Евгений Лесин
|
| Татьяна Бек – веселая… |
А вот что пишет про Бек Евгений Степанов (Бек с препятствиями, или Записки соседа // Крещатик, 2007, № 1):
«Каким она была человеком? Она была поэтом. То есть человеком непростым – порывистым, увлекающимся, резким.
Когда вышла толстенная книга мемуаров о ней, в которой я прочитал воспоминания самых различных людей, то с удивлением обнаружил, что практически с каждым из авторов сборника она в разное время находилась в конфликте.
Она крайне не любила наше аэропортовское «гетто» (вообще писательскую среду), избегала ее, но беда заключалась в том, что другой среды у нее – от рождения! – не было».
И далее, здесь уже Евгений Степанов приводит свою переписку с Татьяной Александровной Бек. Тут про нас, про нашу газету, потому и цитирую особенно охотно.
Бек – Степанову:
«Побеждает поэзия. Впрочем, каждый творческий человек понимает ее индивидуально, что есть норма. Сервильные люди имеют место и там и там. Страдальцы и противостояльцы власти – тоже: по обе стороны. Кирсанова я в письме назвала лишь потому, что ты мне его в нашем сумбурном (по моей вине, прости) разговоре приводил в пример, если помнишь... А я еще сказала, что сейчас готовится его том в кушнеровской «Библиотеке поэта». Беседу, если хочешь, могу попытаться протолкнуть в «Экслибрисе»…»
Степанов – Бек:
«Мне кажется, в «Экслибрис» не возьмут. Я и так там, как ни странно, довольно частый гость…»
Бек – Степанову:
«Высылаю тебе текст твоей беседы с неизвестным мне Федором, который я чуток сократила. Беседа в «Экслибрисе» – не больше 10 тыщ знаков с пробелами. (...) Есть реальный шанс попасть туда или в самый ближайший, или в через-ближайший номер, поскольку я только оттуда, из редакции, приехала – и они, как я поняла, горят как раз с интервью, без которых выйти не могут…»
Ну и т.д. и т.п.
Обычная интернет-переписка. Каждый день мы десятки таких писем отправляем и получаем. А когда человек уже умер, вот тут самые простые строчки вроде вышеприведенных чуть ли не слезы уже вызывают. Я привел фрагмент именно из текста Евгения Степанова, конечно, случайно и навскидку. Но и не с потолка. Просто совсем недавно писал по его просьбе очередные воспоминания про Татьяну Александровну.
А еще я помню, как и почему вышла ее книга «До свидания, алфавит» (М.: Б. С. Г.-Пресс, 2003). Книга, куда вошли ее литературная критика, интервью, автобиографические зарисовки и мемуары. Мы в газете напечатали фрагмент, а во врезе написали что-то типа: мол, в каком именно издательстве выйдет – мы еще не знаем. Вот тут он и появился, издатель. Александр Гантман. Я, говорит, прочитал, я хочу издать. И издал. К сожалению, он ненадолго пережил Татьяну Бек, умер в 2006 году. Я не уверен, что именно так и было. Но мне так помнится. Могу и ошибаться. Если не так было, а как-то иначе – простите. Он же, Гантман, выпустил еще одну книгу. «Она и о ней: Стихи, беседы, эссе. Воспоминания о Т. Бек» (М.: Б. С. Г.-Пресс, 2005).
Поэты, я считаю, бывают двух типов. Те, у которых интересны лишь их стихи. И те, у которых помимо стихов еще и невероятно интересны воспоминания о них. Про Бек потому и пишут чаще всего не в литературоведческом ключе, а именно в жанре мемуаров, что, повторюсь, хочется именно вспоминать.
На одном из вечеров памяти Татьяны Александровны прозвучали ее стихи (в записи, в авторском исполнении):
Пока деляга рыскает в уставе
И зависает книзу головой,
Пока сигнала ждет городовой,
Отогревая косточки в Управе,
Лирический поэт лежит
в канаве
И только небо видит
над собой!
|
| ...грустная... |
Брошенный мною, далекий,
родной, –
Где ты? В какой пропадаешь
пивной?
Вечером, под разговор о любви,
Кто тебе штопает локти
твои
И расцветает от этих
щедрот?..
Кто тебя мучает, нежит
и ждет?
...По желудевой чужби
не брожу
И от тоски, как собака,
дрожу –
Бросила. Бросила! Бросила
петь,
И лепетать, и прощать,
и терпеть.
Кто тебе – дочка, и мать,
и судья?
Страшно подумать,
но больше – не я.
|
| ...и загадочная. Фото Вячеслава Коротихина |
Наблюдая небес полыханье
И обиду прощая врагу,
Посидеть у разбитой лохани
На последнем своем берегу.
Перейдя постепенно
на шепот
(«Тише, мыши, – кузнечики
спят»),
Благодарствую: все-таки
опыт,
И руины, и поздний закат,
И деревья стоят при параде
Увяданию наперекор…
И негоже просить о награде,
Потому что и так – перебор.
«И обиду прощая врагу…» Врагу легче простить обиду, чем другу, чем очень близкому другу. О друзьях и обидах, обидах смертельных в прямом смысле слова, вы прочтете в статье у Владимира Соловьева. Я стараюсь вообще не касаться данной темы. Или касаться крайне осторожно.
Лирический поэт лежит в канаве…
Так проще. Хотя, конечно, не совсем честно.
комментарии(0)