Человека все равно жалко

Я беспокоюсь о коте. Рисунок Екатерины Богдановой

Новая книжка московского поэта Андрея Чемоданова (р. 1969) представляет собой небольшое, но довольно емкое избранное. Сюда вошли как совсем новые тексты, так и, что называется, стихотворения разных лет, начиная с 1993 года. Чемоданов – лауреат премии «НГ» «Нонконформизм-поступок» (2018), «Московский счет» (2017), «Звездный фаллос» (2009) и других, член редколлегии альманаха «Алконостъ», автор поэтических сборников «Совсем как человек» (М.: Воймега, 2004), «Я буду все отрицать» (М.: Воймега; Творческое объединение «Алконостъ», 2011), «Ручная кладь» (М.: Воймега, 2016), «Пропущенные вызовы» (М.: Воймега, 2019), «Подозрительные предметы» (М.: Стеклограф, 2020).

Кроме того, книжка выпущена в серии «Прочитано автором». «Чтобы прослушать стихотворение в авторском исполнении, – написано в аннотации, – нужно воспользоваться QR-кодом рядом с текстом. С помощью QR-кода, расположенного в конце книги, можно прослушать все стихотворения книги». Я упомянутой выше функцией воспользоваться, конечно, не смог, у меня телефон – для разговоров по телефону, а не для интернета и пр. Но, полагаю, другие читатели более продвинуты и современны.

Андрей Чемоданов. Чемоданов: Стихотворения. – М.: Литкупаж, 2024. – 86 с. ( Прочитано автором).

В провинции гнутся ветви,

на ветви садятся птицы,

приезжие курят трубки,

и наше окно коптится,

и смоквы алеют в чашке,

фарфоровой белой чашке,

приезжие пьют и курят

и в наши играют шашки…

В 2018 году, поздравляя Чемоданова с премией «Нонконформизм», мы писали в «НГ-EL»: «После окончания института был период, когда поэт вообще бросил писать… Вернувшись в поэзию, Чемоданов прошел испытание верлибром, сочиняя стихи в духе любимых им битников, но в 2010-е годы снова вернулся к рифме…» И далее, уже собственно о творчестве, стиле и методе: «Если попробовать кратко и емко определить поэтику Андрея Чемоданова, нужно сказать, что главные ее черты – абсолютная, порой «раздетая» до безобразия искренность, оптимистическая депрессивность (обреченность и даже апокалиптичность настроений в стихах разбавлены живым ироничным стебом), суровая маскулинность, но в то же время нежность, ранимость лирического героя и, безусловно, виртуозная работа со звуком, формирующим смыслы».

Что ж, наверное, все так и есть.

Если вторая строфа стихотворения у него может быть, скажем, такая, почти веселая:

вот смотришь

у человека рука в гипсе

и его очень жалко

а присмотришься

рука-то не в гипсе

в пакете чипсов

роется

но человека

все равно жалко

То заключительные строки уже совсем другие:

вот подумаешь

рано думать о смерти

а вот поздно

уже подумал

Брутальный и нежный поэт Чемоданов.  Лидия Бурцева. Портрет поэта Андрея Чемоданова. 2024

Нет. Человека все равно жалко, и всегда есть за что жалеть.

Брутальный Чемоданов не пугает и не запугивает. Потому-то и страшно:

я умер ради красоты

но только в землю лег

сосед спросил меня а ты

за что подох как лох

ты умер ради красоты

за правду умер я

теперь мы братья я и ты

и общая земля

тебе я другом быть бы мог

ты отвечаешь да

пошепчемся покуда мох

не запечатал рта

Поэт не обязан быть врачом, и стихи его не лекарство. Но приходят к нему, к его словам – как раз за утешением, катарсисом, если хотите. У Чемоданова катарсиса – хоть отбавляй. Мужская лирика – она почти всегда нежная. Кричать необязательно:

мама мама где меня носило

спрашиваешь что

за беспредел

а меня носила суперсила

я носился меж небесных тел

зря ты про синяк меня

спросила

зря ты причитаешь ну и ну

не было тем вечером насилья

просто звезданулся о луну

зря спросила обо что обжегся

зря ты причитаешь боже мой

просто я дотронулся

до солнца

сердцем а казалось что рукой

А все печали склюют пернатые. Рисунок Екатерины Богдановой

я просто выйду и пожав

плечами

присяду на дворовую скамью

и через пять минут мои

печали

московские пернатые

склюют

К сожалению, далеко не все печали можно скормить нашим московским пернатым. Но что делать, если больше некому?

Поставьте меня куда-нибудь, хоть на время, писал, кажется, Венедикт Ерофеев. Я впишусь, продолжал он, в любой интерьер. Поэт Чемоданов такой же. Правда, предпочитает не интерьер, а московский ландшафт:

я к любому лицу перекрестку

и к лицу подворотни любой

и любому кусту-переростку

и любому газону любовь

здравствуй зелень я тоже

зеленый

я не старше твоих воробьят

соль асфальта я тоже соленый

и ребячливей этих ребят

я московскою глупой

привычкой

позабуду заботы на миг

посижу и послушаю птичку

а она чик-чирик чик-чирик

Птичка права. И лучше чем она, право, не скажешь. Хотя Чемоданов прекрасно вписывается и в интерьеры. Насколько у него получается, конечно, он, понятное дело, сверхчеловек с суперсилами, но нельзя объять необъятное. Хотя, разумеется, надо, и Чемоданов делает:

иду из комнаты на кухню

я спотыкаясь и скользя

порою кажется что рухну

но такова моя стезя

интуитивно холодильник

нащупываю в темноте

я этой ночью не бездельник

я беспокоюсь о коте

за мной пугающею тенью

по следу теплому идет

крадется словно привиденье

ночной другой немного кот

Только очень и очень хороший поэт будет так заботиться о коте.