Русская народная галлюцинация

Безупречный стилист Владимир Сорокин. Фото РИА Новости

Прежде всего – и как всегда у Владимира Сорокина – «Белый квадрат» – это бурлящая, живая родная речь. Отличная русская литература. Правильные слова в правильном порядке. И даже неправильные слова – в правильном порядке. В каком бы жанре написано ни было. А жанров в новом сборнике короткой прозы Сорокина – на выбор…

Необязательные вроде бы детали, подробности – у Сорокина они всегда складываются в затейливый пазл. «В подарок он вез бутылку шампанского и томик стихов Уолта Уитмена в переводе Корнея Чуковского. Эта книга, красиво изданная в издательстве «Академия», стояла у них дома среди множества других книг, собранных еще дедушкой. Юра только однажды заглянул в нее, полистал и поставил на полку. И вспомнил, только когда задумался о подарке Наташе. Стипендию он уже потратил на три американские джазовые пластинки, купленные на Кузнецком у спекулянтов. Оставшихся денег хватило только на шампанское. У родителей Юра уже два месяца принципиально не просил.

«Красивая книга, хороший поэт...» – подумал он и положил Уитмена вместе с шампанским в свою сумку желтой кожи, с ремнем через плечо.

А в электричке зачитался Уитменом. И слишком поздно понял, что едет не туда».

И, выскочив из электрички на какой-то проходной станции Зеленый Бор, Юрий встречает… субъекта грушевидной формы: «Маленькие, выражающие ничего глазки смотрели на Юру. Ему показалось, что лицо заморожено. А сам человек… из морга. Мертвец. Труп. Юре вдруг стало плохо, как от солнечного удара, который случился с ним в Баку прошлым летом. Ноги его задрожали». С этим зомби, оказавшимся ангелом, через несколько десятков лет Юрий встретится в последний миг своей жизни на Москворецком мосту: «Стоп, стоп, стоп... – успокаивал себя Юрий. Цикады пели. Ноги задрожали. Он схватился за парапет, навалился на него. Внизу блестела вода. Вода блестела. Блестела проблесковым блеском блестящая вода.

– Стоп, стоп, стоп... – шептал он себе.

Серд-це. Сер-д-це. Се-р-д-ц-е. Перестало трепетать.

Перестало. Пере стало.

И встало.

Внутри Юрия наступила ТИШИНА. <…>

…здравствуй шестикрылый шестикрылый тогда ты был был другой другой толстый толстый смешной смешной белые белые ботинки твое имя имя.

– Бороул… – прошептал Юра, силясь улыбнуться побелевшими губами.

И рухнул навзничь». (Метафизическая новелла «Красная пирамида».)

Безупречный стилист, способный передать словами все что угодно – готический ужас, сердцераздирающую лирику, – Сорокин остается абсолютно узнаваемым русским писателем. С первой строки. Впечатления читателя: «Белый квадрат» – тексты, которые проглатываются на одном вздохе, и попытки растянуть удовольствие малоэффективны.

Владимир Сорокин. Белый квадрат: сборник короткой прозы. – М.: АСТ, CORPUS, 2018. – 334 с.

«Одна неприятность сопровождала девушку: она скрипела. При каждом ее шаге раздавался противный громкий скрип. Прохожие косились на нее, молодые люди двусмысленно переглядывались, дети смеялись и показывали пальцем: девушка шла без джэммера.

– Идет и не стесняется, – ворчали одни.

– Смелая! – улыбались другие. <…>

Девушка разделась и легла на кровать навзничь. Абдулах достал масленку и стал смазывать девушку. Она же смотрела в потолок с двумя старыми потеками и маленькими трещинами. Не до конца задернутые шторы оставляли светлый клин, сквозь который было видно окно второго этажа дома напротив. Окно было занавешено тюлем с вышитыми бутонами роз. Сквозь тюль виднелись очертания большого горшка с цветком.

«Похоже, я попала к добропорядочным людям, – думала девушка. – Этот старик Али сразу был добр ко мне, он не стал мелочно торговаться или предлагать мне что-то сомнительное...» (Легкий, светлый рассказ «Ржавая девушка» – смесь кибер- и стимпанка с подмесом современных реалий российского мегаполиса.)

Романы «День опричника» (2006), «Сахарный Кремль» (2008), «Метель» (2010), «Теллурия» (2013), «Манарага» (2017) – все это мир не слишком далекого глобального биотехнологического постапокалипсиса по Сорокину. «Белый квадрат» – это скорее мир на самом-самом краешке предапокалипсиса. Причем дело происходит в России. В каком-то смысле очень даже уютный и комфортный мир.

Два поэта – Вика и Борис, – гуляя по вечерней летней Москве, устраивают поэтическое соревнование (безусловный победитель – Вика), заходят в кафе: «Внутри решетчатой веранды молодая компания перекидывалась угловатыми междометиями.

– Здравствуй, быдло младое, незнакомое... – сощурилась на них Виктория, качнула ногой и прикрыла ладонью свое острое колено. – Как вы полагаете, Борис, восстанет русская культура когда-нибудь из радиоактивного красного пепла?

– Даже сквозь бетон прорастают цветы. – Борис стоял на коленях, до боли в пальцах сжимая ребристый пластик стула, словно тюремную клетку.

– А если этот бетон радиоактивен?

– Тогда прорастет диковинный цветок.

– Багрово-фиолетовая орхидея?

– С запахом гниющей плоти.

– Слишком красиво, чтобы быть правдой... – Она стряхнула пепел и замолчала». (Гиперреалистическая зарисовка «Поэты», с совершенно непредсказуемым концом.)

Эйфория запрещена. Фото Евгения Лесина

Или вот из истории душевной болезни – новелла «Ноготь»: «Неприятность случилась у Бобровых в тот самый вечер, когда они позвали гостей. Пришли супруги Фраерман, супруги Семеновы, Виктор Львович и Зоя. Стол разложили, раздвинули, уставили закусками. Лидия Павловна Боброва испекла пирог с судаком, ее мама, наполовину осетинка, приготовила сациви. Фраерманы принесли сладкое шампанское и свой знаменитый торт «Ореховая тайна», Семеновы – старку и букет хризантем, Виктор Львович – бутылку «Твиши», а Зоя – коробку зефира в шоколаде и давно обещанные английские колонии для Гарика Боброва…» Дальше – Хармс. Впрочем, Хармс отдыхает. Фантасмагория, русская народная галлюцинация.

Но, похоже, – или, как выразился один из второстепенных персонажей рассказа «Фиолетовые лебеди»: «Это пахнет правдой, как же такое может быть?!», – только этот жанр и может адекватно передать легендарную русскую реальность. Как в той же антиутопии «Фиолетовые лебеди»: «Подошел пузатый человек с лицом, напоминающим картофельный клубень, с иконкой на груди, изображающей Юрия Гагарина в золотом нимбе, и забормотал громко, помогая себе короткопалой рукой, сложенной совком:

– Россия окуклилась! Панцирь треснул! Ослепительная бабочка государственности российской вырывается на волю, чтобы явить себя человечеству во всей духовной красе! Сияющим ракетоносцем воспарит она над миром, знаменуя новую эру человечества! Лики Сергия Радонежского и Иосифа Сталина на ее крылах! Нетварные лучи русской духовности источает она! Они пронзают землю! Трубный глас раздается над миром: народы и государства, покайтесь, соберитесь под знамена Пятой империи и великое преображение Земли узрите!»

Опять – медитация на темы актуальной политики. А то и геополитики! И при этом – отличная литература. (Кажется, я об этом уже говорил.) Вот сценка из футурологической «деревенской прозы» – рассказа «Белый квадрат». Дело происходит в телестудии, во время прямого эфира популярного ток-шоу:

«Ведущий: Так. Что-то пошло не так... (Пятясь, наталкивается на Антона.)

Антон: Куда ты лезешь, гнида... (Хватает ведущего за пиджак, с силой дергает, разрывая шов на плече.)

Ведущий: Я попросил бы... так, господа...

Юрий (встает): Вот тебе – господа! (Сильно бьет ведущего кулаком по лицу.) Говнила...

Павел (хватает ведущего, валит на пол): Помеха ты... обсос...

Ведущий. Позовите охрану!

Юрий (бьет ведущего): Вот тебе охрана... вот тебе... вот...

Ирина (пинает ведущего): Будет мне еще указывать... сволочь...

Ведущий. Охрана!!!

Юрий (садится на ведущего): Лежать, нах...

Появляются двое охранников, подбегают.

Охранник: Так, что происходит?

Юрий (сидя на ведущем): Ничего не происходит».

Это один из любимейших риторических приемов писателя. Из интервью Владимира Сорокина Лизе Бергер (апрель 2011 года): «…Мы живем в стране, где на каждом шагу разыгрывается некий спектакль. Человек становится персонажем, будь то политик или сантехник. Человек раздваивается. Он становится образом, и этот образ начинает ломиться к тебе в литературу. Это очень напряженная жизнь. Собственно, этим мы отличаемся от Запада. У нас страна персонажей, число которых нарастает, для писателя это просто Эльдорадо. Реальность сама по себе литературна, и я, конечно, реагирую на нее.

Потом, в России колоссальный опыт насилия – государства над человеком и человека над человеком. Несмотря на всю чудовищность, этот опыт уникален. Для осознания многих экзистенциальных явлений он очень важен, что такое насилие, я хорошо понимаю только здесь. А в принципе это загадочное явление, непонятно, почему люди не могут без него обойтись. <…>

Я же работаю, что называется, с гнилыми местами общества. Естественно, при нажатии гной брызжет во все стороны, а уж на меня тем более. Не может быть никаких обнадеживающих тенденций, будущее этой страны сейчас особенно темно и мутно. Не будем впадать в блаженную эйфорию».

Действительно, не будем. Кажется, ради этого и собран «Белый квадрат», чтобы предупредить нас об этом, как дорожный знак «Эйфория запрещена». В этих текстах – все выдумано, все – не может быть… И все же – так и есть на самом деле. Уже не только текст, но сама эта книга (ее тираж) логично становится крайним звеном в длинной цепочке гуморов человеческого тела. Именно так: кровь, пот, слезы, текст, книга…