Евгений Лесин
Страшная Москва: ни своих, ни чужих.
Фото автора
Юрий Осипович Домбровский. Русский писатель. 1909–1978. Романы, повести, эссеистика: «Державин», «Обезьяна приходит за своим черепом», «Смуглая леди. Три новеллы о Шекспире», «Хранитель древностей», «Факультет ненужных вещей». «Обезьяну...» и «Хранителя» публикует журнал «Новый мир». Аресты: 1933, 1936, 1939, 1949. Алма-Ата, Колыма, Алма-Ата, чтение курса лекций по Шекспиру, Тайшетский озерлаг, опять Алма-Ата, разрешение прописаться в родной Москве. Стихи. Самое знаменитое:
Меня убить хотели эти суки,
Но я принес с рабочего двора
Два новых навостренных топора.
По всем законам лагерной науки
(...)
Мгновенно перескакивая через,
Я топором валю скуластый череп,
И – поминайте, как его зовут!
Его столкнул, на дровосек сел снова:
«Один дошел, теперь прошу второго!»
Лагерная, даже блатная лирика, точнее – логика. Так он и выжил. И не только в лагерях, но и в литературе. Выжил, потому что не сдавался. Нельзя про лагеря? Так я вам про Грибоедова, про Шекспира. Я вам про вас всех так напишу, что вы-то не придеретесь, а все поймут. Домбровский, мне кажется, очень похож на Аркадия Белинкова. Просто Белинкова сейчас уже мало кто знает, но – извините – кто сейчас знает Домбровского? А судьбы и творческие подходы – похожие. Ну да, Домбровский не уехал на Запад. Ну да, Белинков – все же литературовед и эссеист. Но они бились до конца. Не веря в победу. Просто потому, что надо биться. Никакой сдачи и гибели, что так свойственно не только советскому, но и любому интеллигенту. Отсюда, кстати, мое любимое, в каком-то смысле «красноармейское», стихотворение Юрия Домбровского:
Генерал с подполковником вместе
Словно куры сидят на насесте,
Взгромоздились на верхние нары
И разводят свои тары-бары,
Тары-бары, до верху амбары,
А товары – одни самовары.
Говорят о белом движеньи,
И о странном его пораженьи,
(...)
Но зачем, о всевышний садовник?
Пощажен тобой глупый полковник?
В час, когда догорает эпоха.
Для чего ты прислал скомороха?
Генерал и подполковник, те – сдались и погибли. Они потому и проиграли Гражданскую войну. Не хотели биться до конца. Я уж не знаю – почему. Наверное, потому, что скоморохи, а не солдаты.
Юрий Домбровский не был солдатом, он не служил, а сидел.
А отсидев все свои сроки, вернулся в Москву. Его даже печатали. Его любили. Любили друзья, любили читатели, терпели власти. Да, терпели. Думали, что «исправился», думали, что хватило ему его ходок. Другие же – очень многие – стали ручными. Стали «разрешенными», запели у костра. Именно против них и восстало потом так называемое поколение дворников и сторожей. На смену которому теперь, в нулевые, пришло поколение, как пишут в интернете, гопников и стукачей.
Страшно. Чужая Москва. И Домбровский вернулся в чужую, не свою Москву. Как там у Высоцкого?
Бродят толпы людей, на людей не похожих –
Равнодушных, слепых...
Я заглядывал в черные души прохожих –
Ни своих, ни чужих.
Между прочим, 1964 год, как раз то время. Страшная Москва. Москва, куда вернулся как не в Москву.
Сейчас, конечно, еще хуже. Ну так ведь каждый уходит из своей личной Москвы, а возвращается – как и все, в чужую.
И никакая Богородица не спасет. В аду, конечно, легко:
Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края.
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная Дева моя!
Она ходит по кругу проклятому,
Вся надламываясь от тягот,
И без выборов каждому пятому
Ручку маленькую подает.
А под сводами черными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.
И кричит он, трясясь от бессилия,
Поднимая ладони свои:
– Прочитайте вы, Дева, фамилии,
Посмотрите хотя бы статьи!
Не читайте, пожалуйста, товарищ Дева, статьи. Статьи – врут. Что угодно любому из нас могут приписать. Совершенно безвинно. Но то в аду. А здесь, на земле, – полное отсутствие правосудия. И руку тянуть надо каждому первому. Если Вы, конечно, есть, уважаемый товарищ Дева.
* * *
Особый разговор о смерти Домбровского. 1978 год. Ему почти 70. На Западе вышел его роман «Факультет ненужных вещей». Далее – скорее версии, чем изложение фактов. Писателя сильно избивают – то ли в самом ЦДЛ, то ли рядом. От побоев, по сути, он и умирает. Убийство? Может быть. Политическое? Возможно. С другой стороны, Домбровский в последние годы сильно выпивал, да и нет никаких доказательств, что убийство – политическое. Можно только гадать. ЦДЛ – место угрюмое. Большинство источников, кстати, пишут о его смерти примерно так: «скоропостижно скончался». И их не в чем упрекнуть: он ведь и в самом деле «скоропостижно». Я лучше приведу (целиком) его стихотворение «Чекист»:
Я был знаком с берлинским палачом,
Владевшим топором и гильотиной.
Он был высокий, добродушный, длинный,
Любил детей, но выглядел сычом.
Я знал врача, он был архиерей;
Я боксом занимался с езуитом.
Жил с моряком, не видевшим морей,
А с физиком едва не стал спиритом.
Была в меня когда-то влюблена
Красавица – лишь на обертке мыла
Живут такие девушки – она
Любовника в кровати задушила.
Но как-то в дни молчанья моего
Над озером угрюмым и скалистым
Я повстречал чекиста. Про него
Мне нечего сказать – он был чекистом.
