пор, как я свалился в Щель, ко мне пришло полное осознание того, что со мной происходит нечто необыкновенное, и все это не греза, не сон. Но тогда что это?»

Вот что писал поэт Алексей Парщиков в рецензии на двухтомник «Будда и Дегтярев» и «Ход королем»:

«Я бы отнес Аркадия Ровнера к таким восточноевропейским авторам, как Бруно Шульц, или Ян Шванкмайер, Милорад Павич, Тадеуш Кантор, я перечисляю наугад… Я говорю об авторах, работавших в разных сферах и жанрах в ХХ веке и предложивших совершенно непохожие миры, но так или иначе привязанных к единому, скажем, геоэстетическому полю и – уже – к использованию миракля в структуре произведения. Мягкий вариант славянского сюрреализма, в отличие от западного систематического, использует антропоморфные абстракции, кукольные и рисованные образы, знаковую эстетику художественного плаката, нефункциональный дизайн, когда обыденность необязательно без остатка идет в жертву только синтезированному сюрреалистическому образу, а документирует невероятную реальность и числится параллельно».

Я думаю, что погружение в литературное наследие Аркадия Ровнера вознаградит читателя. Надеюсь, интерес к творчеству моего отца со временем будет только расти. Об этом можно судить уже по следующему стихотворению, которое современный московский поэт Виктор Коллегорский написал, посвятив его Аркадию Ровнеру:

Все распри презрев и расколы,

Пчелой из орфических сот

За лютней летишь Ориолы,

Надмирных достигнув высот,

Где, взмыв к небесам легче пуха

В свой час из телесной

тюрьмы,

Навек с Гималаями Духа

Сольемся душою и мы.

В среду, 29 января 2025 года, в 19.00 в Музее Серебряного века (Брюсов переулок, 30) пройдет литературный вечер, посвященный памяти Аркадия Ровнера, на котором будут прочитаны его стихи, рассказы и фрагменты из романов, и ведущие вечера будут делиться воспоминаниями о нем. Вход свободный, все желающие приглашаются.