Ольга Рычкова
Магический реалист Жоржи Амаду... Фото Reuters
С творчеством бразильского писателя Жоржи Леала Амаду ди Фарии (1912–2001) опосредованно знакомы даже те, кто никогда не читал его книг, но хотя бы раз слышал вот эту пронзительно-заунывную песню в исполнении группы «Несчастный случай»:
Я начал жизнь в трущобах
городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте
взгляд,
Ведь я ни в чем, ни в чем
не виноват.
 |
| …и его герои. Кадр из фильма «Генералы песчаных карьеров». 1971 |
Мелодию написал в 1965-м бразильский бард и композитор Доривал Каимми (1914–2008). Через несколько лет песня прозвучала в фильме американского режиссера Холла Бартлетта «Генералы песчаных карьеров» (1971). В США лента в прокат не вышла, а в СССР участвовала в конкурсной программе VII Московского международного кинофестиваля и имела успех у зрителей. Песня же стала настоящим хитом. Правда, изначально в ней были совсем другие слова, и называлась она «Марш рыбаков»:
Моя жангада выйдет в море,
Я буду трудиться, любимая.
Если Богу будет угодно –
я вернусь с моря
И привезу хороший улов.
Мои товарищи тоже вернутся,
И мы возблагодарим Бога
на небесах…
Зато русская кавер-версия песни на слова Юрия Цейтлина по тематике ближе к первоисточнику: роман Жоржи Амаду (вот мы и добрались до юбиляра) «Капитаны песка» (1937), по которому снят фильм, повествовал о суровых буднях не рыбаков, а юных бразильских беспризорников – нищета, кражи, грабежи, стычки с полицией...
«Миллионы покинутых детей бродят по городам Южной Америки. Они живут, роясь в отбросах, попрошайничая и воруя. <…> В Бразилии такие дети известны на протяжении многих поколений как «генералы песчаных карьеров», – с таких титров начинается фильм.
А вот отрывок из самого романа: «Темная ночь неспешно надвигается на Байю <один из бразильских штатов, где родился Амаду. – О.Р. > со стороны моря, окутывает тьмой старинный форт, рыбачьи баркасы, волнолом, вползает по крутым улочкам, опускается на колокольни церквей. Давно смолкли колокола, вызванивавшие «богородице», – уже гораздо больше шести. Небо все в звездах, и ночь светла, хотя луна так и не выглянула. Пески, окружающие черную громаду пакгауза, хранят следы босых ног: «капитаны» в этот час собираются вместе. Над входом в портовую таверну «Ворота в море» слабо мерцает, грозя вот-вот потухнуть, фонарь. Холодный ветер дует навстречу, швыряет в лицо пригоршни песка, и Большой Жоан гнется под его порывами, точно мачта рыбачьей шаланды. Ему всего тринадцать лет, а он уже ростом выше всех остальных, и мускулы у него как железо. Четыре года носится он с шайкой по улицам Баии, четыре года он волен, как ветер, никого не спрашивается, никому не подчиняется. Большой Жоан не бывал в домике на вершине холма с того дня, как его отца, великана-ломовика, на узкой улице задавил внезапно вылетевший из-за угла грузовик. Огромный таинственный город простирался перед ним, и негритенок решил завоевать его, – черный город, полный церквей и храмов, город, почти такой же загадочный, как море. И Большой Жоан не вернулся домой. В девять лет стал он членом шайки, – в те времена, когда главарем ее был еще Раймундо, который рисковать не любил, и слава ее была еще впереди. Очень скоро Большой Жоан сделался одним из вожаков, и его никогда не забывали позвать на совет, где затевались и обдумывались новые налеты, хотя особенно острым умом он не отличался: голова болела всякий раз, как требовалось поднапрячь мозги. Так же вспыхивали они, если кто-нибудь в его присутствии обижал маленьких».
Автору романа было всего 25 – по нынешним меркам для прозаика просто детство, в лучшем случае – премия «Дебют». Конечно, в истории литературы были примеры и более раннего успешного авторства. Взять хотя бы великолепную «Республику ШКИД» (тоже о беспризорниках) Григория Белых и Леонида Пантелеева, каждому из которых к моменту выхода повести не исполнилось и двадцати. Однако в отличие от «Республики» «Капитаны» – роман не автобиографический: Жоржи Амаду не был сиротой-беспризорником, его детство прошло довольно благополучно. К 25 годам у него имелся литературный опыт, и «Капитаны песка» не были его дебютом.
Родившийся в семье полковника (так в Бразилии называют крупных плантаторов) Жуана Амаду будущий писатель учился в иезуитском колледже, где полюбил Свифта, Диккенса и других классиков. (Правда, из колледжа, а заодно и из дома однажды сбежал, но его странствия длились всего пару месяцев.) Потом была гимназия, учась в которой Жоржи выпускал газету «Отчизна». Уже с 14 лет публиковался в «настоящих» газетах – в основном криминальные репортажи. В 16 лет основал с друзьями литературное объединение писателей и поэтов штата Баия «Академия бунтарей», выпускавшее сразу два журнала – «Меридиан» и «Момент». Творческим кредо «Академии» стало «современное искусство без модернизма». В 18 лет Амаду дебютировал как прозаик новеллой «Ленита» (в соавторстве с Диасом да Костой и Эдисоном Карнейру). В 1931-м издал первый роман «Страна карнавала».
Параллельно учился на юридическом факультете в университете Рио-де-Жанейро (по адвокатской специальности так и не работал) и вступил в Коммунистическую партию (следствием этого стали аресты, сожжение его книг, временная эмиграция во Францию). Так что не случайно ранние произведения – романы «Какао» (1933), «Пот» (1934) и другие – написаны, если выражаться языком советского литературоведения, в духе социалистического реализма. «Какао» (как можно догадаться по названию) повествует о нелегкой жизни работников какаовых плантаций. «Пот» (как тоже можно догадаться по названию) продолжает тему тяжелого труда: на сей раз героями стали представители пролетариата. При всем при том в 1935 году автор отказался публиковать эти романы в СССР: «…Книга, подобная «Какао», не может заинтересовать народ, у которого есть такой роман, как «Цемент». Первый перевод на русский появился только в 1948 году – роман «Земля золотых плодов» (в оригинале – «Город Ильеус»). «Советская земля! Ты – наша мать,/ Сестра, любовь, спасительница мира!» – написал Амаду в том же году после первой поездки в СССР в поэме «Песни о советской земле». Творчество его так полюбилось в Советском Союзе, что в 1951-м писатель даже удостоился Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами». В разные годы эта награда вручалась Бертольду Брехту, Пабло Неруде, Илье Эренбургу, хотя среди лауреатов были не только писатели. Вообще Жоржи Амаду не был обделен премиями и званиями – бразильскими и международными, а от выдвижения на Нобелевку отказался сам.
Отказался и от коммунистических идей, выйдя в 1956-м из Компартии: во многом именно поездки в соцстраны подорвали его веру в революционные идеалы. В его воспоминаниях «Каботажное плавание» есть эпизод из 1951 года, когда от венгерских друзей писатель узнает о судебном процессе над коммунистом Ласло Райком: «Я слушаю молодого поэта, возбужденно рассказывающего о том, что признания у одного из подсудимых – как потом выяснилось, у всех – были получены под пытками. Что он несет? Не ослышался ли я? Может, я неправильно понял? Может, я вообще разучился понимать французский? «…Под пытками, которые применяют в политической полиции»; моя честь, моя гордость зиждутся на том, что при нашем режиме, в социалистическом обществе никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не может быть подвергнут никакому виду морального или физического давления, не говоря уж о пытках. Мое изумление вызывает общий смех, собеседники учтиво осведомляются, не с Луны ли я свалился, все ли у меня в порядке с головой и где водятся идиоты, которые не знают, что пытки применяются, и очень широко. О святая простота!..»
Отказ от коммунизма совпал со сменой творческой парадигмы: с конца 1950-х Амаду из «соцреалиста» превращается в «магреалиста»: в его произведениях появляется все больше свойственных магическому реализму фантастических и религиозных символов, образов; результатом увлечения афробразильским фольклором и религией кандомбле становится новелла 1959 года «Смерть и смерть Кинкаса Крик из Воды». Проза Амаду обретает все большую свободу, юмор, чувственность и эротизм. Так, в романе «Дона Флор и два ее мужа» (1966) автор, ставя вполне реалистическую, социальную, «классовую» даже задачу «высмеять мелкую буржуазию, ограниченность ее горизонтов, ее неспособность к полнокровной жизни, ее нелепые и смешные предрассудки», делает это «сквозь призму самого глубокого, благородного и бессмертного чувства – чувства любви». И не просто любви – эротики: «Он сам раздевал дону Флор, ласкал ее упругую грудь, гладкий живот, широкие бедра, любовался таинственной игрой света и тени на ее нежной коже. Дона Флор пыталась прикрыться, но Гуляка со смехом срывал с нее простыню. Она была для него игрушкой или нераспустившейся розой, которую он заставлял расцветать в каждую ночь наслаждений. Дона Флор постепенно освобождалась от своей застенчивости и, подчиняясь торжествующему сладострастию, становилась смелой и пылкой любовницей. И все же не могла она до конца отделаться от собственной робости».
Творческая свобода принесла Жоржи Амаду свои плоды: его книги издавались миллионными тиражами на полусотне языков, их экранизировали десятки раз (кстати, одну из экранизаций осуществила внучка писателя Сесилия Амаду, сняв свою версию «Капитанов песка»). По тиражам Амаду занимает среди бразильских писателей второе место. На первом – Пауло Коэльо, у которого ровно через две недели тоже юбилей – 70 лет. И которому еще можно пожелать новых творческих успехов.
Дарья Гармоненко 
