Роспись городу Лундану

На пароходе, который идет с материка прямо в Темзу...

Сергей Романюк. Русский Лондон.

– М.: Центрполиграф, 2018. – 656 с.

Лондон – город особенный. Сравниться с ним может только Париж. Особенно для русских. И если внутри России большинство россиян делится на тех, кто за Москву, и тех, кто за Петербург, то за границей они делятся на тех, кто за Париж, и тех, кто за Лондон.

Историк Сергей Романюк пишет о Лондоне. Подзаголовок его книги обстоятелен, как было принято в давние времена: «Дворцы, усадьбы, особняки, таверны, частные квартиры, музеи, церкви, памятники и мемориалы, связанные с пребыванием русских в британской столице».

Сколько песен сложено о Лондоне… «Лондон, гуд бай» группы «Кар-мэн», «Небо Лондона» Земфиры, «Я уеду жить в Лондон» Григория Лепса и Тимоти и особенно хороша записанная в обход «Машины времени» с группой «Альянс» композиция Александра Кутикова, которая так и называется – «Лондон». Есть в этом городе какая-то магия и притягательность.

Русские много писали о Лондоне, но далеко не всегда понимали его. Вот к примеру, название Англии – Туманный Альбион – глубоко ошибочно. Туманов в этой стране никак не больше, чем в средней полосе России, даже меньше. К тому же если туман и появляется, то он очень скоро рассеивается, и выходит солнце. В Лондоне говорят: «Если вы вышли на улицу и погода вам не нравится – не огорчайтесь, она очень скоро изменится». Погода здесь действительно меняется быстро. Но в целом Лондон – очень солнечный город. Не такой солнечный, как у Незнайки и его друзей, но все же. Самое распространенное дерево Лондона – платан. В России эти деревья растут в Краснодаре и Ростове. А в лондонских палисадниках выращивают магнолии, которые у нас можно встретить только в Сочи. А название Туманный Альбион появилось, по мнению специалистов, оттого, что русские путешественники XIX века приняли за туман копоть от газовых фонарей и 

Житель Москвы может восхищаться Лондоном и не страдать в своем самолюбии. Фото Андрея Щербака-Жукова

пар от множества паровых машин. Не случайно литературный жанр стимпанк – в переводе «паровой панк» – начался с романа Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга «Машина различий», действие которого происходит в Викторианском Лондоне.

В Лондоне есть Пушкинский дом, хотя сам Пушкин там, как и нигде за границей, не бывал. На рынке в Кэмден Тауне, где много бронзовых львов и лошадей, полно русскоговорящих продавцов. И вообще в Лондоне многое связано c Россией и русскими…

Поэт и славянофил Алексей Хомяков (1804–1860) так писал о Лондоне: «Скоро узнал я Лондон довольно коротко; мне стало уютно и как будто дома… Не в первый раз и немало бродил я по Европе, немало видел городов и столиц. Все они ничто перед Лондоном, потому что все они кажутся только слабым подражанием Лондону. Кто видел Лондон, тому в Европе из живых городов (об мертвых я не говорю) остается только видеть Москву. Лондон громаднее, величественнее, люднее; Москва живописнее, разнообразнее, богаче воздушными линями, веселее на вид. В обоих историческая жизнь еще цела и крепка. Житель Москвы может восхищаться Лондоном и не страдать в своем самолюбии. Для обоих еще много впереди». И ведь это славянофил, «патриот из патриотов», откуда же такое отношение, не чета нынешним? Трудно сказать. Видимо, дело в том, что Хомяков все-таки патриот без кавычек в отличие от большинства нынешних. Вчитайтесь: житель Москвы может восхищаться Лондоном и не страдать в своем самолюбии. Только так и можно относиться к другим городам. Только уважая и старясь понять других, ты можешь по-настоящему ценить и любить родину.

Сергей Романюк, впрочем, считает, что Хомяков был англофилом вот почему: «Он считал, что англичане являлись близкими родственниками славянского племени «угличан», судя по… созвучию их названия. На такой «солидной» базе и основывались его теоретические построения». Вообще книга Романюка чрезвычайно интересна, но, как нам кажется, еще и чрезмерно публицистична и пристрастна. Замечательные исторические и краеведческие (предельно подробные и весьма полезные, если вы, например, собираетесь в путешествие) фрагменты соседствуют с излишне эмоциональными пассажами: «Другой памятник Петру находится в Детфорде, недалеко от тех мест, где он жил и работал на верфях… Автор его – скульптор Михаил Шемякин, «прославившийся» толпой каких-то монстров, подаренных им Москве и поставленных на Болотной площади, и безобразной фигурой царя Петра в Петропавловской крепости в Петербурге. Оба эти памятника вызвали негодование жителей и Москвы, и Петербурга». Сугубо краеведческого, к счастью, больше. И дело даже не в том, что читатель не обязан быть во всем согласен с автором, просто откровенная публицистика отвлекает. От действительно важного: «Журналист и писатель М.Л. Михайлов, побывавший в 1859 году в Лондоне, вообще считал: «Чтобы увидать Лондон сразу с самой характерной и с самой величественной его стороны, следует приехать сюда не по железной дороге, а на пароходе, который идет с материка прямо в Темзу…» С другой стороны, и автора понять можно: наболело.

Так что мы лучше вернемся в прошлое, тем более что это при Хомякове для Москвы еще много было впереди. Теперь же… Теперь же давайте отметим, что при всей нашей любви к Хомякову нельзя не признать, что еще лучше, чем он, о британской столице писал Герасим Дохтуров (в 1645 году, называется его текст «Роспись городу Лундану и всей англинской земли»): «Да в том же граде Лундане потешной двор, а на том дворе много львов и всяких зверей. Да на том же дворе индейский кот величиною з борана, а шерсть багрова на нем… А дворового человека больше 7 лет не держат никакова человека, а как отживет 7 лет, и тому человеку воля куды хочет. А люди у них все учены в грамоте, мущины и женьшины во всей Земли, а попы у них многим языком умеют… А люди у них добре ласковы во всей Земли, любительны».

Разного рода исторические концепции сейчас кардинально ломаются, избрать какую-нибудь одну возможно лишь для научного труда, да и то не каждого.  Сергей Романюк избрал концепцию смешанную, линейную – историческую – и пересекающую ее тематическую: в главах «Русская церковь», «Русские послы» и «Здания посольств», «Русские путешественники» и даже бонус, глава «Отрывки из путевых заметок», где напечатаны помимо цитировавшихся выше Дохтурова и Хомякова, также тексты Никиты Демидова 1771 года, Николая Карамзина 1790 года, Василия Боткина 1859 года и др. 

Линейная часть истекает из хроник посольств в Англию Ивана IV Грозного с целью женитьбы на Елизавете I Тюдор. Королеву привела в изумление манера посла «пасть ниц», а отговорив, не поворачиваясь спиной, «быстро бежать назад», то есть бежать задом наперед. И все же автор признает, что налаживание торговли между государствами было для царя московитов довольно важным делом. Из дальнейшего повествования выходит, что англичане были настолько шокированы впечатлением от первого знакомства с московитами, что остаются порабощены им по сей день.  

Выбор автором русских лондонцев обусловлен прежде всего исторической реальностью. В главе «Эмиграция» Романюк рассказывает о непростых семейных обстоятельствах Тургенева и Герцена, основываясь, что видно не слишком вооруженным глазом, на собственных сочинениях обоих писателей. И обосновывает свой выбор положением о том, что «традиционная политика правительства, начиная со времен великих князей, царей и императоров, заключалась прежде всего в возведении железного занавеса, отгораживания от европейской культуры. Происходило это от смертельной боязни потерять свою власть над мыслями подданных». Политика русского правительства наводнила Лондон всевозможными революционерами, из которых Ленин и Федор Ротштейн были еще люди приличные – других приходилось со стрельбой выкуривать из квартир с помощью полиции и военных.

Историческая, линейная ось авторской концепции ограничивается главами «Петр I» – «Михаил Михайлович» (великий князь Романов, внук Николая I). Вторая половина отдана вертикальной, вневременной оси графика – зданиям посольств, «свидетельствам русско-британских связей» – перекрестку улиц Московской и Санкт-Петербургской, и Раша Лейн, происхождение названия которой неизвестно, и нескольких монументов. Но даже эта ось подчинена общей логике: «Как рассказал бывший подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин, бежавший на запад (в Литву. – «НГ-EL»), в России «понеже для науки и обычая в иные государства детей своих не посылают, страшась того: узнав тамошних государств веры и обычаи, и вольность благую, начали б свою веру отменить, и приставать к иным, и о возвращении к домом своим и к сродичам никакого бы попечения не имели и не мыслили».

Глава «Русские путешественники» заканчивается перечнем фамилий, и носители их представляются автору авторитетными. Среди них Петр Боборыкин, Илья Эренбург, Борис Вогау (Пильняк), Сергей  Образцов – «основатель известного театра кукол»…

Обширное исследование Сергея Романюка вышло весьма ко времени. Извилистые, не всегда очевидные, но прочные связи, обнаруженные историком, разорвать затруднительно.