Не хотел быть старым

Щуплов был алхимиком слова. Фото Нины Красновой

Александр Щуплов (03.03.1949–02.08.2006) – представитель, так сказать, потерянного поколения постшестидесятников, поэт, журналист, «иронический летописец» литературных тусовок. Он – автор восьми книг стихов, шести «жаргон-энциклопедий» и сотен статей, репортажей, интервью.

Щуплов умер в 57 лет, то есть в самом расцвете своей жизни и в самом разгаре своего творчества, «не доживя веку», если говорить просторечным русским языком. Но успел заявить с высокой трибуны Парнаса, что кроме шестидесятников, после которых в поэзии осталось вроде бы выжженное поле, на котором и трава не росла, у нас выросло и поколение семидесятников-восьмидесятников. Он говорил об этом и в своих статьях с обоймами имен поэтов – «детей Победы», и в своей итоговой книге «Стихи для тех, кто не любит читать стихи» («Время, 2006), в своем программном стихотворении, которое напечатано там самым первым и которое так и называется – «Поколение».

Он во всеуслышание заявил, что есть такое поколение, хотя казалось, что его вроде бы нет, потому что оно не трубило о себе во все трубы и не кричало о себе на весь мир во все микрофоны, по всем каналом радио и телевидения, в отличие от своих предшественников, и не собирало стадионы зрителей, и поэтому оно и считалось потерянным, вроде как несуществующим.

Из плеча вырастает роза…  Франсиско де Сурбаран. Чашка воды и роза  (фрагмент).  Около 1630.  Британская национальная галерея

Да и не только он, но и медийный критик Лев Аннинский, и «орлеанская дева» нашей поэзии Римма Казакова. А кроме шестидесятников – еще до них – и поэты-фронтовики Николай Старшинов, главный редактор альманаха «Поэзия», и Михаил Дудин, автор предисловия к первой книге Щуплова «Первая лыжня» («Молодая гвардия», 1976), с которой «молодой, да ранний» поэт был принят в Союз писателей СССР…

Римме Казаковой Щуплов подарил свое стихопосвящение «Я напоен жизнью допьяна», а Евгению Евтушенко – оду его стихам:

Стих поэта Евтушенко…

как… стакан лесного меда,

на который будет мода

под любой уже звездой.

«Вот компания какая», могучая старшиновская кучка. Я предложила нам всем сфотографироваться. «Да заче-е-м?..» – заупрямились было мои товарищи по «кремнистому пути» литературному, но все же по-джентльменски уступили (подчинились) мне. Когда еще мы окажемся вместе в такой вот компании? Уже никогда. И вот я сейчас «смотрю, смотрю на нас». И что вижу? Уже нет Николая Дмитриева на свете. И Саши Щуплова нет. Остались из тех, кто есть на нашем групповом портрете, только Саша Бобров и Гена Красников, который говорил мне когда-то: «Нина Краснова, стоять нам с тобой рядом во всех антологиях, потому что у нас фамилии однокоренные».

И уже нет на свете много кого из тех, кто (каждый со своей стороны) фигурирует в стихотворении Щуплова «Поколение». Нет Галины Безруковой, нет Геннадия Касмынина, нет Татьяны Бек, нет Владимира Шлёнского, нет Владимира Урусова (Верстакова):

«Галя Безрукова плачет в тверской избе, Гена Касмынин пьет по-казахски чай».

«Шлёнский уже не донесет на меня, Я на него тоже не донесу».

«Щурится Бек под челкой…»

«Коля торгует книгами на лотке (Дмитриев. – Н.К.)».

«Молча «бомбит» Урусов ночной вокзал».

«Вася, Дениска, Галя летят, летят (по небу ангелами. – Н.К.), мой Динамит Кастрюлькин летит, летит…»

Юрий Кувалдин и Александр Щуплов. Липки, 2003.  Фото Нины Красновой

Все они ушли, улетели друг за другом «в ту страну, где тишь да благодать»… И сам автор стихотворения – тоже.

О поэтах-шестидесятниках, которые ушли, говорят: ушла эпоха. Теперь уходит эпоха и семидесятников-восьмидесятников.

Увы. Мало кто остался из тех, кто есть в «Поколении» Александра Щуплова (а обо всех в целом я и не говорю):

«Юра творит бестселлеры – что ни ночь (Поляков. – Н.К.)».

«Выдал Широков снова какой-то бред».

«Миша Андреев пишет свои хиты».

На совещании в Липках в 2003 году Саша Щуплов, с которым нас фотографировал писатель Юрий Кувалдин, сказал мне словами песни Михаила Андреева: «…нельзя быть красивой такой…»

Кувалдин тоже недавно покинул наш не лучший из миров.

А «Жданов никак не вырвется на Алтай».

А «Нина Краснова моет в гостях полы».

Нина Краснова, Александр Бобров, Николай Дмитриев, Геннадий Красников, Александр Щуплов. 2002.  Фото из архива Нины Красновой

А ведь и из девяностодесятников уже кое-кто ушел к Богу в рай: Герман Гецевич, Валерий Дударев, Эмиль Сокольский…

Жизнь, любовь и смерть – вот главные и вечные темы в творчестве каждого поэта и в поэзии Александра Щуплова. Но каждая из них у него, как и у каждого истинного поэта, подается по-своему.

«А жизнь прекрасна», – говорит Александр Щуплов и, пользуясь своими щупловскими художественными средствами и элементами юмора и скоморошества, показывает ее не только через себя, но и через человека «из породы пьющих, но не бьющих», и через «двухэтажный городок» «с обручальным названием Овруч», и через «божьих коровок», которым «приснятся божьи бычки», и через киску, которая «на древо познания лезет вверх», и через ежика, который стащил «колбасу из палатки… и убёг».

А Щуплов внушает ему, что «частную собственность – будь то копченость / или идейки – нельзя воровать». Показывает он жизнь и через черта, который «тянет» его «не только за язык, но и за все другое...».

Что касается темы любви, без которой нет и не может быть жизни. И любовь прекрасна! – говорит Щуплов всеми своими стихами о ней. «Из-за нее стихи-то и писались» у него. Она-то и вдохновляла его на них, любовь, которая ассоциируется с чудом и волшебностью:

«Ты целуешь меня в плечо. Из плеча вырастает роза».

Поминки по Щуплову. Нина Краснова, Римма Казакова, Илья Макаров, Айрат Сагдатов и Татьяна Ермакова. 05.08.2006.  Фото Нины Красновой

Прелестны его стихи о Польше, куда мы ездили с ним, Лолой Звонаревой, Александром Ананичевым, Андреем Немзером и главным редактором журнала «Москва» Леонидом Бородиным на конференцию в 2004 году. Щуплов в своей «Полонской тетради» воспел и маленький ливень, «ливнячок на Маршалковской», и наши прогулки по Варшаве, и «окошко писательского союза» с видом на Старо Място, и «солнышко, которое съезжает по радуге», как по мосточку, и поэта Марека Вавжкевича, который переводил наши стихи на польский язык.

Александр Щуплов хотел остаться молодым. О чем и говорил в стихах: «Я… остаться хочу молодым!» Он не хотел быть старым. Потому что быть старым – это, как ему казалось, быть приближенным к смерти. Но смерть, как говорил латышский классик Имант Зиедонис, забирает с собой всех подряд, без разбора, и не глядит, кто молодой, а кто старый: «Придет и возьмет старика, придет и ребенка берет», и может взять «юношу в расцвете лет», а старика не тронуть, пощадить.

«Смерти боюсь, о Господи…» – говорил Александр Щуплов, хотя он же понимал, что жизнь порой может быть страшнее смерти, и он же говорил «боящемуся смерти: бойся жизни». Но все равно боялся смерти и думал о том, что его ждет: «И гроб тебя ждет свежеструганный…» (вот что), – говорил он сам себе. И умер молодым, в 57 лет. И теперь навсегда останется молодым, даже и в юбилейный год 75-летия со дня своего рождения.

Александр Щуплов был по своей сути, по своей натуре и по своей поэзии свободным, вольным художником, но не сидел на вольных хлебах, а всегда работал в каких-нибудь литературных редакциях – то в альманахе «Поэзия» с Николаем Старшиновым и Геннадием Красниковым, то в «Книжном обозрении», то в журнале «Столица», то в «Российской газете», то в «Независимой»… Кстати сказать, из его статей, репортажей, интервью могла бы получиться большая, увесистая и весомая книга вдобавок ко всем, которые он успел издать.

Похоронили мы Сашу Щуплова на Котляковском кладбище 5 августа 2006 года, в трех березах, как в трех соснах. С нами была и Римма Казакова. А 24 октября 2007 года мы провели, по инициативе и при участии Владимира Бондаренко, Данила Файзова, а также юных журналистов Айрата Сагдатова, Ильи Макарова, первый вечер памяти Щуплова в клубе «О.Г.И.» и презентацию щупловской книги «Стихи для тех, кто не любит читать стихи», которые мы читали вслух с удовольствием и которые до сих пор любим читать. Там, кстати, есть и стихи в мою честь:

* * *

Нине Красновой

Коль на рожон поэзия полезла, Не отрезвят ни посох, ни сума. Дурашливость поэзии полезна. (Не путать с дурью в степени ума!)

Дурашливость в поэзии – начало, Хотя и ум, конечно, не конец! Но с умными поэзия теряла. А с дураками обрела венец. (…)

А о том, сколько хорошего сделал мой дорогой собрат по перу и товарищ по поколению Саша Щуплов не только для нашей литературы, но и конкретно для меня, какую добрую роль сыграл в моей судьбе, я писала в своем эссе о нем «Щуплов Сашка – красная рубашка», которое печаталось в 1-м номере моего альманаха «Эолова арфа» (2009) и – в подсокращенном варианте – в «НГ-EL» (04.03.2010), и не буду заниматься здесь и сейчас «повторением пройденнего», а не «непройденного». Скажу только: спасибо тебе за все, «Сашка – красная рубащка».

…Евгений Степанов когда-то придумал фразу о тех, кто ушел с этого света на тот, но не ушел из нашей жизни, из истории нашей литературы, из нашей памяти, из нашего сердца, фразу, которая стала крылатым выражением: «Они ушли. Они остались». Вот и об Александре Щуплове мы можем сказать, что «он ушел», но «он остался» с нами, как и его книги. И что «смерть не страшна» ему, потому что он ушел в Бессмертие, туда, где находятся и некоторые персоналии его стихов, среди которых и некоторые его – наши общие – друзья, современники, а также Пушкин, Гоголь, Есенин и зарубежные классики всех времен: Овидий, Дант, Жюль Ренар, Шатобриан, Штраус, Караваджо…