Ангелизация Руси

Игорь Зотов написал роман, который непременно прочтет Вениамин Гранатов.
Фото автора

Игорь Зотов. Аут: роман воспитания.– М.: АСТ: Астрель, 2009. – 604 с.

Игорь Зотов – один из самых известных литературных критиков 90-х, первый ответственный редактор «НГ-EL»(1997–2002), ныне – редакционный директор журнала «Ереван». Говорит, что литературную критику давно оставил и возвращаться к ней не намерен. Пишет романы, пополнив ряды критиков, подавшихся в прозаики. Подобно Вячеславу Курицыну, Дмитрию Бавильскому, Павлу Басинскому, Владимиру Новикову.

Похоже, что сегодня критика – это не удел «избранных», предопределенных склонностями и способностями к этому роду деятельности, а скорее фаза карьеры писателя – время сбора фактов и расширения кругозора. Кто-то может в этой фазе застрять, кто-то миновать ее со скоростью метеора, кто-то выйти из нее естественным образом по истечении некоторого времени (и, по-видимому, тридцатипятилетний рубеж – наиболее подходящий момент для этого).

Свой второй роман (о первом автор не любит вспоминать) Зотов представил на XXII Московской международной книжной выставке-ярмарке. «Аут» – это довольно сложное, многослойное произведение, состоящее из нескольких разнородных частей. Скрепляет повествование герой – Алексей Светозаров, страдающий экзотической формой аутизма. Причиной заболевания, насколько можно понять, стала смерть его сестры-двойняшки, задушенной его пуповиной во время родов. Светозаров считает, что она превратилась в ангела, называет ее Клер и периодически задушевно с ней беседует.

Родители Алексея эмигрируют в США, где разводятся. Мать выходит замуж за датчанина и увозит Алексея в Копенгаген. Однако Светозаров мечтает вернуться в Россию. В своих фантазиях он воображает себя «русичем» – потомком древних властителей России, подчинившим безвольные, сырые, пластичные славянские племена. Он мечтает вернуться на родину, чтобы писать статьи о русичах («Как раз такие идеи и завладевают людскими массами. Не логически безупречные конструкции, а хтонические, алогичные, бешеные»), возрождать Россию и вступить в партию Вениамина Гранатова, издающего газету «Граната» (догадайтесь о ком речь).

Действие романа разворачивается в разных уголках мира. Это отражается в названиях глав – «Христиания» («свободный город» в центре Копенгагена), «Бруклинский мост», «Кипр», «Дон», «Ялта» и так далее. Повествование ведется от имени разных лиц. Есть главы, написанные от имени Алексея, его отца, матери, московского журналиста Рогова и автора. Заключительная часть – самодостаточный роман «Буш», якобы присланный Вениамином Гранатовым. Речь в нем идет о гражданской войне в одной из африканских стран (Зотов знает, о чем пишет, – работал переводчиком в Мозамбике).

Почти во всех главах описывается, как Алексей по мере взросления убивает понравившихся ему девочек, девушек, женщин. Происходит это примерно так: «Я отыскала глазами Алексея, он по-прежнему стоял там и как бы давил поверхность воды обеими руками. Под руками его что-то мелькнуло на мгновение. Что, что?! Словно, чьи-то волосы. Мне показалось, показалось! Нет, нет! Алексей вытащил руки из воды, развернулся к берегу и поплыл, быстро колотя руками и ногами. Еще четверо детей бултыхались у самого берега, сталкивая друг друга с черной автомобильной камеры. Юля, где Юля?! Я вскочила...»

Однажды попытка выбросить возлюбленную из окна закончилась «неудачей»: «Он ошибся, он понял, что полета не будет, что та, кого он принял за ангела, оказалась просто девушкой. Не было в ней ровным счетом ничего ангельского. Ее истошный вопль «помогите кто-нибудь!!!» прозвенел в его ушах и стих, угас. «Кто-нибудь, кто-нибудь!.. Это просто человек, из костей, из мяса┘ Из мяса и кожи. И костей. И боится смерти. Люди всегда боятся смерти. Зачем?»┘»

Этому психическому отклонению легко подобрать психоаналитическую интерпретацию. Страх повторной утраты порождает желание разрушить любимый объект, который представляется слишком идеальным для этого мира. Первичная травма вынуждает вновь и вновь повторять ритуал убийства идеализированного прошлого и всего, что это прошлое напоминает.

Выходит, Зотов считает, что тайна переерошенной русской души – это латентный садомазохизм? Пожалуй, да, но это лишь первый уровень прочтения. Понятно, что объяснять «русскую душу» через «садомазохизм», как это делает, например, Даниэль Ранкур-Лаферьер, – это значит объяснять неизвестный X через неизвестный Y. Чтение научной литературы о садомазохизме – вообще увлекательное занятие. Перед вами предстанут десятки взаимоисключающих теорий, одни из которых будут напоминать камышовое бунгало, другие – Кельнский собор. Среди этих теорий будут примитивные и замысловатые, осторожные и дерзкие, но не будет убедительных. Так что есть и второй, более глубокий уровень прочтения, и третий, и третий с половиной┘

Отдельный интерес представляет глава «11.09.2001 (Ялта)», написанная от имени журналиста Рогова – по-видимому, alter ego Зотова. В ней есть кое-что и о внутренней кухне «Независимой газеты» в конце 90-х. А вот кого Зотов считает виноватыми в вырождении журналистики: «┘мало-мальски умный журналист может одинаково успешно работать в двух или даже в нескольких совершенно противоположных идеологически изданиях. Классический пример тому – Василий Розанов. И нет в этом ровно никакой «продажности», о которой вопят, как правило, люди недалекие, люди одной мыслишки, неспособные подняться до осознания бесконечного многообразия окружающей действительности. Именно они, сводя все к борьбе куцых моноидей – каких-нибудь, скажем, либерализма и социализма, – и уничтожают свободную журналистику, как только та набирает силу. Они лишают «глотателей» ничтожнейшей возможности выбора, подчиняя его своим корыстным интересам. В результате мнения больше не сталкиваются, нюансы перестают играть бриллиантовыми гранями, а упадок свободной журналистики объясняют буржуазным словцом «рейтинг». Какие-то лет пять назад журналистика была почти искусством, чтобы потом скукожиться до обычного ремесла».

Особняком стоит глава «Индийский океан», повествующая о приключениях двух слезших с иглы датчан – Георга и Ингрид – в «одной из нищайших стран» Африки. Нужна эта глава только для того, чтобы теснее привязать «Буш» к основному телу романа.

Отметим и ряд недостатков: растянутость, излишняя сложность (в частности, абсолютная неясность финала), неизменность языка при том, что повествователи на протяжении романа меняются (мне кажется, не стоило игнорировать достижения Саши Соколова, описавшего изнутри аутистическое сознание).

Фактически перед нами два стянутых искусственным образом романа – история аутиста Алексея Светозарова и история похождений европейцев в охваченной гражданской войной африканской стране. Что же помешало Зотову разбить роман на две части? Выскажу предположение. Зотова смутило, что «Буш» написан уж слишком по-лимоновски. А зря! Не так уж и похоже. Текст Зотова и текст Лимонова не спутаешь. Не потому, что один лучше, а другой хуже, или один первичен, а другой вторичен. А потому, что оптика другая. Звучание другое. Привкус другой.