Экопереработка канонов

Майя Кучерская представила молодых авторов, которые выучились писать в рамках ее магистратуры. Фото автора

«Стихи писать научить нельзя» – эту фразу Осипа Мандельштама привел Олег Лекманов (Принстонский университет) в докладе «Мандельштам – учитель поэтов» на конференции «Теории и практики литературного мастерства. Учителя и ученики: преемственность и конкуренция».

Конференция проводилась в рамках магистерской программы «Литературное мастерство» Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ).

Интересно, что Осип Эмильевич утверждал: «Сам научился писать по слуху» – хотя бывал и в «Башне» Вячеслава Иванова и показывал стихотворения Сологубу, Гумилеву и др., причем получал от них нелестные замечания. А позже и ему приходилось и учить, и высказывать мнения. Он, например, плохо отзывался о стихах Арсения Тарковского.

Так можно же все-таки учить и научить потенциальных литераторов – писателей и поэтов? И что в этом процессе главное? Обучать или критиковать?

Здесь стоит поговорить о каноне. В докладе Алины Бодровой из НИУ ВШЭ и Института русской литературы Российской академии наук (ИРЛИ РАН) «Литературный канон и цеховая критика в практике Вольного общества любителей российской словесности» показано, как это происходило в первой половине XIX века. Чтения, обсуждения, исправления…

В чем-то это было похоже на современную литературную студию, правда, без мэтра, который обычно говорит последнее слово. Для этого избирались цензоры.

Вообще же рассказы о подобных обсуждениях наводят на мысль о современных студиях и семинарах, о литобъединениях. Начинаешь думать об авторитетах и канонах, на которых цензоры скорее всего ссылались. Тем не менее сами от канонов отступали, привносили свое и были за то биты.

В докладе Майи Кучерской, писателя, критика, академического руководителя программы профессиональных литераторов «К вопросу о классицизме Иосифа Бродского. Кантемир, Ломоносов и Державин в лекциях в американском колледже Маунт Холнок» демонстрируется, с каким интересом поэт относился к зарождению русской поэзии, к тому камню на распутье. Предположив, возможно, что дороги могли бы быть проложены и иначе.

С каноном и общепринятыми, «въевшимися в мозг» текстами вопрос пока остается открытым. Вроде на них и не возразишь. Как, например, на поучения из басен дедушки Крылова. К этому-то и обратилась в своем докладе «За что ненавидеть доброго дедушку, или Какие писатели и за что не любили Крылова» Екатерина Лямина из Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук (ИМЛИ).

У конкурентов Крылова – а басни были излюбленным жанром в то время – существовал повод его не любить, а многие критиковали его образ жизни: лежит, мол, на диване в грязном халате и что-то сочиняет. Но, пожалуй, чья-то фраза «Человек, воспитанный на русском языке, начинает мыслить формулами из басен Крылова» развеивает все возникшие у людей сомнения.

Действительно, стрекозу постоянно осуждают. А что, если это просто прелестная и талантливая женщина?

Ворона – дура. А что, разве нельзя прислушиваться к тем, кто тебя решился наконец похвалить? Почему вечно нужно себя принижать и недооценивать? Или куска сыра так уж жалко? Это же и впрямь въелось в душу.

И только наблюдение «У сильного всегда бессильный виноват» часто кажется справедливым слушателям литературных семинаров и студий, когда его выстраданное произведение бессердечно карается семинаристами и, главное, мэтром.

Но сам процесс создания крыловских басен, который обсуждался в докладе, тоже может быть весьма интересен начинающим авторам. Современник баснописца, историк литературы Александр Никитенко сравнил Ивана Крылова с огромным шелковым червем, который нежится на диване и самопроизвольно испускает шелковые нити, то есть басни.

Это, собственно, к вопросу о писательском труде. Будущих авторов ведь чаще всего призывают к тяжелому труду: черновикам, бесконечной правке и редактированию. Никаких тебе естественным образом испускаемых шелковых нитей! Но и такое бывает. Хотя, по свидетельствам современников, Крылов долго оттачивал басни. Может быть, и лежа на диване. А что? Сейчас с ноутбуком или мобильником это запросто.

Таким образом, многие доклады ставят острые вопросы и по-своему переосмысливают каноны. А некоторые их еще и сознательно расшатывают.

На конференции онлайн выступила Тиффани Аткинсон из Университета Восточной Англии. Доклад она назвала очень похоже на то, что говорил Мандельштам: «Но нельзя научить поэзии! Размышления об обучении и практике». Но и шок ведь тоже обучение. Возможно, что к такому шоку и пыталась прибегнуть Аткинсон. Стихи не должны быть подражательными, а должны – необычными, личностными, парадоксальными.

Аткинсон давала студентам тему для стихотворения, потом брала книжки на разные темы, скажем, от справочников до пособий по охоте или поваренной книги, разрезала странички на тонкие полоски, где оставались странные слова, относящиеся к тематике книг, бросала их в коробку, перемешивала и предлагала студентам достать набор этих полосок со словами и включить в стихи на заданную тему.

Какое отношение термины из кулинарии или описания оснащения охотников имеют к стихотворению о любимой девушке? А ты попробуй…

Но уж совсем отчаянно попытался продемонстрировать расшатывание стереотипов Валерий Вьюгин из ИРЛИ РАН в докладе «Замахнуться на Вильяма нашего… или Эстетическая теория, литературная учеба и культурный ресайклинг». Да тут просто разнос! Вообще-то ресайклинг – это переработка. И связан термин с экологическими движениями, поскольку переработка или процесс производства сырья из отходов ведет к очищению просторов планеты и появлению неведомых ранее материалов, а также производству из них новых, важных для жизни вещей. Эта экологическая терминология перешла и на поле гуманитарных наук, и заговорили об экологии культуры и культурном ресайклинге.

Докладчик подчеркнул, что философ Жан Бодрийяр отнесся к последнему скорее отрицательно, полагая, что в обществе потребления эти «новые вещи» задавят традиционное, истинное. Да и многие затем утверждали, что новые вещи поверхностны и недолговечны.

Тем не менее, созданные на основе переработки старых идей, они могут существовать в иных контекстах, и потому мы думаем прежде всего о постмодернизме, о театре и о литературе. И не случайно автор доклада использовал в названии фразу режиссера самодеятельного театра из всем известного фильма, да и Шекспира упомянул не зря – как только не ставят пьесы великого драматурга на современной сцене.

Высказывание же режиссера и драматурга Чарльза Маровица «Шекспир – это вещество, а вещество может быть сжато, растянуто, трансформировано или воссоздано» еще раз демонстрирует тот самый ресайклинг.

И, что важно, обучение – тоже на самом деле переработка. Учителя передают известные им истины и идеи, а ученики их перерабатывают в себе. Иногда, кстати, процесс преподавания сложной темы, приведение ее в доходчивую форму называют разжевыванием. Вполне нормальная стадия ресайклинга.

На вопрос: «Если экологическое движение ставит своей целью очищение земной поверхности, улучшение жизни людей, то что в этом плане дает культурный ресайклинг?», Вьюгин ответил, что подобное растягивание и трансформирование – это, по сути, неожиданные прочтения, оригинальные постановки, а подобное только на пользу. То есть очищение от догм, раскачка творческого сознания – то, что надо для литературной учебы. Кстати, вышеописанное определенно пересекается с методами Аткинсон.

Многие доклады, представленные на конференции были как раз в подобной струе. Они позволяли взглянуть на вроде бы хорошо известные вещи совсем с другой стороны, переработать их в себе и подумать о собственной деятельности. А те, кто этой деятельностью занялись, тоже не остались в долгу и представили четыре книги.

Так, Елена Тулушева рассказала о своей «Уходи под раскрашенным небом», тема которой – эвтаназия… В центре, в который приезжают люди, решившиеся на эвтаназию, есть несколько помещений, где на потолке нарисовано небо: дневное, ночное, южное, северное – разное. И каждый клиент выбирает себе свое. Тулушева начала работать над этой темой еще во время подготовки магистерской диссертации.

Довольно обычная и в то же время непростая и приносящая женщинам определенные страдания история поведана в романе Светланы Павловой «Голод». Светлана произнесла: «Эта тема очень стыдная». Действительно, желание женщины похудеть, постоянные диеты, отказ от еды «в удовольствие», доведение себя до анорексии – беда современности. Надо сказать, что и тут тоже была тема магистерской работы.

Артем Роганов заявил, что начал свою книжку «Как слышно?» в тот момент, когда устал. Он писал ее в ковидный год, и было сидение дома среди родственников на карантине, и люди устали от безвыходного общения. Герой книги – юноша 16 лет, родители которого постоянно конфликтуют. Он устал, и у него появился невроз – расстройство слуха. Герой мучается от странного дребезжания. Книга вовсе не детская, и там нет хорошего конца.

Наталья Калинникова сообщила, что книжку «Сестры по разному» написала потому, что в ее семье было принято рассказывать истории. Про обычную жизнь.

И, закольцевав это повествование, все же на всякий случай вернемся к фразе Мандельштама: «Стихи писать научить нельзя…»