В «Двенадцать» и в «Четверть девятого»

Творчество Юрия Анненкова вдохновляет современных уличных художников. Граффити по мотивам портрета Анны Ахматовой на стене московского дома. Фото автора

Эпоха определяет судьбу художника, а художник запечатлевает эпоху… Графические работы Юрия Анненкова узнаваемы, если не сказать хрестоматийны. По ним мы, с одной стороны, знаем в лицо советских партийных деятелей начала 20‑х годов (Каменева, Зиновьева, Троцкого, Луначарского, Радека, Антонова‑Овсеенко), с другой – весь Серебряный век (Ахматову, Кузмина, Замятина, Хлебникова, Ходасевича, Горького, Ремизова, Чуковского и др.). Такой творческой судьбе можно бы позавидовать… А все равно его книга воспоминаний «Дневник моих встреч» имеет подзаголовок «Цикл трагедий». Время трагическое. За каждым портретом – трагедия. И за каждым – история. Книга «17 портретов», в которой как раз и были собраны изображения партийных деятелей, вышла в 1926 году, а уже в 1928-м большая часть ее тиража была уничтожена. 

23 июля исполняется 130 лет со дня рождения Юрия Анненкова – российского и французского художника, проявившего себя во многих амплуа: от сценографии до станковой живописи и «научного рисунка». Велики его заслуги и перед книгой: он прекрасный иллюстратор, создатель серии портретов русских и зарубежных писателей ХХ века. Анненков также публиковал стихи и прозу, мемуары, художественную критику, публицистику. Несколько лет назад в Государственном литературном музее прошла выставка, посвященная книжным работам мастера.

«Потомок П.В. Анненкова, первого редактора и издателя произведений А.С. Пушкина, сын П.С. Анненкова, народовольца, сосланного в Сибирь после убийства Александра II, – пишет о нем в предисловии к одному из самых полных изданий «Дневника моих встреч», вышедшего в 2005 году, профессор Ренэ Герра, – Юрий Павлович Анненков родился в 1889 году в Западной Сибири, в Петропавловске. Спустя пять лет, в 1894 году, семья вернулась из ссылки в Петербург».

В юности Анненков рисовал политические карикатуры (за что был исключен из казенной гимназии), позже соединил в своей художественной манере модерн и кубизм. С советской властью он на первых порах успешно сотрудничал: оформлял революционные праздники, иллюстрировал книги пролетарских писателей, рисовал портреты Ленина, Троцкого, Радека. В 1923 году в его распоряжение по приказу Наркомвоенмора был даже предоставлен бывший дом Льва Толстого в Хамовниках. В середине 20‑х, воспользовавшись оказией, художник уехал из России и затем прославился за границей. Он оформил десятки театральных постановок на сценах Парижа и Монте‑Карло, как художник кино номинировался на премию «Оскар», работал на телевидении ФРГ. Анненков, по слову одного из искусствоведов, «сумел соединить в своих произведениях гибкую ритмику и декоративность модерна с чертами гротескной зауми».

Книга и литература занимали в творческой судьбе Анненкова особое место. С 1913 года он сотрудничал с популярными сатирическими журналами. Через несколько лет Анненков ­уже востребованный художник книги. В эту сферу он пришел через театр: режиссер‑новатор Николай Евреинов предложил проиллюстрировать свою книгу. Издание заметили, и вскоре у художника уже не было отбоя от заказов. А в годы Гражданской войны, когда театральная жизнь пришла в упадок, Анненков почти целиком переключился на книжную графику. Весной 1918 года созданы его знаменитые, много раз издававшиеся иллюстрации к поэме Александра Блока «Двенадцать». Поэт высоко ценил работу Анненкова, видел в этих рисунках «параллельный графический текст». Используя принцип монтажа, свободного соединения отдельных реалий быта, художник показал распадающийся старый мир, стихию революции. В те же годы Анненков сопроводил иллюстрациями рассказы Джека Лондона, создал логотипы издательств «Алконост» и «Всемирная литература».

Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков. Фото Карла Буллы. 1914

А маленькие читатели знакомились по рисункам Анненкова с персонажами знаменитой стихотворной сказки Чуковского. «Когда в 1921 году я написал «Мойдодыра», я обратился к Юрию Павловичу с просьбой проиллюстрировать мое сочинение. Он сделал иллюстрации в несколько дней, с обычной своей творческой энергией. Рисунки были в гармонии с текстом», – вспоминал много позднее Корней Иванович в комментариях к альбому «Чукоккала». С рисунками Анненкова вышли первые 30 изданий «Мойдодыра» – рекордная для тех лет цифра.

В эмиграции он продолжал заниматься иллюстрированием и книжным дизайном. В частности, выполнил рисунки к мемуарам Ирины Одоевцевой «На берегах Невы». (Он и сам написал два тома воспоминаний «Дневник моих встреч» – чрезвычайно ценное свидетельство об эпохе Серебряного века.) Иллюстрировал издания современных французских авторов. Многие его работы близки к синтетическому жанру «книга художника». Он общался со многими известными писателями своего времени – советскими, эмигрантскими, западноевропейскими. А много позже, в начале 70‑х годов, Анненков оформил сочинения Александра Солженицына для издательства «YMCA‑Press». В СССР эта его работа не осталась незамеченной: имя художника‑эмигранта запретили упоминать в печати. Впрочем, для официальных советских критиков он был излюбленной мишенью начиная еще с 30‑х годов.

В годы перестройки литературные и художественные произведения Анненкова зарубежного периода начали возвращаться на родину. Была переиздана в том числе и любопытнейшая «Повесть о пустяках». Впервые она вышла в 1934 году в Берлине под псевдонимом «Б. Темирязев». Читатели и критики гадали: кто же настоящий автор? Предполагали, что некий писатель, живущий в СССР, тайно передал рукопись на Запад. Но оказалось – это свой собрат‑эмигрант. В 2001 году произведение выпустили в России в библиофильском варианте (комментарий занимает 250 страниц!). Повесть написана в том жанре, для которого Михаил Бахтин придумал определение «роман‑мениппея». И одновременно это – «роман с ключом». Почти все прототипы находятся с героями книги в сложных отношениях: те и другие, как на полотнах кубистов, расщепляются на несколько частей, поворачиваясь в каждой новой главе иной гранью. Так, у героя повести Коленьки Хохлова как минимум три реальные предтечи – сам Анненков, художник Натан Альтман и искусствовед Николай Пунин. Не менее чем в трех персонажах проступают черты Виктора Шкловского. Книга рассказывает о российских событиях 1900‑х – начала 1920‑х, в ней много газетных цитат и прочей якобы исторической фактуры (ее изрядная часть на поверку оказывается мистификацией), а стиль тяготеет к экспрессионизму. Кстати, старшее поколение эмиграции не приняло книгу, сочтя ее слишком авангардной и просоветской. Некоторые долго не могли простить художнику портреты большевистских вождей. Молодежь же «Повестью о пустяках» зачитывалась и разгадывала ее как головоломку; Набоков (живший в ту пору в Берлине) спародировал некоторые ее приемы в романе «Дар». Как бы то ни было, это яркий и очень причудливый текст, отдающий Гоголем и Достоевским, Хармсом и Вагиновым. Перефразируя классика, можно сказать, что Темирязев‑Анненков написал последнюю из петербургских сказок – увлекательную и немного страшную.