Андрей Щербак-Жуков
Что – страшно? А это был завод...
Фото из книги
Алексей Иванов. Хребет России. – СПб.: Азбука-классика, 2010. – 272 с.
Телепроект «Хребет России», судя по всем приметам, изначально замышлялся как событие сезона. Четыре серии показывались основательно, без спешки, по одной в неделю – чтобы зритель мог получше прочувствовать масштабы и значимость. Каждая серия заканчивалась длинным списком тех, кого благодарят создатели. Каждый кадр буквально сверкал на неярком сибирском солнце всеми немереными средствами, что были в него вложены. Для минутного эпизода надули огромный аэростат! Да не один раз, а два – поначалу помешал подняться в небо ветер, пришлось ждать полгода. Чего уж говорить о прочей технике, задействованной в съемках, – внедорожники, снегоходы, моторные лодки, рафты, катера, вертолет, – словом, целый транспортный парк. Три ведущих, три режиссера, не знаю уж, сколько операторов, всякая компьютерная анимация по самым современным требованиям. Съемки – «от Перми в Европе до Тобольска в Азии, от села Ныроб на севере до исторического заповедника Аркаим на юге». И в каждом кадре – гордый имперский дух.
И, в общем-то, все затраты – не зря. Проект нужный. Мы как-то в своих столицах позабыли про регионы, будто и нет их совсем. А в Красноярске между тем на каждом столбе – объявление: «Обучаю китайскому языку». А это даже не Дальний Восток, а географический центр России. Создатели фильма нашли отличный образ: российский двуглавый орел одной головой смотрит на Запад, в Европу, а другой – на Восток, в Азию. А Урал – это его позвоночник, его хребет. В общем, надо вспоминать Россию, и для этого – ничего не жалко. На проекты, поднимающие патриотизм, сейчас денег не жалеют.
Есть у этого проекта и еще одна отличительная черта┘ Писателей на телевидение в наше время берут не часто. Исключение – канал «Культура». Он как заповедник. Там можно и писателям порезвиться, пообсуждать в узком кругу свои проблемы языка и стиля, не пугая при этом нормальной аудитории. А в «Хребте России» – писатель не только написал сценарий (уже этому можно порадоваться), но еще и выступил в роли соведущего. Вот уж совсем диковинка. И как бы извиняясь перед публикой за то, что демонстрирует ей не спортсмена, не поп-звезду или международного сутенера, Леонид Парфенов начинает каждую серию со слов: «Алексей Иванов назван самым значительным русским писателем XXI века, его романы «Сердце Пармы» и «Золото бунта» словно переоткрыли Урал». Что верно, то верно – Иванов уже давно стал брендом Урала, его патентованным знатоком и хранителем старины. Да, родной край Алексей любит искренне и историю его знает отлично – сериал охватывает половину тысячелетия. Но не надо забывать, что он не историк, не краевед, а прозаик – и из пяти его романов только два исторические, а еще три – о современности, она его беспокоит не меньше. А шестая художественная книга – вообще сборник фантастических повестей, она про космос. Неудивительно, что Иванову невероятно тесно в формате, уместном на канале National Geographic. Ему неуютно быть брендом того, у чего не должно быть бренда.
Ему мала роль «Экскурсовода», которую для него выделили создатели фильма. Он стремится вывести тему на философский уровень, он говорит об «уральской матрице», которая формирует под себя всех, кто приходит в этот край┘ Но слова тонут в реве моторов, и зритель следит за энергичными жестами привычного ему Леонида Парфенова, которому досталось амплуа «Рассказчик», или обворожительной спортсменки-экстремалке Юлии Зайцевой в амплуа «Испытатель» – она всюду залезает, отовсюду прыгает и сплавляется.
Сколько писателя ни корми – он все равно норовит писать. Ты ему деньги суешь, а он – снова пишет. Поэтому вслед за фильмом вышла книга. Именно поэтому, а вовсе не для того, чтобы на волне экранного успеха еще и на книге подзаработать. Ничуть. Это видно с первых же страниц, на которых Алексей Иванов вроде бы и хвалит телепроект и благодарит его создателей, а все же не находит в себе сил скрыть некоторую глубоко затаенную обиду. Потому что писатель – по природе искренен. Он пишет: «Современное общество – общество потребления. И ему неинтересен Урал, неинтересна любая провинция, ведь это общество не знает, как можно «потребить» что-то не-брендовое. Чего с ним делать?» В фильме для этого и есть Юлия Зайцева. По мне, так она была просто лишней, но кому-то как раз за ней наблюдать было интереснее всего. Мне же уютнее с книгой. Потому что, как опять же замечает Иванов, «книгу пишет один человек, в общем не выходя из дому, и читателей у книги будет вдесятеро или даже в сто раз меньше, чем зрителей у фильма». И дальше: «Такова культурная ситуация. Но все же книга в чем-то масштабнее фильма». В своей книге Иванов старается «сместить акцент «потребления Урала» с азартного «при-своения» на осмысленное «о-своение». И это – именно то, что осталось за кадром фильма. Каким бы большим он ни был – главное в него не влезло. А книгу не только пишет один человек, но и читают, как правило, в уединении. Есть возможность вникнуть.
"Рассказчик" Леонид Парфенов и "Экскурсовод" Алексей Иванов. Фото из книги |
Книга «Хребет России» – это не сценарий телепроекта. Вот ведь неугомонный писатель – не поленился создать абсолютно оригинальный текст. У него совершенно самостоятельная структура. К примеру, начинается рассказ о героях Урала не с завоевателя Ермака, с которым, конечно, здесь связан каждый камень, а с работавшего на платиновом прииске реки Полуденки двадцатилетнего Александра Гриневского – еще не ставшего писателем Грином┘
Книга позволяет Иванову сделать те обобщения, которым не нашлось места в фильме. Писатель ловко применяет в старине и дикости современные культурологические термины – «матрица», «генокод». Он не просто рассказывает, он создает смыслы и наполняет ими историко-географическое пространство Урала. Вот только смыслы эти не вполне вяжутся с патриотическим настроем, на который явно был соцзаказ. Оказывается, что главная составляющая этой самой «уральской матрицы» – неволя. Базис – государева милость, то есть то, что не заработано, а даровано, как-то отхвачено. Расцвет «Горной державы», как часто называют Урал, приходится на времена крепостничества, когда рабочая сила была бесплатной, когда жизнь человеческая не ставилась ни во что. Причем для большинства эта неволя была естественной, выбранной. А как только было отменено крепостное право, все пошло вразнос: заводчики не сумели стать капиталистами, крестьяне и рабочие – собственниками. Сибирь – край лагерей, пространство тотальной несвободы. Несчастный поселок Ныроб – 500 лет назад тут в яме опричники держали сосланного Борисом Годуновым боярина Михаила Романова, дядю будущего государя, основателя царской династии, и сейчас тут снова зона┘
Каждый разворот книги – отдельная новелла, образная, афористичная. Текст – пронзительный, обеспокоенный и точный – иногда не дополняет глянец картинок, а вступает с ними в диссонанс. Красота какая┘ а счастья нет.
Финал книги тем более далек от оптимизма: 90-е на новом уровне активизировали жестокую «уральскую матрицу», принесли «нищету – неволю, которую не выбирают». Впечатляющий разворот посвящен «Аллее братков» на Широкореченском кладбище Екатеринбурга – ничего подобного в фильме нет и близко.
Последние строки заставляют задуматься, но не дают даже приблизительного ответа. «Похоже, для Урала не существует вечных русских вопросов. Кто виноват? Никто. Так устроена эта земля – следовательно, и жить на ней. Что делать? Что и всегда: работать. Для Урала актуальны совсем другие вопросы. Если смотреть вокруг, то вопрос апостола: Quo vadis? А если смотреть вверх, то вопрос гибнущего города Карабаш: «Спасешь нас всех?»
Так что искрящегося позитива, оптимизма и бездумного патриотизма, столь угодного нынешнему телевидению, в книге не получилось. А нечего было брать в соавторы настоящего писателя! Любой сценарист с ТВ сделал бы работу, как надо, и пошел бы пропивать гонорар в ночной клуб. А писатель так не может, у него болит, ему не дает покоя «уральская матрица».
