Маркс мертв

Я люблю читать Карла Маркса. Так же, как и раннего Гегеля и позднего Канта, Диккенса и Мелвилла, Стерна и Джойса. Это – качественные тексты. Если бы не судьба Марксова учения, ставшего знаменем нашей революции с ее неисчислимыми потерями и ужасами, он занимал бы почетное место в ряду первоклассных немецких мыслителей ХIХ века. Без полемики.

Маркс – большой эрудит, добросовестный исследователь. Четвертый том «Капитала» – «Теория прибавочной стоимости» – великолепное пособие по истории экономической мысли. Сначала был написан этот четвертый том, а потом на его интеллектуальной базе уже сам «Капитал». Первый том Маркс подготовил лично в 1867 году. Поэтому логика первого тома – Логика Маркса с большой буквы, марксизма. До самой смерти в 1883 году, то есть за 17 лет, Маркс не смог подготовить второй и третий тома «Капитала» к публикации. Оставил после себя рукописи, целую гору, которую обработал и слепил в отдельные тома его друг Фридрих Энгельс. Почему Маркс не завершил работу сам? Загадка. Некоторым современникам казалось, что он утратил интерес к экономической науке после выхода I тома «Капитала». Ему все уже было абсолютно ясно. Добавить что-либо к этому знанию было невозможно.

Открыватель закона

Вклад Маркса в экономическую науку. В чем заслуга Маркса-экономиста? Лучше всех об этом написал он сам, а также Ленин и Энгельс. Главным содержанием экономического учения Маркса, с его собственных слов, «является открытие экономического закона движения современного общества, то есть капиталистического, буржуазного общества, исследования производственных отношений данного, исторически определенного общества в их возникновении, развитии и упадке».

Закон стоимости, определяющий правила обмена товарами, вскрывающий источник капиталистической прибыли. Поскольку товары обмениваются по стоимости, то Маркс выявляет то общее, что есть во всех товарах и что делает их сопоставимыми. Потребительные стоимости нельзя сопоставить, так же как и стоящий за их производством конкретный труд. А вот стоимости, образуемые абстрактным трудом, в основе которого лежат общие психофизические, нервные и мускульные затраты, можно сравнивать и обменивать друг с другом в определенных пропорциях. «Как стоимости, товары суть лишь определенные количества застывшего рабочего времени».

Маркс указывает на специфическую потребительную стоимость товара – рабочую силу, способную производить прибавочную стоимость. В течение рабочего дня рабочий производит необходимый продукт, идущий на компенсацию собственных трудовых затрат и на воспроизводство способности трудиться и размножаться далее, а также продукт прибавочный, воплощающий для капиталиста прибавочную стоимость.

Увеличение прибавочной стоимости возможно путем двух основных приемов: путем удлинения рабочего дня («абсолютная прибавочная стоимость») и путем сокращения необходимого рабочего дня («относительная прибавочная стоимость»). Маркс иллюстрирует эксплуатацию рабочего класса – пролетариата огромным количеством примеров на фоне описания различных стадий повышения производительности труда капитализмом. В основе роста производительности труда лежит разделение общественного труда, которое и предопределяет специфику простой кооперации, мануфактуры и машинного, крупного производства. Далее Маркс анализирует процесс накопления капитала, то есть превращение части прибавочной стоимости в капитал. Именно в ходе накопления капитала происходит вытеснение рабочих машиной, создавая на одном полюсе богатство, на другом нищету. Отсюда – ключ к пониманию природы кризисов перепроизводства. Историческая тенденция капиталистического накопления состоит в том, что централизация капитала ведет к появлению монополий. «Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществления труда достигает такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Экспроприаторов экспроприируют...»

Маркс страстно ждал конца капитализма, активно интересовался революционными событиями в странах Европы. Радовался успехам рабочего движения, огорчался поражениям. Ему казалось, что крах капитала близок, противоречия обострены до предела, общество устало от несправедливости и готово приветствовать коммунизм с его распределением по труду, а не по капиталу. И выводы его исследований как бы подгонялись нетерпеливо под обоснование неминуемого и уже скорого конца капитализма. Эта политическая ангажированность не позволила ему разглядеть внутренние ресурсы капитализма, его фантастическую способность приспосабливаться, адаптироваться, модифицироваться, выживать и давать простор для фантазий, творчества, открытий и прогресса людей.

Без вещи в себе

Маркс – великий гуманист. Он верил в бесконечные возможности человека, в его способность к организации рациональной, разумной жизни вокруг себя. Для него не существовало кантианской «вещи в себе», трансцендентальной для познания. Человек может все! А уж познать свои потребности – наверняка!

Чем плох капитализм для Маркса? Хотя бы тем, что анархия многих производителей ведет к непроизводительным растратам человеческого времени. А ведь экономия времени, по Марксу, главная идея эффективности, производительности общественного труда. Он считал, что богатство общества будет измеряться количеством свободного времени. Именно тогда человек растет, обогащается духовно и умственно, создает предпосылки для всестороннего совершенствования собственной личности, что, по существу, и является целью развития.

Так вот. При конкуренции многих производителей труд и затраты большого числа работников оказываются невостребованными обществом. Иными словами, общественный характер труда при капитализме опосредуется рынком.

И лишь конкурентоспособная продукция воплощает в себе общественно необходимое время, а стало быть, является стоимостью. Марксу жаль тех капиталистов и рабочих, чьи затраты труда так и остались частными, не признанными обществом, чистым расточительством живых и материальных ресурсов. Эта нерачительность оскорбляет Маркса. Разве люди не могут так организовать свою жизнь, чтобы обойтись без этих глупых потерь? Конечно же, могут! Для этого они просто должны национализировать, обобществить все средства производства и организовать свой труд на основе плана! План – отражение планомерности машинного производства как сознательно поддерживаемой пропорциональности. В этом случае труд носит непосредственно-общественный характер. То есть до производства и обмена, без всякого рынка, затраты труда работников признаются обществом как необходимые. В этом случае общественное разделение труда фактически заменяется на общественное распределение труда. Распределение осуществляется на основе учета потребностей общества в различных продуктах. Маркс не видел проблемы в выяснении и учете потребностей людей. Люди – разумны, и про них все более или менее известно. Одежда, обувь, еда, жилье – разве трудно представить себе, что и сколько нужно произвести? Сюртук, штиблеты, котелок, трость, сигары, бутылка вина – все можно учесть в потреблении разумных людей.

Распределение общественного труда. Товар как единство потребительской стоимости (способность вещи удовлетворять какую-либо потребность) и меновой стоимости (способность обмениваться на другие товары) – основа капитализма. Но для обмена товарами нужны разные частные собственники. Капиталистический обмен лежит в основе общественного разделения труда. Если же при коммунизме ликвидируется частная собственность, а это – непременное требование Маркса, то ликвидируется товар. Без меновой стоимости он превращается в продукт, а товарообмен – в продуктообмен. Кто и сколько получит – Марксу ясно. «Каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам отдает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время – это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию о том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме». Эта цитата из «Критики Готской программы» 1875 года. Это – самый зрелый Маркс, написавший к этому времени все самое существенное. Он все продумал, ему ясно, как без рынка все будут получать блага по квитанции. И это будет по-настоящему справедливо! По-коммунистически!

Утопия и пратика

Итак, мы подошли к ключевым моментам экономического учения Карла Маркса. Отрицание капитала, отказ от него означают организацию производства на рациональной основе общественной собственности при помощи плана, распределения труда. Люди трудятся в рамках планового хозяйства и производят продукты, которые распределяются между членами общества по квитанции, в которой указано количество часов индивидуального рабочего времени. По версии Маркса, такая организация жизни общества гармонична и не имеет антагонистических противоречий между производительными силами и производственными отношениями.

Но возможна ли такая гармония в принципе? Не в утопических мечтах и трудах, а на практике?

Проблемы планирования. Опыт советской экономики, увы, показателен. Выяснилось, что спланировать производство всего многообразия 25–30 млн. потребительных стоимостей невозможно. Просто отсутствуют подручные инструменты для увязки такого количества действий по выявлению потребностей, планированию, материально-техническому снабжению, производству, реализации продукции. Нет таких компьютеров, которые могли бы свести все воедино. Нет точной статистики. В случае же очковтирательства, то есть предоставления неверных исходных данных, компьютер вообще становится бесполезным, так как на выходе дает никому не нужную завиральную цифру. Эта проблема стала актуальной тогда, когда было провозглашено, что «план – закон», а нарушение закона – преступление. Уголовное. Вредительство. Жить хотелось всем, и началась свистопляска с корректировкой плановых заданий под факт по три раза в год, искажение отчетности, липа, обман. Все шло в дело. И закупка мяса в соседних областях для перевыполнения плана на 280%, и подпольные хлопковые поля в Узбекистане для перевыполнения государственных заданий по урожайности, и подтасовка и пересчет исходных данных с целью облегчить перевыполнение плана. Все не бескорыстно. В обмен на обман – звезды Героев, повышение по службе, почет и уважение. И продолжалась эта «игра в план» вплоть до 12-й пятилетки, на которой, собственно, все и закончилось. Существенной, так и нерешенной проблемой оказался выбор плановых оценочных показателей: объем валовой продукции, объем реализованной продукции, объем реализованной продукции с учетом договорных обязательств. И ни по одному показателю невозможно было оценить благо для общества.

Сама технология планового процесса оказалась принципиально ущербной в народно-хозяйственном масштабе. По методике планирования в апреле–июне плановики требовали от предприятий заказ на все виды материалов на будущий год. Заводской экономист резонно возражал: подо что, собственно, делать заявки? Вы дайте сначала план производства, укажите, какие изделия требуется изготовить, тогда можно точно сказать, какие материалы понадобятся. Плановик, в свою очередь, еще резоннее возражал: откуда взять план в натуре, пока заявок нет? Ведь только они и покажут, какая нужна продукция в следующем году и в каком количестве. Спор бессмыслен, как задача о том, что появилось раньше – курица или яйцо.

Выявление потребностей. Серьезные проблемы возникают и при выявлении научно обоснованных потребностей. Ведь только эти потребности предопределяют плановые задания. Если установлено, что потребность человека в жилье 5 кв. м, то и строить будут в соответствующих объемах, исходя из двух параметров: норма и количество очередников. А это будет влиять на массу других показателей – потребностей в технике, цементе, крановщиках, опалубке, арматуре и т.п. А будь норма 15 или 20 кв. м на человека, то и все сопутствующие мощности были бы увеличены соответствующим образом.

В приложении к программе «500 дней» были приведены – в рамках перестроечной открытости – нормы потребления мужчин трудоспособного возраста. Поскольку «500 дней» писали люди прогрессивные, то и нормы они указали такие же. Приведу несколько показателей в расчете на год. Итак, мужчине трудоспособного возраста полагалось потребить в год: 1,1 кг мяса куриного, утиного, гусиного, колбасы чайной, колбасы украинской, сосисок; шпрот в масле – 0,3 кг, сельди тихоокеанской – 3,5 кг, сыра пошехонского – 2 кг, яиц – 183 шт., чая – 0,5 кг, икры баклажанной – 1 кг, апельсинов – 1 кг, винограда – 1 кг.

Он мог рассчитывать на покупку следующих гигиенических товаров: зубная щетка – 1 шт., одеколон – 2 шт., туалетная бумага – 5 шт., вата – 2 шт., зеленка, йод – 2 шт., противозачаточные средства – 12 шт., расческа – 1 шт.

Ему полагалось иметь: пальто зимнее – 1 на 7 лет, пальто демисезонное – 1 на 7 лет, плащ – 1 на 4 года, костюм шерстяной – 1 на 3 года, сорочки – 4 на 2 года, майки – 4 на 2 года, трусы – 4 на 2 года.

Одеяло ватное – 1 на 9 лет, подушка и одеяло байковое – по 1 на 7 лет, пододеяльники и простыни – по 2 на 4 года, наволочки – 3 на 4 года, носовые платки – 5 на 2 года, обувь летняя – 1 на 2 года, спортивный костюм и кеды – по 1 на 3 года.

Холодильник и стиральная машина – по 1 на 15 лет, пылесос – 1 на 12 лет, утюг – 1 на 7 лет, люстра, электрокофеварка, электробритва, настольная лампа, светильник для кухни – по 1 на 10 лет, телевизор, радиоприемник, фотоаппарат – по 1 на 12 лет.

Велосипед – 1 на 15 лет, шахматы – 1 на 10 лет.

Исходя из этих нормативов, разве удивителен дефицит многих важнейших товаров в советское время? Кто-то решил, что сосисок в год надо съесть 1,1 кг, откуда же их взять больше?

Перепроизводство в плановой экономике

Как мы помним, один из главных аргументов против капиталистически-рыночной организации экономики состоял в констатации постоянных кризисов перепроизводства и, следовательно, нерациональности использования материальных и человеческих ресурсов общества. Именно непосредственно общественный характер труда, централизованно распределенного при социализме, должен был обеспечить более высокую производительность общественного труда.

Практика реального социалистического строительства привела к диспропорциям и перепроизводству, невиданному при капитализме из-за отсутствия автоматического (через кризис) механизма снятия противоречий.

Из 1 руб. вновь производимой промышленной продукции 77 коп. шли на склад. Материальные запасы в 1985 году достигли 463,5 млрд. руб. (169,5 млрд. – сверхнормативные запасы).

Снижение фондоотдачи в промышленности в 1970–1985 годы составило 70%. Разрыв в темпах роста парка машин и оборудования и рабочих-станочников: 1960-й – 1,2–1,3 раза, 1970-й – 1,6–1,7, 1980-й – 2 раза. Доля

избыточных основных фондов: 1975-й – 18%, 1980-й – 21%, 1985-й – 29%. Количество избыточных рабочих мест по промышленности: 1975-й – 4,7 млн., 1975-й – 6,4 млн., 1985-й – 8,9 млн. На 10 тракторов – 6 трактористов.

Уступая США в 1,4 раза по производству зерна, в 6,4 раза превзошли по тракторам, в 16 раз – по комбайнам. Неисправных комбайнов – на 70 лет производства в США.

В стружку ежегодно шло 12 млн. т металла, завышенный расход в конструкциях – 10–12 млн. т, от ржавчины ежегодное выбытие металлофонда – 10 млн. т. В машиностроении и металлообработке отходы – 21%. В 1945 году всего было произведено 19 млн. т металла (хватило и на танки, пушки, самолеты, и на восстановление экономики).

Ручной труд в промышленности – 40%, в строительстве – 58%, в сельском хозяйстве – 67%.

50% всех занятых в промышленности – вспомогательные рабочие, механизация труда которых – 29% (на основных – 64%).

Кожаной обуви, которую никто не покупал, в 1988 году произведено 820 млн. пар (в Великобритании – 118, ФРГ – 80, Франции – 181, США – 220, Японии – 95).

Простой и сложный труд. Мы помним, что в основе обмениваемости вещей находится стоимость – порождение абстрактного труда, который может быть простым и сложным. По Марксу, сложный труд – помноженный простой, а простой – редуцированный сложный. Все просто: умножь труд землекопа на 5 и получишь труд инженера, и наоборот. Вознаграждение – в соответствии с количеством, качеством и интенсивностью труда – является справедливым. Но без рынка решить проблему вознаграждения, будь-то за затраты, будь-то за результаты труда, оказалось невозможным. Равное количество часов, проведенных на работе, ни о чем не говорило. Потому что существует социальная неоднородность труда. Можно было «валять дурака» на любом посту, на который человек взбирался в соответствии с «корочками». Вознаграждение производилось по должности. Хотя результаты деятельности могли быть катастрофическими для экономики страны. Сложный труд не стимулировался, рабочий получал больше инженера и учителя, что на практике означало его больший вклад в общественную стоимость. Неудивительно отставание страны в области научно-технического прогресса, ухудшение структуры общественного продукта, снижение качества роста. Качество дает сложный труд.

Неутешительный итог. Итак, базовые воззрения Маркса об экономике оказались утопическими. Во-первых, частная собственность оказалась эффективнее общественной. Во-вторых, анархия производства, или, говоря по-современному, конкуренция, – не зло капитализма, а благо, мощнейший стимул прогресса во всех отраслях экономики. В-третьих, непосредственно общественный характер труда на основе его сознательного распределения – путь к невиданным тупикам и диспропорциям. Перепроизводство и разбазаривание общественного продукта и труда при социализме несоизмеримо больше, чем при капитализме. В-четвертых, обмен своего труда на зарплату по стоимости при капитализме намного справедливее вознаграждения по квитанции. Невозможность правильного учета трудовых затрат разного качества ведет к уравниловке, дестимулированию, застою. Оказывается социально несправедливым. В-пятых, негативные стимулы к труду, обусловленные угрозой безработицы, оказались действеннее позитивных стимулов на основе социалистического соревнования и морального поощрения. Что обусловило более высокую производительность общественного труда при капитализме.

Драма Маркса

Маркс на основе анализа капитала сформулировал основные закономерности смены общественно-экономических формаций как результат противоречия между уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений. Когда производительные силы развиваются максимально, устаревшие производственные отношения отмирают в пользу новых, прогрессивных. Его самый верный адепт В.И.Ленин, в угоду своим политическим амбициям, дезавуировал марксистское учение, объявив о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране. При этом не самой развитой – России. После чего не стоило удивляться и решению о переходе к социализму Монголии, минуя капитализм. Если нельзя, но очень хочется, то┘

Так что практическая ценность теории Маркса оказалась весьма относительной, а судьба драматичной. Добросовестный анализ, правда, с существенными упрощениями, и слишком политизированные ключевые выводы. Все это породило произвол в трактовке базовых положений, которые вопиющим образом противоречили наблюдаемой действительности. Прав оказывался тот, у кого было больше политических прав. Царь горы. Вождь. Генсек. Кормчий.

Еще драматичнее оказалась судьба дочерей Маркса. Лаура покончила самоубийством вместе со своим мужем Полем Лафаргом, потому что не захотела ждать победы социализма. А Элеонора отравилась после того, как ее муж промотал оставленные ей Энгельсом в наследство 200 000 долларов. Сумма фантастическая. Если учесть, что вся семья Маркса большую часть жизни жила на несколько фунтов в месяц, которые пересылал в письмах из Манчестера все тот же верный друг Фридрих Энгельс.

Вся эта драма выглядит символично в семье человека, всю свою жизнь посвятившего доказательству того, что самое справедливое общество – общество без денег, без семьи, без капитала и наследства.