Евгений Лесин
Лето. Не то что писать, летом даже читать не хочется. А вы все про "Букер"...
Фото Елены Семеновой
Уж хотя бы летом так называемый литпроцесс должен был наконец-то приостановиться: писать в жару очень трудно, читать – еще труднее. И все-таки литературные новости есть. Хорошие. Хотя не очень. Точнее, их, этих новостей, всего одна, зато она плохая. Но начиналось все очень хорошо.
Впрочем, обо всем по порядку. Некоторое время назад у вышеупомянутого литпроцесса вообще и писателей в частности появился шанс хоть чуть-чуть облегчить себе жизнь, избавившись от излишней суеты и томления духа. Поскольку литературные премии, которых пруд пруди (их явно побольше, чем хороших писателей), как известно, доставляют больше огорчения, чем радостей. И писателям, которые вынуждены вовлекаться в изнуряющие конкурентные гонки, в которых всегда побеждает кто-то один и всегда не тот. Он один и радуется, а у остальных ничего, кроме злобы и уныния, итоги литературных конкурсов не вызывают. И читателям, которые потом сплошь и рядом натыкаются на книги лауреатов и финалистов. И самые доверчивые начинают думать, что это и есть настоящая литература, а у остальных ничего, кроме злобы и уныния... В общем, чем меньше премий – тем лучше. Спокойнее. Так вот весной было решено отложить начало нового премиального сезона «Русского Букера» из-за отсутствия спонсора-попечителя. Некоторые сочли такую приостановку букеровской кончиной, что было бы вполне естественно. Умри тогда «Русский Букер», его вспоминали бы с теплотой: вот была такая премия, которая прожила недолгую, но яркую жизнь. Вспомнить с ходу всех лауреатов и особенно их произведения куда сложнее, но уж последнюю победительницу Елену Колядину с ее «Цветочным крестом» не забыли бы вот так, сразу. И «Русский Букер» остался бы в истории премией, наградившей роман «про афедрон». Яркая точка в конце русскобукеровской жизни. А теперь, собственно, сама новость: выясняется, что уйти красиво, то есть наградить Колядину и умереть, не получилось. Попечитель-таки нашелся – Российская корпорация средств связи, которая уже опекала «Студенческий Букер». И все, значит, начнется по новой: финалисты «Большой книги», становящиеся лауреатами «Букера», финалисты «Букера» – они же лонг-листеры «Большой книги» и т.д. и т.п.
* * *
Одно утешает: в этом году «Букер» из-за слишком поздно нашедшегося попечителя не успел открыть новый премиальный сезон в обычном формате и ограничится выбором «Русского Букера десятилетия». Как сказано на сайте премии, «к определению победителя «Русский Букер» приглашает всех, кто побывал членами жюри в 2001–2010 годах. Им предстоит выбирать из числа романов-финалистов премии «Русский Букер» за эти десять лет. Голосование пройдет в два этапа. На первом каждый из голосующих назовет пять романов, из которых путем рейтингового подсчета голосов составится «короткий список» финалистов. Он будет обнародован в начале ноября. На втором этапе из «короткого списка» будет выбрано имя победителя. Этот конкурс даст возможность назвать лучший русский роман первого десятилетия XXI века, проверив перспективную справедливость ежегодных оценок, выносимых букеровским жюри, и предложив итоговый рекомендательный список читателям современной литературы». Вот эта затея должна сделать букериальную жизнь лучше и веселее. Во-первых, букеровское жюри в этом году необычно больше, и есть надежда, что итог получится прямо по Игорю Губерману: «Дороги к русскому ненастью/ текли сквозь веру и веселье;/ чем коллективней путь ко счастью,/ тем горше общее похмелье». Во-вторых, у Колядиной появился шанс стать автором не просто лучшего романа года, а лучшего романа десятилетия.
Надеемся, так оно и случится, потому что в последнее время премиальные скандалы становятся неотъемлемой частью литературной жизни. И это правильно: надписями и наклейками на книгах «Лауреат такой-то премии» читателей уже не заманишь. Взять хотя бы июньское повторное награждение премией «Национальный бестселлер» Дмитрия Быкова – это решение жюри вызвало гнев оргкомитета премии: дескать, «Нацбест» не нужен Быкову, а Быков – «Нацбесту». Не понравилось оргкомитету решение жюри. А ведь жюри-то на то и жюри, чтобы быть всегда правым. И награждать лучших. Даже если их за то же самое уже десять раз наградили и еще раз двадцать наверняка наградят.
Но даже у тех, кто совершенно не интересуется «Остромовым», написанным Быковым – лауреатом «Нацбеста», есть возможность прочитать тот же самый роман, написанный Быковым – финалистом «Большой книги». Особенно если в текущем большекнижном премиальном сезоне произойдет что-нибудь интересное. То есть не сугубо литературное, а окололитературное.
* * *
Хотя вы же сами все прекрасно понимаете: интересное литературным быть не может по определению и по повадкам. Особенно – по повадкам. Все интересное – оно если и связано с литературой, то только отчасти, по касательной. Между прочим, в шоу-бизнесе тоже так. Никого не интересует «творчество», всем хочется знать, кто с кем, кто от кого, кто кого, куда и за что. Но с шоу-бизнесом хотя бы понятно – какое уж там творчество! В литературе какое-то подобие творчества, конечно, есть. Даже писатели есть. Тот же Быков. Очень хороший поэт, кто спорит. Его читают и обсуждают, но обсуждают и читают – исключительно агитки (пусть и блестяще написанные). Прозу его или читают (ее действительно можно читать), или обсуждают (профессионалы).
А интересно все равно только окололитературное.
* * *
Поэтому вернемся к литературе. Правильно было бы так. Все премии, все журналы, все союзы писателей закрыть. Оставить один журнал, один союз, одну премию. Можно – если утвердится концепция, что правящих партий должно быть две, – оставить два журнала, два союза, две премии. Вручать – достойнейшим, проверенным и политически верно мыслящим. Чтобы без афедронов, чтобы все политкорректно. Издательств тоже так много не нужно – и так люди путаются. Пусть будет два: для читателей (там где Маринина) и для критиков и писателей (там где лауреаты всяких «букеров»).
Сам «Букер» тоже хорошо бы переименовать. Во-первых, не русский (это отдает национализмом), а российский. Во-вторых, не «Букер» (это отдает, напротив, антипатриотизмом), а «Книгер». Нет, на фамилию похоже. Лучше – «Книгирь» (почти как снегирь, птичка). Вот и будет у нас «Российский Книгирь». И тогда уж не станет петь какой-нибудь Елизаров (который, конечно же, не получит «Русский Букер десятилетия»): Что ты вьешься, «Русский Букер», над моею головой? Дай-ка встану я на шухер, «Русский Букер», я не твой... И т.д. и т.п.
Так что, будем откровенны, плохих новостей нет. Все новости – хорошие. Или очень хорошие. Ура.
