Пламенно и нежно

– М.: Молодая гвардия, 2013. – 574 с. (Жизнь замечательных людей).

Все говорят: Геббельс, Геббельс. Ах, Михаэль, ах, Михаэль. Ну, вы знаете, о чем я. В издательстве «Алгоритм» вышла книга Йозефа Геббельса «Михаэль. Германская судьба в дневниковых записях». И все как с цепи сорвались: пропаганда, розжиг и разжигание. Ага. Ну, конечно. Нет уж, господа и товарищи, или свобода, или борьба с пропагандой, розжигом и разжиганием. Мне тоже не нравится Геббельс, но я считаю, что издательство «Алгоритм» имеет полное право печатать ранний роман Иосифа (кстати) Геббельса. Свобода. Россия, а не Российская империя или Советский Союз. Надо терпеть. Ругать можно, можно и нужно даже осуждать (я и сам думаю, что печатать Геббельса в серии «Проза великих» не вполне уместно), но не более. И ругать, конечно, господина Геббельса, а не издателей. Издатели печатают то, что интересно. Проза Геббельса – безусловно интересна. Как, например, стихи Сталина (тоже Иосифа, как и Геббельс) или Андропова. Кстати, не знаю, кто из них больший людоед. Или Андропова сейчас уже ругать нельзя? Тогда он, конечно, не людоед. Хотя я-то начало 80-х помню…

Но я, разумеется, о другом. Я о том, что очень хороший литературный критик Владимир Бондаренко написал книгу о Лермонтове. Небольшие фрагменты ее, разумеется, печатались и у нас. И вот теперь – вышла. В серии «ЖЗЛ», что нормально и не удивительно. Аннотация обещает вот что: «В новой книге о нем, пожалуй, впервые за 200 лет рассказано о мистических корнях поэта, идущих от его древних предков, и содержится столько интригующего, что она наверняка заинтересует и маститых литераторов, и самого широкого читателя». В общем, все верно. Хотя мне книжка Бондаренко нравится не как литератору, а как «широкому читателю». Широк наш читатель, надо бы сузить, говорят «защитники авторского права». Беру в кавычки, потому что говорить о них могу только матом и с ненавистью, потому и не говорю.

Так вот Бондаренко. Мистика, конечно, есть. И половая распущенность тоже. А куда же? Слишком молодым умер Михаил (не могу говорить Юрьевич, ему еще и тридцати не было). Ведь так оно и бывает. Смешные «грехи молодости» только тогда и бывают смешными, когда после нее, после молодости, следует зрелость. А вот у Лермонтова не последовала. Молодым убили его. Вот одна молодость от него и осталась. А ведь как бы он был интересен в 37, в 42 и далее… Но – не судьба. Убили. Свой же товарищ убил. Может, и не хотел. Бондаренко пишет так: «Сначала за дуэль Николай Мартынов был приговорен к разжалованию и заключению в крепость. Затем заключение отменили (…) Сразу после снятия церковного наказания Николай Соломонович благополучно женился на Софье Проскур-Сущанской. Вскоре вернулся в свое родовое имение в Нижегородской губернии, родил 11 детей. Всерьез увлекся мистикой и спиритизмом, масонскими обрядами (…) Он и в Тарханы заехал лишь однажды, по случаю, жаль, его не растерзали местные мужики, весьма уважительно относившиеся к Михаилу Лермонтову. Не случайно его в Английском клубе в Москве, завсегдатаем которого Мартынов был, прозвали «Статуя Командора». На самом деле, он гордился до конца дней своих, что стал убийцей русского национального гения…».

Не знаю, вряд ли. Дело в том, что деваться ему было некуда. Только делать хорошую мину, «гордиться». Мне кажется, что Соломоныч не гордился, думаю, он был нормальный парень, жалел, конечно. Но ведь тут как. Идет поэт (допустим, Кушнер или Емелин) по городу, а ему всю морду ни за что избили. Бандиты, или, как их сейчас называют, россияне. Да-да, те самые. Так вот, избили. Национального русского гения. Ни за что. А потом узнали, кого избили. Конечно, гордиться будут. А Мартынов, полагаю, все-таки не гордился. А вот убил – да, не понимая, что делает. Как те «россияне», что на условного Кушнера (дай бог ему здоровья) или Емелина (и ему, разумеется, тоже) напали.

Но я (опять-таки) о другом.

Я о том, что Лермонтов – москвич. Как, кстати, и Емелин. Одна из глав книжки Бондаренко так и называется: «Москва, Москва! – люблю тебя, как сын…»

Лермонтов – москвич, потому что поэт, и поэт – потому что москвич. Да, Пушкин, точнее, смерть Пушкина и отклик на нее, сделали Михаила «национальным русским гением», да. Но он и другие стихи писал, и раньше, и позже. И прозу. Вот и Бондаренко увлечен не только мистикой. Но и «эротикой»: «Не было бы этих эротических поэм, увы, не было бы и «Героя нашего времени». Он и на самом деле рухнул с коня романтизма в болото самого приземленного реализма, но это – была земля».

А мистика…

Ну вот: «Интересно, в 1814 году родился, в 1837 году стал великим русским поэтом. В 1841 погиб. Три самых знаменательных года XIX столетия». Добавлю: и XX тоже. Да еще как. Во всяком случае для России и СССР.

Напоследок один небольшой эпизод. И цитата о Москве. Сначала эпизод: «…11 марта 1830 года в коридоре пансиона появился приехавший в Москву император Николай I. Он явился безо всякого предупреждения и без охраны (…) Для нашего времени это невероятно. Представьте, Владимир Путин пришел в школу, его толкают. Его никто не замечает…» Без комментариев, и так понятно, о чем я.

И цитата, из Лермонтова, ее приводит в книге Бондаренко: «Кто никогда не был на вершине Ивана Великого, кому никогда не случалось окинуть одним взглядом нашу древнюю столицу с конца в конец, кто ни разу не любовался этою величественной, почти необозримой панорамой, тот не имеет понятия о Москве, ибо Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча; Москва не безмолвная громада каменей холодных, составленных в симметрическом порядке… нет! у нее есть своя душа, своя жизнь».

Кстати, тут вышла еще одна невероятно интересная книга, называется «А.С. Пушкин и Москва». Я о ней тоже обязательно напишу, но, вероятно, чуть позже.

А Лермонтов – да, Лермонтов – москвич, что, на мой взгляд, в нем самое важное, самое главное, самое великое.

Знаете, специально не стал копировать стихи из Интернета, а перепечатал руками из книги. Потому что приятно. Плакать хочется. Москва, Москва, люблю тебя, как сын, как русский, сильно, пламенно и нежно…

Больше слов у меня нет. И лучше тоже. Лучше, поверьте, нет ни у кого.