Евгений Лесин
Владимир Уфлянд. Мир человеческий изменчив. Собрание рифмованных текстов и рисунков пером.
– СПб.: Звезда, 2011. – 384 с.
Когда президентом стал Обама, неожиданно вспомнили поэта Уфлянда. Не все, конечно, а только те, кто мог. Но уж те, кто мог его вспомнить, те прямо засветились от счастья, гордости. И наперебой цитировали стихотворение ленинградского поэта Владимира Иосифовича Уфлянда (1937–2007), написанное в 1958 году:
Меняется страна Америка.
Придут в ней скоро Негры к власти.
Свободу, что стоит у берега,
под Негритянку перекрасят.
Начнут посмеиваться Бедные
над всякими Миллионерами.
А некоторые
будут
Белые
пытаться притвориться Неграми.
И уважаться будут Негры.
А Самый Черный будет славиться.
И каждый Белый
будет первым
при встрече с Негром
Негру кланяться.
Между прочим, первая его книга была опубликована в США в 1978 году, так что не говорите мне о политкорректности. В 1958-м в Советском Союзе все говорили негр, а не чернокожий.
И советский поэт, которого, разумеется, в СССР не печатали, Владимир Уфлянд тоже так говорил. У него и жизнь была такая. Нормальная (за исключением нескольких месяцев в «Крестах») советская биография. Сын инженера. Работал фрезеровщиком, рабочим сцены, оформителем и такелажником, служил в Советской армии. Учился в ЛГУ, но выгнали. Несколько месяцев провел в ленинградской тюрьме «Кресты», что есть, то есть. Был и художником, и поэтом. Ну, тут уже все ясно. Из книги видно. Ибо там и стихи Уфлянда, и его же рисунки.
В качестве предисловия в книжке помещено эссе Льва Лосева (1937–2009), напечатанное в 2007 году в журнале «Звезда», а в качестве послесловия тоже текст Лосева, опубликованный в его книге «Меандр» (М., 2010). Так вот, и там и там Лосев пишет об упоминании Уфлянда Солженицыным. Цитирую (по предисловию): «Солженицын в конце второго тома «Двести лет вместе» сочувственно пишет о неизвестном ему молодом поэте Уфлянде как выразителе еврейского отношения к России. «Россия отражается в стекле пивного ларька»... И ведь верно!.. вот ужас. Он читал пересказ «Прасковьи» Уфлянда в самиздатовском документе и не знал, что у Уфлянда все наоборот. Уфлянд не обличает распад русских нравов извне, он сам из тех, кто терпеливо выстаивает очередь к пивному ларьку, и его строки о пивном ларьке («Но отражается Россия, как зеркало, в его стекле») хотя и куда забавнее и лиричнее, но странно напоминают патриотические стихи народного любимца Твардовского...»
 Владимир Уфлянд. Начало 1970-х. |
В послесловии более подробно, но суть та же. И тот же фрагмент цитируется: «Виденье в современном стиле/ на древней и святой земле?/ Нет! Отражается Россия,/ как в зеркале, в ее стекле». И довольно точное, на мой взгляд, наблюдение Лосева: «Ни отвращения, ни презрения Уфлянд к завсегдатаям пивного ларька не испытывает. Он – один из них». Что ж, читаю стихи. Называется «Прасковье»: «К виденью в современном стиле,/ впадая в трепет, приближаюсь./ И вот на фоне всей России/ в стекле той Будки отражаюсь». И лишь в примечаниях, в «разночтениях» нашел я искомую версию. Но в книге-то помещена совсем другая. Где четко и точно сказано: отражаюсь. Не Россия отражается в пивной будке, как думали публицист Солженицын и поэт Лосев, а сам Уфлянд и отражается.
Мне очень хотелось бы сравнить Уфлянда с Венедиктом Ерофеевым (24 октября у него очередная годовщина, см. в текущем номере на 5-й стр. эссе о нем Марьяны Силаевой), но нет. В самом деле, общего мало. Уфлянд, мне кажется, не алкоголик, может быть, пьющий, даже, возможно, сильно пьющий, но не более. И хотя Ерофеев (род. 1938) его ровесник, ближе всего – и по поэтике, и по отношению к жизни, почве, судьбе, искусству – к нему Николай Иванович Глазков (1919–1979). Не Олег Григорьев (1943–1992), кстати, ленинградец, тем более сидевший, правда, больше (если не ошибаюсь, года два, за тунеядство). Нет, не Григорьев. А именно Николай Глазков.
 Справка об освобождении из «Крестов». |
Уфлянд и был таким ленинградским Глазковым. В Москве Глазков, в Ленинграде Уфлянд. Примитивистский, скомороший стиль, великолепная форма, удивительная своей виртуозностью рифмовка. И глубоко личное ко всему отношение. Он именно сам и отражается.
Увы! Вдали от стадионов
Я жизнь ненужную провел,
Ни разу в жизни мяч не тронув,
Ни разу не сыграв в футбол...
Или: x
Дочь:
Ах, мама, я боюсь еврея.
Его, родная, опиши
мне с головы до ног скорее.
Но только слишком не спеши.
Мать:
Изволь, дочурка. Он отчасти
курчавый. Но плешивой масти.
Строеньем носа, глаз, ушей
других соседей не хужей.
А если, как они, качается,
то и ничем не отличается.
По-моему, невероятно смешно. И вместе с тем точно. Только никакой Уфлянд не еврей, не вепс, к примеру, или кто там еще. Он – русский поэт. Посмотрите, кстати, его справку об освобождении. «Выдана гражданину Уфлянду Владимиру Иосифовичу. Год рождения – 1937. Национальность – русский». Он и есть русский, хотя и ленинградец. И не только потому, что, читаем в «P.S. (от редактора)»: «Исключительно для ценителей «национального» подхода к анализу художественных текстов напомним здесь и о предках поэта по материнской линии – из известнейшего в России рода Сумароковых».
 Уже давным-давно замечено, как некрасив в скафандре Водолаз. Но несомненно есть на свете Женщина, что и такому б отдалась. Рисунок Уфлянда к стихам Уфлянда. Иллюстрации из книги |
И не только потому, что родной язык его – русский. А, главное, потому, что он и стоял в очереди у пивного ларька. Вместе с народом. Вместе со всем своим русским народом.
