В ковчеге на Лазурном берегу

Судьба храма Архангела Михаила сложилась непросто: последние годы здание закрыто для посещения. Фото со страницы «Православный храм в Канне» в Flickr

Там, где знаменитая каннская набережная Круазет делает крутой изгиб, стоит нырнуть в маленький тоннель с надписью Ville de Cannes (что по-русски – город Канны), и где слева от тебя на стене изображены герои «Криминального чтива» Тарантино, попадаешь прямиком на бульвар Александра III, в старый русский квартал.

Если крепость на месте Канн появилась давно, веке этак в Х, когда рыбачья деревушка, сбегавшая с гор к морю, получила название Каннский порт по имени растущего повсеместно тростника (cannes), то курорт здесь возник недавно – в 30-х годах XIX века. В это местечко вынужденно попал и задержался тут некий британский лорд-канцлер, который держал путь в Ниццу, да решил не рисковать – там началась эпидемия холеры. Обозрев местные красоты, он решил купить здесь участок и построить зимнюю резиденцию. За лордом, как водится, подтянулись друзья и родственники, и Каннская деревушка скоро стала очень обитаемой.

Вслед за англичанами поехала знать из других европейских стран, в том числе из России. К началу ХХ века население деревни выросло в пять раз. А знаменитая теперь набережная Круазет протянулась на 2 км на месте проселочной дороги вдоль моря. В Каннах в это время было уже 35 отелей. После Второй мировой войны городок окончательно становится элитным курортом и там проводится первый Международный кинофестиваль. И сегодня уродливое бетонное здание, в котором он проходит, местные презрительно называют «бункером».

Бульвар Александра III берет начало в маленьком тоннеле c граффити героев «Криминального чтива» на стене. Фото Reuters

С Каннами связано и имя его сына – великого князя Михаила Михайловича, имевшего домашнее прозвище Миш-Миш. Отец не благословил его брак с внучкой Пушкина, не дотягивавшей до жениха по Табели о рангах, и влюбленные венчались недалеко от Канн, в итальянском местечке Сан-Ремо (прославившемся с середины ХХ века музыкальными фестивалями). Брак был признан законным лишь в 1901 году, а непослушная пара так и осела в Каннах, где жила до 1910 года. Миш-Мишу принадлежала знаменитая вилла Казбек, сейчас разделенная на квартиры. После революции здесь жили русские эмигранты.

В 1864–1865 годах в Каннах задержался знаменитый любовный треугольник: Герцен – Наталья Тучкова – Огарев.

Случались здесь и нешуточные драмы, похлеще любовных. Именно в Каннах в 1906 году застрелился, а возможно, был убит человек, мечтавший построить в России «капитализм с человеческим лицом», – промышленник и меценат Савва Тимофеевич Морозов.

В самом начале 20-х годов ХХ века здесь был заключен еще один морганатический брак. С великим князем Андреем Владимировичем венчалась балерина Матильда Кшесинская. Тогда же, в начале 1920-х, здесь мелькнет фигура Владимира Набокова: в 1923 году он отсюда пишет свои «Письма для Веры». Но он будет приезжать в Канны и позже. В середине 1930-х Набоков здесь не без труда разруливает сложную вязь отношений с женой и любовницей, которые обе приехали его «навестить». А в 1937-м он с женой Верой и сыном Дмитрием поселяется здесь на несколько месяцев – сначала в небольшом отеле на улице Жоржа Клемансо, потом в квартирке прямо напротив отеля. Жизнь в Каннах была дешевле, чем в Ницце, и именно тут писатель работал над романом «Дар».

Однако настоящим проводником российского влияния в Каннах стала Александра Федоровна Трипе-Скрипицына (1819–1895), принадлежавшая к старинному еще боярскому роду. Выйдя замуж за Эжена Трипе – французского консула в России, она по окончании его службы отправляется с мужем и двумя детьми во Францию, где становится основательницей русского поселения и целого квартала «маленькая Россия» в Каннах. Супруги строят виллу Александра, которая была снесена в середине ХХ века, а на ее месте вырос высокий многоподъездный дом, который назван Alexander Palace. Хотя к дворцу он отношения не имеет. Это многоквартирный, густо населенный дом с кучей офисных табличек – врачей, юристов, коммивояжеров. Он стоит в двух шагах от моста с граффити по фильму Тарантино, а вокруг все носит имя Александра III.

Прямо напротив дома в саду за высокой оградой спрятался уютный отель с тем же царским именем, прямо рядом с ним – небольшой театрик под тем же наименованием. Пройдя по бульвару чуть дальше, видишь чудесную, будто ажурную, православную церковь, построенную той же Трипе-Скрипицыной.

А дело происходило так. Приехав в Канны, дипломат купил немалый кусок земли в восточном районе города, который местные по странному совпадению поначалу называли «Сибирь». Жена его была женщиной не только высокородной, но и образованной (водила дружбу с Проспером Мериме, например) и общительной. Вслед на ней в Канны потянулись семьи российских аристократов: Трубецкие, Барятинские, Гагарины и др. На вилле четы Трипе Александра была обустроена домовая церковь святой Александры, которую освятили в 1885 году. Служить приезжало духовенство из соседней Ниццы.

Домовая церковь вмещала всего 30 человек, и было решено возвести настоящий православный храм. Был создан строительный комитет, собраны деньги, и Трипе-Скрипицына оформила участок земли, на котором в 1894 году воздвигли вместительный и красивый храм Архангела Михаила, а улица, на которой он вырос, была переименована в бульвар Александра III.

Однако судьба храма сложилась непросто. Чудесная просторная церковь со стройной когда-то колоколенкой, расположенная среди пальм в красивом сквере, с 2015 года закрыта. В церкви немало мощей, захоронений и дорогих даров от императорской семьи. И хотя к 100-летию храм был отреставрирован, что-то, видимо, пошло не так: через 20 лет навершие колокольни рухнуло. К счастью, без плохих последствий – посещение храма и сквера за месяц до этого было запрещено.

Принадлежит теперь Михайло-Архангельский собор, а точнее то, что от него осталось, Московскому патриархату. Служит в Каннах священник-серб, отец Милинко. Говорит он по-русски с легким акцентом, но свободно. Службы идут в маленькой церковке, больше похожей на выбеленный снаружи и изнутри хозблок. Исповеди проводятся на улице – в помещении нет места. Служит отец Милинко пламенно. И этот выбеленный храм-сарайчик, и эта страстная служба, да и время наше – чувствуешь себя среди всего этого, как будто плывешь в тесном ковчеге среди бушующих волн, которым нет ни конца и ни края.