Нянька государства Российского

С улыбкой или без улыбки (неизвестно), но Василий Жуковский тоже говорил царям истину.  Орест Кипренский. Портрет Василия Жуковского. 1816. ГТГ

А для литературы XIX века (и не только литературы, а также критики, истории, живописи, театроведения, педагогики) Василий Жуковский стал огромным и подвижным остовом или даже паровозным составом, привившим на русской почве традицию европейского романтизма и всю жизнь неутомимо переводивший на русский язык шедевры античной и западной литературы. В частности, ему принадлежит классический перевод «Одиссеи», а также множество переводов из Гете, Флориана, Шиллера, Сервантеса, Томаса Грэя и многих других авторов. Об основательности подхода Жуковского к переводам (а он прекрасно владел французским и немецким, а в процессе работы частично изучил латынь и греческий) свидетельствует, например, такой факт: для перевода «Одиссеи» он консультировался с эллинистом Грасгофом, который переписал ему весь греческий текст, проставив под каждым греческим словом немецкое с разъяснением грамматического смысла оригинала. Можно себе представить, какой это труд, учитывая, что и каждое немецкое слово в переводе на русский имеет несколько лексических вариантов. Но и это еще не все – ведь главной задачей Жуковский считал «подводные течения»: для вложения глубинных смыслов он переработал восточные сказания с их мотивами супружеской верности, трагических отношений отца и сына, странствий.

Если посмотреть в целом на богатый коллизиями – радостями, трагедиями, разочарованиями – путь Василия Жуковского, то испытываешь своего рода благоговейный восторг: незаконный сын помещика Афанасия Ивановича Бунина и турчанки Сальхи (в крещении – Елизавета Дементьевна Турчанинова), не сразу получивший Грамоту на дворянство, воспитывавшийся в психологически не уравновешенной среде, многие годы страдавший от невозможности соединиться узами брака с возлюбленной, своими трудами, благородством, терпением и радением не только за своих близких, друзей-литераторов, но и за Россию в целом, достиг небывалых вершин – и именно образования и духа. Да, его обвиняли в том, что он в ущерб оригинальному творчеству занимается переводами (и да, многие как бы оригинальные стихи Жуковского являются переложениями). Но дело в том, что поэт, будучи блестяще одарен как словесник, видел в качестве первоочередной не задачу продвижения своей личности, а задачу всеобщего, государственного блага. Будучи обласканным царедворцем (за что претерпел репрессии в Советской России: его долго не издавали), он постоянно хлопотал о несчастных поэтах – как нянька, возился с помешавшимся Константином Батюшковым (возил его на лечение за границу), помогал ослепшему Ивану Козлову, не раз хлопотал перед государем за Александра Пушкина (а после смерти занимался его архивом и изданием Собрания сочинений). Он содействовал Карлу Брюллову в деле выкупа Тараса Шевченко из крепостной зависимости, просто кому-то помогал деньгами. Многие почитали Жуковского ангелом, учителем и благодетелем. Да, по сути, и переводимым им западным поэтам Василий Андреевич тоже был нянькой – помогал им быть услышанными в России. Невольно проводишь параллели с нашим веком, и вспоминается недавно ушедшая из жизни писательница, литературовед, общественный деятель Мариэтта Чудакова…

Первая книжка «Вестника Европы». На обложке – изображение Марка Аврелия. 1808

«Наполеоновским», если можно так сказать, прожектом Василия Жуковского, ради которого он отчасти жертвовал своим творчеством, был, как известно, план воспитания цесаревича Александра Николаевича. Если верить исследованию Виталия Киселева и Эммы Жиляковой, «План учения наследника цесаревича» Жуковский предполагал реализовать в три этапа: первый – с 8 до 13 лет – включал в себя «приготовительное учение», то есть изучение общеобразовательных дисциплин; второй – с 13 до 18 лет – предусматривал «учение подробное», то есть систематический курс начал основных наук; третий период – с 18 до 20 лет – «учение применительное», ориентированное на жизненную практику наследника престола, круг его «профессиональных» обязанностей. Педагогическую систему Жуковский основывал на методиках Иоганна Генриха Песталоцци. Учил Василий Андреевич и других царственных особ. Близкого душевного контакта, по свидетельствам биографов, у поэта и венценосных учеников не вышло, поэтому в данном случае мы можем говорить скорее о фиаско гулливеровских планов. Под конец жизни отношения с царской семьей у Жуковского становились все хуже. В дни празднования серебряной свадьбы они и вовсе забыли о Жуковском, хотя другой учитель императрицы Александры Федоровны был награжден орденом. С другой стороны, Николай I подтвердил дарованное Жуковскому право на неограниченное пребывание за границей. Как ни печально, Жуковскому так и не удалось в конце жизни вернуться в Россию: возвращению его и его молодой супруги Елизаветы Рейтерн-Жуковской (дочери его друга художника Герхарта Рейтерна) мешали сначала события революции 1848 года во Франции, а потом болезни. Умер Жуковский в 1952 году в Бадене и был похоронен на загородном кладбище, в особом склепе. Потом тело кремировали и перевезли в Петербург – повторные похороны прошли в Александро-Невской лавре, похоронили его близ могил Ивана Козлова и Николая Карамзина.

Фактически последние 10 лет жизни Василий Жуковский провел в Европе. Безусловно, во многом из-за молодой жены, но, надо сказать, и условия для жизни и работы в двухэтажном особняке в окрестностях Дюссельдорфа, а затем во Франкфурте-на-Майне, как можно прочитать в биографии Жуковского в ЖЗЛ, принадлежащей Виктору Афанасьеву, были весьма неплохие. Там Василий Андреевич наконец после долгих личных невзгод познал радость семейной жизни – родились двое детей, Александра и Павел. Однако (что-то чудится родное!) спустя время отношения с российской общественностью становились все более напряженными – поэта обвиняли в непатриотических настроениях. Обвиняли, огульно забывая о том, что он, как пчела, продолжал трудиться на благо российской словесности. Именно там он работал над переводом «Одиссеи» и подумывал об «Илиаде», написал ряд стихотворных произведений: «Выбор креста», повесть (из Шамиссо); «Повесть об Иосифе Прекрасном»; три сказки – «Кот в сапогах», «Тюльпанное дерево» и «Сказка о Иване-царевиче и Сером волке», выполнил и перевод Нового Завета на русский язык (с Елизаветинской Библии (с уточнениями по Библии Мартина Лютера). Пытался он, используя свои связи с царской семьей, влиять на политику – в письмах к великим князьям Александру и Константину Николаевичам он предлагал утопический проект освобождения Гроба Господня и Иерусалима из-под власти турок и перерождения Иерусалима под контроль христианской европейской армии мирным, бескровным путем. Литературно это выразилось в его последней поэме «Агасвер». И это еще не все…

Есть свидетельство, что в Голландии, в Зандаме, в царском домике Жуковский написал на стене стихотворение Петру Первому, оканчивающееся строкой: «Здесь родилась великая Россия» (двусмысленная, кстати, фраза!). Думается, что и сам Василий Жуковский своей деятельностью, как Петр I (до, во время и после Пушкина), в Европу прорубал окно, в том числе и тем, что мог с улыбкой или без улыбки (неизвестно) говорить царям истину, и все мы благодаря его гениальным трудам сделаны из того же теста.