Евгений Лесин Две даты. Одна вытекает из другой. Вытекает, как слезы. Да, впрочем, и даты печальны. 20 лет назад, 17 мая 1985 года, был опубликован знаменитый горбачевский антиалкогольный указ; 15 лет назад, 11 мая 1990 года, умер писатель Венедикт Ерофеев. А заболел он все в том же 1985 году.
С Указа началась и Перестройка, принесшая Ерофееву первую публикацию на родине, первую книжку, первые интервью, прижизненную славу. Посмертная, может, и будет лет через сто или двести, но шумные (относительно) юбилеи отгремели, памятник (он мне все больше и больше нравится) на площади Борьбы стоит, музеи действуют. В 2008-м будет Ерофееву 70 лет, но того, что было в 1998-м, полагаю, уже не повторится. Ни телемарафона, ни символической электрички от Москвы до Петушков. И дело тут, конечно, не в очередных выборах (ну о каких, простите, выборах может идти речь, если электричка, если Курский вокзал, если Венедикт Васильевич Ерофеев?), дело в том, что время ушло и мы, современники, подлинного ерофеевского триумфа не застанем.
Что до меня, так я рад тому, что хоть электричка еще ходит. Пусть уже и не пускают просто так на перрон, и выпивать там запрещено, в электричках. Так ведь и раньше, при большевиках, в год Великого Юбилея, контролеры ходили, да и с пьянством боролись.
Не все, наверное, и знают, что за Юбилей. 1970-й год, 100 лет со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Действие поэмы "Москва-Петушки", по всей видимости, происходит как раз в 1969-м, накануне. Точных привязок к датам, кроме указанного Юбилея, в тексте нет, разве что воспоминания о 20-летии и 30-летии лирического героя (соответственно 1958 и 1968 годы). Героя зовут Венедикт Ерофеев, он очень похож на автора. А действие и впрямь - 68-й, 69-й, может, 70-й.
Дорога до Петушков долгая, без выпивки осатанеешь. Я ведь тоже с группой пьющих филологов ездил туда. И не раз. И не с официальным, конечно, юбилейным поездом, а в частном порядке. Народ (Ерофеева, понятное дело, не читавший) все реалии подтверждает. Мало того, Веничка (персонаж) ночью спал в подъезде, а до того приехал из Лобни. На Савеловский вокзал. Пошел к Курскому. По дороге, разумеется, подвыпил. До Курского не дотянул. Мы пробовали реконструировать его путь - самый, по-моему, интересный - от Савеловского вокзала до Курского. Увы, точно установить его невозможно, все почти улицы переименованы, дома снесены, Москва загажена рекламой и прочим непотребством, изменилась до невозможности. Подъезд - тот и вовсе канул в небытие, а если и есть, то сквозь железную дверь не проникнешь, и дом, если опять же есть, скорее всего нежилой. Четверо, и у каждого классический профиль. Они еще на Красной площади Веничку настигли. Помните? "Они приближались - по площади, по двое с двух сторон... - Ты от нас? От НАС хотел убежать? - прошипел один и схватил меня за волосы и, сколько в нем было силы, хватил головой о кремлевскую стену..." А в подъезде - догнали окончательно и убили. "Они даже не дали себе отдышаться - и с последней ступеньки бросились меня душить, сразу пятью или шестью руками, я, как мог, отцеплял их руки и защищал свое горло, как мог. И вот тут случилось все остальное: один из них, с самым свирепым и классическим профилем, вытащил из кармана громадное шило с деревянной рукояткой..." Ну и в горло, конечно. А теперь великолепная четверка учредила там небось какое-нибудь ООО "Четыре профиля" или что-то в том же роде. Хотя, думаю, в годы Ельцина полегли и они - в бандитских разборках. А кто теперь там - бог ведает...
Дважды в одну и ту же электричку не войдешь. Поэтому, кстати, я не думаю, что Веничка не доехал до Петушков, как считают многие исследователи. Якобы он вышел в Орехове-Зуеве, там поколобродил да и обратно поехал, воображая, что в Петушки. Я думаю, он доехал, проехал в тупик, подремал, ну и, натурально, в Москву, за смертью.
А что до горбачевской антиалкогольной борьбы... Те, кто выжил, вспоминают ее с веселым ужасом. Да, ужас, но именно что веселый. И Ерофеева не Указ тот сгубил, а те четыре профиля. Они ведь не только Веничку, персонажа, но и Венедикта Васильевича, русского писателя, убили.
Я помню Годы Борьбы. "Петлю Горбачева" у каждого винного магазина. Алкоголиков, пьющих все, что можно, - даже коньяк. Брагу в трехлитровых банках с резиновой перчаткой сверху. Самогон (вся Москва гнала!). Талоны, будь они неладны. Канули те времена. И, знаете, хорошо.
