Рок обвертеть собой иль икру, иль сало

Подвижник, переводчик, просветитель… Портрет Антиоха Кантемира. Гравюра Иосифа Вагнера с картины Якопо Амикони. 1738. Государственный Исторический музей

Что-то нас Гондурас беспокоит. Ну, а что? Нормально, что кого-то беспокоят события в Гондурасе. Так же как в Мозамбике и на островах Фиджи. Тем не менее беспокоит всегда больше то, что «ближе к телу». Например, внешнеполитические отношения с таким крупным соседом, как Англия. И отношения у нас c Англией сейчас хуже некуда. Но если глянуть аж на 300 лет назад, выясняется, что и тогда ситуация была – не ахти. Казалось бы, время запричитать, что ничего в мире не меняется, и вокруг России всегда по полной программе плетут злостные зарубежные интриги. Но выясняется, что все-таки перемены есть. Правда, не в лучшую сторону.

Вспомним, что около 300 лет назад дипломатические отношения России и Англии успешно налаживал (и к тому же скрупулезно работал над созданием в Европе благородного имиджа России) не кто-нибудь, а первый российский поэт-сатирик Антиох Кантемир (1708–1744). На пост русского дипломатического представителя в Лондоне Антиох Кантемир был назначен в 1731 году, а по завершении своей миссии был пожалован чином камергера и со степенью полномочного министра в 1738 году был назначен русским посланником в Париже. Там он также успешно и рачительно продолжал дипломатические, литературные и просветительские труды до самой смерти. Мыслимо ли сегодня видеть в одном лице значительного поэта-сатирика и дипломата? Сомнительно. Хотя, может, где-то? Напомните.

Не хочется верить, но, возможно, перевелись. Точнее, вывели. Потому что не только герои вроде Левши, стараясь послужить родине, стремились донести секрет («Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили»), а потом сгнивали в больницах. И как будто бы обласканный Кантемир, всю жизнь свою, считай, бившийся в трудах во имя просвещения страны и осмеяния пороков, умер в возрасте 35 с половиной лет в Париже от болезни желудка. Разрешение от русского двора на поездку в Италию с целью «перемены воздуха» пришло поздно: больной уже был слишком слаб, к тому же в выдаче необходимых средств ему отказали.

Да и с литературными трудами не лучше. Всё по Евангелию: «Нет пророка в своем отечестве». При жизни напечатанными Кантемир увидел лишь два своих произведения – «Симфонию, или Согласие на богодухновенную Книгу Царя и Пророка Давида» (посвящена Екатерине I) и перевод «Разговоров о множестве миров» Бернара Ле Бовье де Фонтенеля. Главный же труд его жизни – девять сатир, которые он дописывал, оттачивал, совершенствовал, ходили в списках и были опубликованы лишь посмертно, сначала в Лондоне в 1749 году в прозаическом переводе на французский, а в России только в 1762-м благодаря ослаблению церковной цензуры. Да и потом, собственно, не переиздавались до 1836 года: каждую попытку власти принимали в штыки.

Но, как мы видим из стихов Кантемира (который довольно много рефлексировал на тему своего творчества), он оценивал свой удел не по годам мудро: «Музо, свет мой! слог твой мне, творцу, ядовитый;/ Кто всех бить нахалится, часто живет битый,/ И стихи, что чтецам смех на губы сажают,/ Часто слез издателю причина бывают./ Знаю, что правду пишу и имен не значу,/ Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу;/ Да правда редко люба и часто некстати – / Кто же от тебя когда хотел правду знати?» Или вот, размышление о будущем своих творений из «Письма II. К стихам своим»: «Когда уж иссаленным время ваше пройдет,/ Под пылью, мольям на корм кинуты, забыты/ Гнусно лежать станете, в один сверток свиты/ Иль с Бовою, иль с Ершом; и наконец дойдет/ (Буде пророчества дух служит мне хоть мало)/ Вам рок обвертеть собой иль икру, иль сало./ Узнаете вы тогда, что поздно уж сети/ Боится рыбка, когда в сеть уже попалась;/ Что, сколь ни сладка своя воля им казалась,/ Не без вреда своего презирают дети/ Советы отцовские. В речах вы признайте/ Последних моих любовь к вам мою. Прощайте».

Кантемир писал не силлабо-тоническим, а еще сугубо силлабическим стихом. Силлабическое стихосложение – штука, конечно, точная. Другое дело, что там считается только количество слогов, на ударения внимание не обращается. Проще всего сравнить силлабический стих с рэпом. Хотя рэп, разумеется, вообще делается как попало. Есть рифма – и хорошо. А сколько слогов в стихе, где и как ударения – не важно. И все же на слух силлабический стих похож именно на рэп.

Но не с Андреем, например, Родионовым хочется в первую очередь сравнить поэзию Кантемира, а с Мирославом Немировым (1961– 2016). Вот, например, сатира, которая называется «На бесстыдную нахальчивость» (одно название чего стоит, откровенно же немировская манера; другое дело, что Кантемир, конечно, писал серьезно, а Немиров уже играл и шутил). Далее идут волшебные совершенно стихи:

… Много ль, мало ль напишу 

стишков, не пекуся,

Но смотрю, чтоб здравому

смыслу речь служила,

Не нужда меры слова беспутно 

лепила;

Чтоб всякое, на своем месте 

стоя, слово

Не слабо казалося,  ни столь

лишно ново…

А за ними – совсем как у Немирова – примечания, и преподробнейшие: «Осмеяние бесстыдной нахальчивости есть главное намерение сей сатиры, в которой издатель потом вкратце коснувся нынешнего века погрешительному суду о делах человеческих, заключает похвалами императрицы Анны…» Чуть ли не каждый стих своей сатиры Кантемир подробно объясняет. Вот стих: «Не слабо казалося, ни столь лишно ново». И вот примечание: «Хвально в стихотворении употреблять необыкновенные образы речения и новизну так в выдумке, как и в речении искать; но новость та не такова должна быть, чтоб читателю была невразумительна. Не могу удержаться напомянуть здесь изрядные правила, которые Гораций для сочинений стихотворных предписует во 2-м письме книги 2-й…» Далее идет большая цитата на языке оригинала и в переводе. Что тогда было сделано на полном серьезе и просвещения ради, сегодня воспринимается немного с иронией. Ну не чудо ли как хорошо, а?

Антиох Кантемир работал над созданием в Европе благородного имиджа России.  Иллюстрация из книги Александра Западова «Подвиг Антиоха Кантемира»

Вообще Антиох Кантемир – не только талантливый поэт, не только патриот. Не подберешь иного слова, кроме «подвижник». Подвижник, последовательно воплощавший в жизнь идеи петровского просвещения по всем фронтам. В прошении, написанном на имя Петра I, 16-летний Кантемир перечислял науки, которые хотел изучать: история древняя и новая, география, юриспруденция, политика, математические науки и живопись. В своей «Симфонии…» для каждого слова из церковнославянской Псалтири он выписал все случаи его употребления с указанием номеров псалма и стиха. Или, скажем, в малоизвестном переводе с латыни произведения «Господина философа Константина Манассиса Синопсис историческая» на полях рукописи он дает переводы встречающихся в тексте славянизмов и иностранных слов («сокровищехранитель – казначей, элефанты – слоны, рамо – плечо, фабула – скаска, тривун – народоначальник, прехождение – путешествие, зритель – тот, который смотрит, виктория – победа, скудельник – гончар, тиран – мучитель»). Считается, что именно Кантемир ввел в оборот слова «идея», «понятие», «депутат», «начало» (в значении «принцип»), «наблюдение», «вихри», «естество», «вещество» (в значении «материя»).

Помимо того что Кантемир много переводил античных авторов с французского языка – например сатиры Буало, а свои сатиры переводил на итальянский, он, к примеру, способствовал переводу на французский язык и изданию в Париже труда своего отца молдавского господаря Дмитрия Кантемира – «История Оттоманской империи». Этой книгой потом пользовался и ссылался на нее как на компетентный источник Вольтер в труде «Опыт о нравах и духе народов». Живя в Париже, Кантемир считал просто-таки делом чести знакомить французов с Россией и русским народом. Благодаря общению с поэтом-дипломатом драматург Пьер Моран создал трагедию «Меншиков», которая была издана и поставлена в одном из парижских театров. И это, понятное дело, только малая толика того, чем занимался Кантемир. Поэт тесно общался с писателем и философом Монтескье – перевел на русский его «Персидские письма» (перевод, увы, не сохранился). Позже Монтескье непосредственно участвовал в посмертном издании сатир Кантемира на французском.