Мы – орки

Виктор Пелевин. S.N.U.F.F.: Утопия.
– М.: Эксмо, 2012. – 480 с.

Во-первых, политика вновь стала интересней литературы. Во-вторых, нулевые годы, наконец, закончились – 10 декабря на Болотной площади.

Всех, конечно, волнует: угадал ли эти перемены Пелевин и каков его прогноз. Угадал. Неутешительный. Хотя как сказать. У Пелевина все зыбко...

Зато точно, что роман именно об этом. Об оркских революциях и борьбе орков-нетерпил с Уркаганатом.

Согласно авторскому определению, перед нами роман-утопия. Причем буква «о» в слове «утопия» перечеркнута – таким символом в математике обозначают «пустое множество». Перечеркнутая утопия. Утопия, ведущая в пустоту. И все же до некоторой степени утопия, если судить по хеппи-энду, которым заканчивает любовь главных героев – «суры» (киборга) Каи и орка Грыма.

Действие романа происходит в далеком будущем. После ядерной войны население сконцентрировалось в мегалополисе, расположенном где-то посреди Сибири. Мегалополис состоит из двух частей – наземного города, населенного орками, и огромного офшара, населенного людьми. Офшар – что-то среднее между офшором и офисным шаром – неподвижно висит над городом на антигравитационном приводе. Некогда офшаров было несколько, но затем остался всего один – Бизантиум, или Биг Биз.

Различие между людьми и орками не биологическое, а социальное. Собственно, «орками» называли жителей наземного города обитатели офшара, а те гордо приняли это уничижительное наименование (подобно тому, как геи превратили оскорбительную кличку в свою ироническую самоидентификацию, поясняет Пелевин).

Устроено общество будущего довольно сложно. Несколько упрощая, можно сказать, что Бизантиум – это метрополия, а наземный город – «криптоколония» (слово встречается в романе). Политический режим в Биг Бизе – либеративная демократура (в форме мануальной демархии), в наземном городе – «диктатория», а именно некоторая разновидность деспотии, во главе которой стоит уркаган.

Несмотря на все атрибуты суверенитета, Уркаганат целиком во власти Бизантиума. Эта власть обеспечивается абсолютным технологическим превосходством: в то время как Биг Биз сохранил высокие технологии прежней цивилизации, Уркаганат по технологическому развитию опустился на уровень Средневековья.

Собственно, в романе две параллельные сюжетные линии. Первая линия развивается в главах, начинающихся символом Бизантиума (это буква «B» и ее зеркальное отражение, расположенные наподобие крыльев бабочки). В них повествуется о взаимоотношениях рассказчика Демьяна-Ландульфа Дамилолы Карпова и его суры Каи. Вторая линия развивается в главах, начинающихся со «спастики» (это что-то среднее между свастикой и крестом с косой перекладиной), и посвящена судьбе орков Грыма и Хлои. Лишь ближе к концу линии перехлестываются.

Главы, посвященные Дамилоле и суре Кае, можно читать отдельно. По сути, это один растянутый на весь роман умопомрачительный диалог, позволяющий Пелевину продемонстрировать весь свой арсенал – нескончаемые парадоксы, каламбуры, ложные этимологии, искусственный язык, пародии и т.д.

Сура (сокращение от surrogate wife) – любовница-киборг с программируемыми настройками. Об упоительности ее разговоров с Дамилолой можно судить по следующему фрагменту:

«– Ты думаешь, – грустно сказала Кая, – что я просто говорящая кукла для мастурбации. И здесь ты прав, жирная свинья. Твоя ошибка в другом. Ты считаешь, что у тебя внутри живет Маниту. И это делает тебя чем-то качественно отличным от меня.

– А разве нет?

– Нет, – отозвалась Кая. – Ты такая же машинка для онанизма, как я. Только еще и бесполезная, потому что нет никого, кому ты это делаешь. Понимаешь? Я это делаю тебе, а ты никому. Ты каждый день жужжишь и трясешься совершенно зря» (с. 122).

Легко догадаться, что вся эта линия не что иное, как художественная вариация знаменитой проблемы «Философский зомби»: как отличить живого человека от бездушного существа, лишенного сознания, но способного искусно имитировать поведение человека? А приводимые Пелевиным цитаты из Дэвида Чалмерса и Дэниела Деннета (с. 393–394), похоже, просто скопированы из соответствующей статьи Википедии.

Во второй сюжетной линии доминирует не философский, а социальный аспект. Дело в том, что Дамилола – оператор дистанционно управляемой кинокамеры и зарабатывает тем, что снимает снафы. Сегодня этим словом называют короткометражные фильмы, в которых изображаются реальные убийства, без использования спецэффектов, с предшествующим издевательством и унижением жертвы. Примерно в этом же значении это слово употребляется в романе, только это уже не snuff, а S.N.U.F.F. – сокращение от Special Newsreel/ Universal Feature Film, «спецвыпуск новостей/ универсальный художественный фильм».

Обитатели Бизантиума (как и орки) поклоняются Маниту. Это слово, написанное с большой буквы, обозначает Бога, а с маленькой – монитор и деньги. В этом есть глубокий смысл: «А раз Маниту во всем, то пусть три вещи носят его имя. Земной образ Великого Духа, панель личной информации и универсальная мера ценности» (с. 193). Главное религиозное таинство – это просмотр по воскресеньям свежих снафов. Ровно половину экранного времени в снафе занимает порнография. Вторая половина – это сцены реального насилия. Для того чтобы заснять очередную порцию этих сцен, Бизантиум каждый год развязывает войну с Уркаганатом, которая из-за технологической отсталости орков превращается в бойню. В одной из этих войн принимает участие орк Грым. И cовершенно очевидно, что эти страницы навеяны гражданской войной в Ливии.

Для войны необходим повод, созданием таких поводов занимаются политтехнологи Биг Биза, почему-то называемые «сомелье». «Войны обычно начинаются, когда оркские власти слишком жестоко (а иначе они не умеют) давят очередной революционный протест. А очередной революционный протест случается, так уж выходит, когда пора снимать новую порцию снафов» (с. 19).

По ходу действия выясняется, что Бизантиум мог бы легко ввести среди орков демократическое правление, но это не входит в его цели. В действительности уклад жизни орков, включая их нищету и жестокость, поддерживается самим Бизантиумом. На орков обитатели офшара проецируют собственные пороки и страхи. Вот как объясняет это жрица Маниту: «Священные книги учат людей быть хорошими. Но, чтобы кто-то мог быть хорошим, другой обязательно должен быть плохим. Поэтому пришлось объявить часть людей плохими. После этого добру уже нельзя было оставаться без кулаков. А чтобы добро могло своими кулаками решить все проблемы, пришлось сделать зло не только слабым, но и глупым» (с. 377).

Утраченные технологии... Фото автора

Поэтому борьба орков за свободу обречена. Оказывается, что действительной целью борьбы за свободу является не свобода, а демонстрация этой борьбы. В декларируемые цели никто уже не верит, включая оркских борцов с деспотизмом – нетерпил. Нетерпилами становятся те, кто овладел искусством «комфортно лгать вдоль силовых линий дискурса».

«Когда люди пытаются понять, где правда, они в действительности тихонько прикидывают, где теперь сила. А когда уходит сила, все дружно замечают – ушла правда» (с. 197).

И орки, и Бизантиум обречены. Найти правду можно только за пределами социума, и существует она не для всех, а только для отдельных просветленных личностей. Эти просветленные орки создают далеко за пределами города что-то вроде общины. Туда и отправляются Грым и сбежавшая от Дамилолы Кая.

Таким образом, самосовершенствование, а не демонстративная борьба. Восточная мудрость, которую не мешает лишний раз остроумно напомнить. Благодаря Виктору Олеговичу мы, орки, можем к ней приобщиться.

Вот только делать это следует осторожно. Как предупреждает Пелевин устами Каи, «любой объект или понятие исчезает и улетучивается при попытке разобраться, что перед нами в действительности» и это «в полном объеме относится к пытающемуся разобраться»...