Чорт из банки

Грибоедов. И дама. Фото Елены Семеновой

Чтобы не оскорблять чувства верующих, выскажемся предельно аккуратно. Грибоедова убили люди, придерживающиеся тех же, скажем так, убеждений, что и люди, убившие французских карикатуристов.

Так что, как видим, все это началось не вчера и не позавчера.

То же и с комедией «Горе от ума» (первоначально – «Горе уму»). Сегодня она не расходилась бы, конечно, в списках, а просто попала бы в Интернет. Грибоедова за нее точно арестовали бы и засудили – и за разжигание ненависти либо вражды, и за оскорбление чувств верующих, наверняка еще за что-нибудь. Уж точно в ней было больше поношения существующей чиновно-управленческой системы, чем в безобидном приключенческом фильме «Левиафан». Хотя людей, которые ее, как теперь говорят, «перепостили» бы, тоже активно и много привлекали бы. Знаете, если сейчас какие-нибудь «активисты» прочтут Александра Сергеевича (не путать с «нашим все»), то его наверняка признают экстремистом, запретят его сочинения, выкинут из школьной программы, снесут памятники, переименуют все, что названо в его честь. И даже запретят продавать маринованные грибы. Надеемся, впрочем, что школьное преподавание навсегда отбило у упомянутых активистов не только тягу, но даже и навыки чтения. Так что они «Горе от ума» («Горе уму»!!!) не прочтут никогда.

Кстати, у комедии, задуманной в Питере и конченной в Тифлисе, тоже юбилей. 190 лет. А первая постановка случилась в 1827-м в Ереване, в присутствии автора. В российские театры, как известно, пьесу не пускали, углядели «пасквиль на Москву» (Александр Сергеевич Грибоедов, как вы, конечно же, знаете, родился в Москве, как и Пушкин с Лермонтовым). Попытки, правда, предпринимались, но разве что в форме отрывочных явлений, интермедий и дивертисментов.

Александр Сергеевич. Фото предоставлено МПД «Волонтеры памяти»

Актуальность ее, меж тем, не утихает. Хотя кое-какие временные смещения произошли. Покорение Крыма (которое времен очаковских) из замшелого прошлого превратилось в горячую современность. Циклический (циклопический?) ход истории.

Помимо пьесы до наших дней от Грибоедова дошли и вещи материальные. К примеру, алмаз «Шах», хранящийся в алмазном фонде Кремля. Он когда-то украшал трон Великих Моголов, и персидский шах преподнес его Николаю I в числе других даров, чтобы хоть как-то возместить резню в русском посольстве в Тегеране. Ту самую, в которой погиб Грибоедов. По иронии судьбы накануне своей роковой отправки на службу автор «Горя» был под следствием в связи с делом декабристов. Его подозревали в сношениях с заговорщиками и участии в тайном обществе (его встречи с революционерами в Киеве вроде бы действительно происходили), но он все отрицал и был освобожден.

Останься он под следствием, прожил бы, возможно, дольше.

Судили русские, убили турки. А иначе закончил бы неоконченные тексты. И, возможно, написал бы еще какую-нибудь замечательную мелодию – после знаменитого «Грибоедовского вальса». А то, что пьесу написал бы еще не одну – это уж точно. Но судьба есть судьба.

Талант обладает свойством регулярного возвращения. Не случайно одна из самых пронзительных песен одного из самых пронзительных (да, тавтология, но иначе не скажешь) поющих поэтов конца ХХ века называлась именно «Грибоедовский вальс». Мы, конечно, об Александре Башлачеве.

История продолжается. Грибоедов по-прежнему актуален. 15 января любители русской классики отпраздновали 220-летие со дня рождения Грибоедова. Да-да, ведь именно так мы привыкли называть нашего поэта, драматурга, дипломата, композитора, без имени-отчества.

Как Пушкина.

И это, пожалуй, доказывает, что Грибоедов тоже близок к понятию «нашевсешности», хотя, надо сказать, местоимение «наш» в современной обстановке изрядно скомпрометировано. Кстати сказать, по замечательной случайности Грибоедов является полным тезкой солнца русской поэзии – Александр, да еще и Сергеевич.

Приятно.

Что ж, отмечать юбилей поэта можно по-разному. Вот, скажем, многие из почитателей его таланта встретились в день юбилея у памятника Грибоедову на Чистых прудах и возложили цветы. Библиотекари, студенты, журналисты, поэты, да и просто книгочеи выбрали полчаса или хотя бы пять минут, чтобы завернуть и почтить память. Кто тюльпанами, кто гвоздиками, а кто и целой корзиной цветов с дарственной лентой. Не можем процитировать, кто какие слова нашел – но все-таки приходили, вспоминали. Не примазывались, а душевно причащались. Мероприятие-то – добровольное и бескорыстное. Объявили в социальной сети, собрались, возложили, почитали что-то красивое.

Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова. Их можно понять. Фото предоставлено МПД «Волонтеры памяти»

На самом деле вспомнить про юбилей – это, в сущности, уже отмечание. А вспомнив, можно прочитать про себя или вслух любимые афоризмы и цитаты из комедии, как бы вызывая из небытия дух автора. Попробуем навскидку, что первое придет в голову.

«Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!», «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», «А судьи кто? За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима», «Шумим, братец, шумим!», «Ба, знакомые все лица!», «Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок?», «Чины людьми даются, а люди могут обмануться», «Ты, сударь, кто, ты здесь, скажи, зачем?», «И в воздух чепчики бросали», «А все Кузнецкий мост и вечные французы», «Я странен, а не странен кто ж?».

Продолжать можно до бесконечности. Многие из выражений плотно вросли в нашу бытовую жизнь и этим сделали комедию Грибоедова бессмертной. Они, как это ни поразительно, через два века войн, революций, переворотов сознаний и блужданий умов, тонкими подводными течениями связывают нас с московской публикой начала XIX века. «Что было, пребудет вновь», – говорил Экклезиаст. «Ничего не исчезает», – поет восстановленный (после распада) через четверть века бит-квартет «Секрет». И когда вновь читаешь рассуждения о чинах, о французах, о модах в «Горе от ума» (само название – афоризм), то вновь со всею остротой понимаешь это.

Можно отметить, например, и так. Открываем старую пожелтевшую книгу – 1945 год, «Гослитиздат», Ленинград. В ней не только «Горе от ума», но и другие пьесы – «Молодые супруги», «Студент», «Притворная неверность», «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», а также наброски, стихи, статьи и письма. Но – лишь страницы «Горе от ума» больше всего затрепаны и надорваны, сплошь испещрены еще не шариковой, но перьевой ручкой и карандашом. Подчеркнуты фразеологизмы, помечены самые ударные места, монолог Чацкого вообще напоминает дикобраза из скобочек, черточек, выделены интонационные ударения – видимо, кто-то работал над театральной декламацией. А вот еще неплохая идея – отметить юбилей походом в «Современник» на постановку «Горе от ума» Римаса Туминаса с участием Сергея Гармаша. Впрочем, пока мы, журналисты, или как про нас еще говорят – профессиональные дилетанты, пишем эту статью, то нам ближе стихотворение Александра Сергеевича про нашего брата «Как распложаются журнальные побранки!». Вот оно снова – ничего не исчезает. Поэтому очень хочется процитировать его здесь полностью:

Как распложаются журнальные побранки!

Гласит предание, что Фауст ворожил

Над банкой, полною 

волшебных, чудных сил –

И вылез чорт из банки;

И будто Фаусту вложил

Он первый умысел 

развратный –

Создать станок 

книгопечатный.

С тех пор, о мокрые 

тряпичные листы,

Вы полем сделались журналам 

для их браней,

Их мыслей нищеты, 

их скудости познаний!

Уж наложил на вас школярные 

персты

Михаило Дмитриев 

с друзьями;

Переплетясь они хвостами,

То в прозе жилятся над вами,

То усыряют вас водяными 

стихами.