Евгений Лесин
Рассказчики обычно романы пишут плохо. А Олег Разумовский – хорошо.
Фото Екатерины Богдановой
Олег Разумовский. Тени. – Нью-Йорк: Franc-Tireur, 2010. – 98 с.
Рассказчики обычно романы-то пишут плохо. Отчасти, видимо, и из-за того, что уж очень хочется им написать именно роман. Поэтому маленькую повесть или цикл рассказов они охотно называют романом. Или просто пишут много, длинно и скучно ни о чем и тоже называют свое гм... произведение романом.
Когда я писал рецензию на сборник рассказов смоленского писателя Олега Разумовского, то заметил, что у него часто один рассказ предельно плавно вытекает из другого. Сюжетно. Примерно так. Если один рассказ кончается, к примеру, словами (я не цитирую, просто передаю «смысл»): «...Мы завалили к Наташке и бухали там три дня без перерыва», то следующий начинается частенько так: «А потом, когда кончился даже одеколон, выкатили на Советскую, где встретили...» Ну и так далее. Повторю: я не цитирую, а передаю «смысл». Так вот, уже тогда, когда я читал рассказы Разумовского, было очевидно, что они без труда вырисовываются в полноценный роман. Как говорится: брюки превращаются.
И вот Разумовский выпустил роман. Да, сильно в духе Юза Алешковского. Только про наши дни и без антисоветчины. Юмор соответственно чернее. Но читается – как рассказ. Отсутствие разнообразия сюжетов искупается наглостью, лихостью, весельем. Именно весельем, несмотря на откровенную чернушность. За жизнь – так за жизнь: «У Фадея уже сидела за столом вся центровая компания. Боб, Андреич (эти оба уже покойники), Клюв (по слухам доходит, одна тень от пацана осталась), а несколько позже подошел Джагер, который недавно вернулся из Чечни и имел приличную сумму в долларах. Нет, п...жу, почему-то у него были немецкие марки. Кстати, я на днях видел его бегущего куда-то, краснорожего с бешеными глазами и совершенно ох...шего».
Вроде бы обычное повествование. Сидели там, бухали, пошли туда, бухнули, поехали, познакомились, переспали и (или) расквасили морды, такой-то рухнул с балкона, того убили...
Нормальная русская жизнь. «Это был конченый алкаш, который тем не менее каждое утро мылся, брился и уходил на свой завод. А возвращался вечером на рогах. Дома творил нечто неописуемое. Доходило до того, что залезал головой в газовую плиту и кричал, что ему там хорошо». А почему бы и не хорошо? Все так живут. Россия так живет. Москва так живет. Те, кто рвется в Москву, думают, что Москва как-то иначе живет, а она живет именно так. И в центре, и в подмосковных городах, которых поглотила столица.
* * *
Герои Разумовского и впрямь какие-то тени. Хотя у одного из персонажей кличка именно Тень, но и другие... Все равно – тени. Прошли, не коснувшись твоего огня. «Вечно бухой, он положил на всех жильцов и, по выходным высунувшись из окна, благо наша квартира располагалась на первом этаже, обзывал всех проходящих мимо тварями, мразями, животными и т.д. Невзирая на возраст и пол (...). Вечером мы с Наташкой да и другие обитатели той хрущобы видели, как Володя возвращается с работы. Идет, шатаясь, в расстегнутом пиджаке и разговаривает сам с собой, отчаянно жестикулируя. Причем может остановиться и посс... где угодно и прилюдно. Один раз я наблюдал, как мерзкий тип ползком пересекал довольно оживленную улицу и весь транспорт почтительно остановился, пропуская м...ка конченого (...). Володя включает телевизор, закуривает и начинает комментировать программы, роняя по сторонам горящие бычки. Что бы там ни показывали, он всех облаивает, оскорбляет и посылает. Чеченцев Володя предлагает всех замочить из пулемета в долине Дагестана, включая женщин, стариков и детей (...). Постепенно Володя все же затихает и засыпает, наполняя квартиру громким храпом. Временами орет нечто нечленораздельно-животное. Стонет, ахает, а часам к пяти вдруг начинает каяться и молиться. Вспоминает мамочку и просит у нее прощенья. А в шесть вскакивает, быстро бреется и бегом бежит на свой завод, где его очень ценят».
 То ли смешно, то ли страшно. Фото автора |
Тут даже не объяснишь, что и почему смешно. Думаю, смешно не только потому, что страшно. И к тому же, как ни крути, элегантность определенную у прозы Разумовского не отнять. Орет нечто нечленораздельно-животное, а в шесть вскакивает и бежит на завод, где его очень ценят.
И ведь наверняка есть, за что ценить.
* * *
Роман Разумовского – цепь эпизодов, страшных и диких, глупых и бредовых историй, абсолютно тем не менее типичных и естественных для нашей с вами жизни. Он не повествует, а сидит и рассказывает. Очень мне понравилось, кстати, вот еще что. В начале он пишет: «Вскоре мы подружились с двумя девушками из Питера и перешли жить к ним в сарайчик. Моя чувиха почему-то только брала, а чувиха Тени только давала...» А ближе к концу: «Кстати, я когда только приехал в Питер, сразу почти позвонил одной старой знакомой, Катьке, той самой девчонке, с которой познакомился в Коктебеле, где мы тусили с Тенью. Ну та, помните, которая только брала почему-то со слезами на глазах?..»
Конечно, помним.
Продолжаем разговор.
