Лукулл, испытывающий муки Тантала

Праздничная Москва глазами Ильи Ильфа.

Мы привыкли относиться к ним как к одному писателю. И даже как к одному человеку. Ильф-и-Петров. Или даже так – ИЛЬФПЕТРОВ.

На первом плане восприятия два их совместных романа и их неоднократные экранизации – «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». И даже на втором плане – совместная повесть «Светлая личность», кстати, тоже экранизированная.

Писатели и сами шутили в этом роде. Во время одной из писательских поездок они заметили: «Ильфа и Петрова томят сомнения – не зачислят ли их на одно довольствие как одного человека». Даже дочь Ильфа, Александра Ильинична, как-то написала, что ее неоднократно спрашивали: «Вы дочь Ильфа и Петрова?»

Да, они дружили. Да, вместе работали в редакции газеты «Гудок». Да, 10 лет – а это целая жизнь в литературе – писали в соавторстве. Но при этом, что любопытно, всю жизнь называли друг друга на «вы». Они оба родились и выросли в Одессе, но познакомились в Москве…

Все же это были очень разные люди. Просто их совместное творчество как-то застилает все остальное, индивидуальное – и сольное литературное творчество (каждый из них написал множество рассказов и фельетонов), и увлечения (Ильф был вполне профессиональным фотографом, но об этом ниже), и личная жизнь. Как будто они все время ходили, взявшись за руки.

В предисловии к книге «Илья Ильф, или Письма о любви» Александра Ильф напоминает: «Они не были родственниками, однофамильцами или ровесниками». А потом добавляет, процитировав их собственный текст: «И даже разных национальностей: в то время как один – русский (загадочная славянская душа), другой – еврей (загадочная еврейская душа)».

Илья Ильф был старше Евгения Петрова на пять лет. Когда они начали писать в соавторстве, а это случилось в 1927 году, первому было 30 лет, второму – соответственно 25.

Ну, ведь они действительно совсем не похожи друг на друга на этом известном фото Виктора Иваницкого.

Александра Ильф в той же книге приводит факты из метрической книги Одесского раввината: «Иехиель-Лейб Файнзильберг, сын Арьи Беньяминовича Файнзильберга и Миндин Ароновны по браку в 1891 г., родился в 1897 году, 3 октября по старому стилю (обрезан 10-го дня)» Сам Ильф шутил: «Я родился в бедной еврейской семье и учился на медные деньги». Его отец был мелким служащим и хотел всем своим четырем сыновьям дать практические профессии – определял в ремесленное училище. Однако первый и второй сыновья, Александр и Михаил, стали художниками… Илья Ильф был третьим. И только четвертый сын никак не был связан с литературой и искусством.

За успехом юмористических и сатирических произведений Ильфа и Петрова не видно их других, не менее ярких проявлений. А между тем Ильф до того, как стать сатириком, был довольно экстравагантным автором.

«…Мы полюбили его, но никак не могли определить, кто же он такой: поэт, прозаик, памфлетист, сатирик? Тогда еще не существовало понятия «эссеист». Во всяком случае, было ясно, что он принадлежит к левым, даже, может быть, к кубо-футуристам, – пишет в автобиографическом романе «Алмазный мой венец» Валентин Катаев, брат Евгения Петрова, подсказавший молодым соавторам сюжет «Двенадцати стульев», романа, принесшего им славу. – Нечто маяковское всегда витало над ним. В нем чувствовался острый критический ум, тонкий вкус, и втайне мы его побаивались, хотя свои язвительные суждения он высказывал чрезвычайно редко, в форме коротких замечаний «с места», всегда очень верных, оригинальных и зачастую убийственных. Ему был свойственен афористический стиль».

Елеазар Лагман сфотографировал, как Ильф и Петров пошли в народ – на Гоголевский бульвар.

Катаев устроил Ильфа в газету железнодорожников «Гудок» работать «правщиком». Он должен был редактировать письма простых работников железной дороги, которые печатались на последней странице. Они были неграмотными, длинными и скучными. Но Ильф их полностью переписывал и превращал в остроумные хлесткие памфлеты. Так оттачивался комический дар Ильи Ильфа. Так возникали его афоризмы. В полной мере этот афористический талант Ильфа полностью раскрылся в его знаменитых записных книжках. Их сохранилось довольно много – 35. «Тетради в клеточку, потрепанные блокноты, телефонные книжечки в клеенчатых и картонных обложках, элегантные американские ежедневники, отдельные листки, громадная бухгалтерская книга», – описывает их Александра Ильф. Об этом гроссбухе вспоминает и Евгений Петров, он приводит слова самого Ильфа: «Здесь должно быть записано все. Книга жизни. Вот тут, справа, смешные фамилии и мелкие подробности. Слева – сюжеты, идеи и мысли». И еще из воспоминаний Петрова: «Обязательно записывайте, – часто говорил он мне, – все проходит, все забывается. Я понимаю – записывать не хочется. Хочется глазеть, а не записывать. Но тогда нужно заставить себя».

Многое из записанного Ильфом потом попадало в художественные произведения – как в их общие, так и в сольные. Но многое так и осталось в черновиках и было напечатано только после смерти писателя.

«Ильф был изобретателем и коллекционером смешных или каламбурных фамилий, – пишет Александра Ильф. – Он собирал их, как Набоков собирал коллекции бабочек». Вот некоторые: баронесса Гаубиц, дантистка Медуза-Горгонер, Новиков-Прибор, Кассий Взаимопомощев, Крыжановская-Винчестер, профессор Скончаловский, Канибалкер, Укусинен, два брата-ренегата: Рене Гад и Андрей Гад… Или вот: «Съел тельное, надел исподнее и поехал в ночное», «Ветчинное рыло», «Мелкодраматический талант», «Лицо, не истощенное умственными упражнениями», «Ели косточковые, играли на щипковых», «Толстовец-людоед», «Лукулл, испытывающий муки Тантала», «Путаясь в соплях, вошел мальчик», «Анализ мочи – на стол мечи!», «Добивается командировки, чтобы купить себе кальсоны», «Пивные морщины» и т.д.

Такой запечатлел чету Ильф фотограф Виктор Иваницкий. Иллюстрации из книги «Москва и москвичи в фотографиях Ильи Ильфа (М.: ЛомоносовЪ, 2011)

Одна из не самых известных граней таланта Ильи Ильфа – его занятия фотографией. Он увлекся этим в конце 29-го года. И увлечение переросло в профессию. Его фотографии – это хроника московской жизни 30-х годов. К примеру, из своего окна в Соймоновском проезде сделал несколько уникальных снимков взрыва храма Христа Спасителя. Эти фотографии составили первый раздел альбома «Москва и москвичи в фотографиях Ильи Ильфа», выпущенного в 2011 году. В этом же издании приведена фотосессия, которую можно назвать «Один день в Соймоновском проезде»: на ней запечатлены бытовые сценки из жизни Ильфа и его супруги – Маруси Тарасенко, сделанные приятелем Ильфа фотографом Виктором Иваницким.

Их переписка также опубликована. В 1923-м Ильф уехал из Одессы в Москву, но постоянно писал своей тогда еще возлюбленной, которой только предстоит стать его женой. «Милая моя девочка, разве Вы не знаете, что вся огромная Москва и вся ее тысяча площадей и башен – меньше Вас. Все это и всё остальное – меньше Вас…»

Ушел Ильф, как и родился, раньше своего соавтора. И тоже ровно на пять лет. Его не стало в 1937 году. Он долго болел, что нашло отражение в его записных книжках, понимал, что уходит. Петров трагически погиб в 42-м…

О предсмертных заметках, сделанных Ильфом, Петров написал: «Эта последняя работа – не просто «писательская кухня». На мой взгляд, его последние записки (они напечатаны сразу на машинке, густо, через одну строчку) – выдающееся литературное произведение. Оно поэтично и грустно».

Да, Илья Ильф был не только юмористом и сатириком. Он был футуристом, был лириком, был философом.