Народная книга

По закопченным столичным магистралям, по умытым пением соловьев проселкам ездят взад-вперед в подержанных «Мерседесах» бледные понурые люди. Их лица одинаково омрачены непростой думой. Эти господа – издатели художественной литературы. Они думают об одном и том же: «О где же, где же взять второй «Код да Винчи»? Либо так: «О дайте, дайте мне второй «Код да Винчи», и я переверну┘ то есть сменю подержанный «Мерседес» на неподержанный»!

Думают они, конечно, неправильно. Правильно думать так: «Скажите мне, чего нет в Америке, и я стану миллионером». А чего там нет?..

Расскажу такую историю. Было это, не сказать чтобы очень давно┘ Потерялся на просторах нашей необъятной страны один американец. Знаете, как бывает: выпил, не закусил – потерял паспорт... Целый год местные гостеприимные жители бесплатно угощали его напитками, а местные гостеприимные жительницы мечтали на нем жениться. В конце концов нужную бумагу он выправил и отбыл к себе на родину. И прислал одной из наиболее гостеприимных жительниц письмо – со следующим душераздирающим похмельным эпиграфом: «Здесь плохо, здесь нет КЕФИР!..»

Мораль – чего нет в Америке? Того, что валяется у господ издателей под ногами.

Рынок «коммерчески успешной» литературы задыхается. Всего несколько жанров (боевик, иронический детектив, любовный роман, фантастика), а издателей, литературных негров и книжных серий на этом пятачке толчется тьма-тьмущая. При этом только кажется, что Дарью Донцову «читают все» – на самом деле у каждого жанра свой специфический потребитель, и рекрутировать новых неоткуда. Единственный приток читательниц Донцовой осуществляется за счет пересаживающихся на нее с журнала «Кул-герл» девочек, а это, учитывая отрицательную демографическую динамику, трудно назвать «притоком».

Отсюда судорожный поиск новых «трендов». Любое незначительное движение в этом направлении принимается «на ура» и искусственно раздувается в сенсацию – скажем, Оксана Робски – та же Донцова, только для девочек, или «Духless» Сергея Минаева – та же Робски, вид сбоку. Но сделать ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ движение, удивить читателя, перетряхнуть потребительский рынок в поисках «альтернативных ресурсов» – никто не решается. Дескать, чахнущая синица в руке лучше журавля в небе. Издатели по-маниловски мечтают о «новом», но только уже кем-нибудь проверенном, испытанном, а ведь кто испытал – тот и продал, эпигонам остаются лишь крошки.

Помимо нежелания рисковать, мечты о питье шампанского отодвигаются еще по одной причине. Общество «тоталитарной демократии» (см. рецензию на книгу Игоря Джохадзе в рубрике «Пять книг недели») приучило коммерческих издателей к мысли, что рынок формируется не спросом, а предложением: потребители не имеют права хотеть чего-нибудь не того, что производитель намеревается им продать. «Народное чтение» фабрикуется «менеджерами», которые этого самого народа в глаза не видели. Они думают о прибыли, на реального читателя им плевать. Поэтому они оказываются в положении Незнайки, совершавшего «три хороших поступка» специально для того, чтобы получить волшебную палочку.

Как разорвать этот порочный круг? Вспоминается признание Татьяны Толстой – она якобы взялась за перо потому, что хотела читать, а читать было нечего. Вот и пришлось написать самой. Похожую историю рассказывают про Бориса Акунина, жене которого хотелось «качественных детективов». В общем, ситуация достоверная.

О чем пишут профессиональные «райтеры» ради денег? Да о своей сокровенной мечте и пишут. О том, как жила-была девочка, приехала в столицу, этому дала, этому не дала и сильно разбогатела┘ Или о том, как жил-был суперагент, владел приемами карате, красотки падали в обморок, когда в пивную он входил┘ Но почему люди, которым гонораров и барышей не светит, должны «вживаться» в эту их высокую мечту вот уже пятнадцатый год подряд? Ведь вокруг себя они видят совсем другую жизнь┘

Вот нижегородец Владимир Федоров, бывший автор и исполнитель песен в жанре «русский шансон» («родом из народа» – народней некуда), написал роман о том, как надо выживать в русской деревне. Оказывается, такой феномен все еще существует, и многие там живут, или жили, или имеют родственников. Хотя фабула, качественный, сочный язык романа обязаны отпугнуть коммерческих издателей, но обилие разухабистого грубого юмора с вкраплениями сексуальной и алкогольной тематики не могут не встретить у них горячего понимания. Как и у многомиллионной аудитории «русшансона» (подробнее о романе Федорова читайте на стр. 6 этого номера).

Владимир Федоров не одиночка, не уникум – стилистически он напоминает недавно ушедшего от нас воронежского писателя Вячеслава Дёгтева, так же издателями «мягких обложек» не обласканного, но очень популярного среди «простых людей» в интернете.

Или вот повесть «Яблочный спас» Анны Козыревой, опубликованная в журнале «Молоко» на интернет-портале www.hrono.ru. Вернувшийся из армии парень похоронил мать и остался жить в деревне, в своем доме, при яблоневом саде, который, ясное дело, все равно что «вишневый». Женился, родили сына. Теща (сама из этой деревни, но теперь живет в городе, торгует какой-то дребеденью, хозяин – чеченец) сильно возмущена тем, что зять сидит в этой дыре, вместо того чтобы всячески стремиться к жизненному успеху. Подбивает дочь на скандал, та забирает сына и уезжает в город. Коллизия напоминает о «соцреалистической» повести Владимира Тендрякова «Не ко двору».

Но если у Тендрякова за плечами положительного героя, вступающего в конфликт с семьей жены, неколебимой нравственной опорой стоял «колхоз» (то есть, во-первых, «мир», община, а во-вторых, дело, дающее ему ощущение осмысленного существования, дело, всем понятное и всем нужное), то герой Анны Козыревой ни на что опереться не может. Кто же он – чудак-маргинал, сродни шукшинскому, или настоящий герой?..

Вообще в журнале «Молоко» можно обнаружить целый «пласт», целую «жилу» подобной литературы. Художественно незатейливая, но тесно связанная с ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ проблемами обыденной современности, она воспринимается как «сериалы из нашей жизни»... Именно «из нашей» – а не из жизни менеджеров и продюсеров.

Для подавляющего большинства живущих в России читателей книг, с удовольствием пробавляющихся донцовыми и лукьяненками, это было бы хорошее чтение. Как и зашиканная интеллигенцией «Дочь Ивана, мать Ивана» Валентина Распутина, которую совершенно напрасно пытались судить по меркам «высокой литературы». Просто Распутин (подобно точно так же зашиканному Белинским Гоголю) понял, что писать нужно не для «ценителей литературы» – писать нужно для всех людей...

На художественные несовершенства эти люди внимания не обратят – раз уж им Донцова не поперек горла, а связь чтения с реальным и полезным опытом очень благотворно скажется как на их духовном самочувствии, так и на их мнении о литературе вообще, о том месте, которое литература способна занимать в их жизни... А значит, и в «потребительской корзине».