Любопытные истории из серии «Однажды на уроке изобразительного искусства»

Фантастически реальная инопланетянка.

Сталкеры в зону педагогики

«Что из трудного я еще не попробовала?» – такой провокационный вопрос я задавала себе три раза в жизни. Первый раз – когда в 19 лет устроилась дворником вслед за возлюбленным, который убирал улицу после истфака МГУ. К счастью, меня хватило ненадолго. Второй раз – когда в 26 лет решилась родить. И наконец в третий раз – когда в 29 лет, спустя годы после окончания художественно-графического факультета Московского заочного пединститута, надумала пойти в школу уже с некоторым запасом зрелости. Из почти сотни студентов первого курса в школе оказались единицы.

У меня были замечательные «сталкеры» в этот «страшный» педагогический мир: уникальная семейная пара моих сокурсников Вячеслав и Мария Сухаревы. Помимо плодотворной работы в художественной студии, в придачу к методическим находкам они создают незабываемые «действа». Как в слоеном пироге, в них совмещаются: музей, кукольный театр, урок рисования. Коротко говоря, сотворяется волшебство с чудесным (куклой ли?) 200-летним Ксенофонтом Петровичем, неутомимым путешественником и ровесником Пушкина. От них я услышала: «Мы не учим рисовать, мы учим радоваться процессу творчества, жить в нем».

Вторым открытием для меня оказались книги писателя и педагога Елены Макаровой «Вначале было детство» и «Преодолеть страх, или Искусствотерапия», в которых она рассказывает о детях и занятиях с ними по уникальным личным методикам, которые я сочла библией для желающих преподавать изобразительное искусство или проще – рисование.

Старание или порыв?

Преподавание изобразительного искусства в обычной школе сильно отличается от преподавания в художественной школе или студии. Чем? Временем, которого кот наплакал. В «художке» – целевая аудитория. А у нас – кто-то не любит или не хочет рисовать, хотя это бывает редко. Кто-то устал или перевозбужден, кто-то голоден... Урок длится 40–45 минут. Минут за 10 надо: подготовить, объяснить, показать, вдохновить. Остается 25–30 минут. А еще – время на подпись, иначе останется «рисунок неизвестного художника». Вот и попробуй сотвори что-то стóящее, если ты не гений. Ладно, начальная школа – ученикам долго и не высидеть, устают быстро. А с детьми постарше остается только откладывать продолжение работы на потом. Но за неделю-другую (а рисование всего час в неделю!) ребенок может охладеть к работе, и картина рискует остаться незаконченной или испорченной.

Спасением были сдвоенные уроки в 5–8-х классах (к сожалению, это был только эксперимент). Мы успевали сходить на выставку, сделать наброски в зоопарке и завершить большие работы. Позже во многих школах уроки рисования стали вымирать, как динозавры. Со скрипом их оставили только в 1–4-х классах. И чаще всего – на откуп учителей начальной школы. При всем уважении, они несведущи в этой области, и преподавание ограничено: рисуют что-то декоративно-прикладное по трафаретам-клише. Результат – поделки чуть выше уровня детсада. Часто с особым удовольствием рисование заменяют предметами «более важными».

Но вернусь в начало моего профессионального пути. Сначала мне не повезло: я попала в школу, где рисованием занимались в классе музыки со стоящим у самой двери в углу фортепьяно. А как может ребенок спокойно пройти мимо? Да никак! Мне приходилось быть цербером, охраняющим инструмент от жадных детских рук. Эта невольно навязанная роль угнетала. Вторым досадным обстоятельством было то, что до меня работала учительница, которая из всего многообразия художественных материалов предпочитала карандаши и фломастеры. Ведь от них нет грязи и меньше проблем с уборкой. Мне достались дети, не привыкшие к краскам, не говоря о других материалах (тушь, уголь, пастель и др.).

Глазастое дерево. Иллюстрации из архива автора

Замечу, что и в обычных, и в художественных школах многое формализовано. За детскими рисунками нередко тенью стоит учитель – чувствуется давление и указка. И это видно: работы «причесаны» либо вымучены. Ребенок старается, даже очень! А работы скучны для зрителя, ищущего в детском рисунке то же, что и во взрослом: вдохновение и полет. И присутствие следа руки учителя в качестве кукловода не добавляет свободы.

К чему я это рассказываю? К ценности вольных детских рисунков. Когда ребенок не чувствует рамок. Рисует, забывая все на свете: испачканную одежду, несделанные уроки, обиды и прочее.

Послушайте, что поведает ребенок – ведь он прожил в листе свой мир. И там, где вы видите непонятное месиво красок, сумбурные или беспомощные линии – окажется небывалое! И только когда ребенок творит по наитию, в потоке увлеченности – возникает чудо спонтанности, подлинного творчества. То, что я условно называю «неформальный детский рисунок».

Можно ли слепить пустоту?

Нарисовать невозможное? Наше воображение, а в особенности детское – неисчерпаемо.

Студия. Задание: слепить пустоту. А попробуйте!

Петр (2-й класс) создал из пластилина и штучек-дрючек – разнофактурных мелочей – пустоту. Он выбрал пустую пудреницу с зеркальцем внутри, нагромоздил сверху разное-непонятное-красивое из пластилина. Подошел ко мне и, медленно открывая навороченную крышку, сказал: «Ее величество Пустота имеет честь пустовать перед вами...» Опустевший черный пластиковый кружок-выемка после вычурной «наполненности» крышки действительно впечатляюще и торжествующе «пустовал»! Место этому творению размером с ладонь – в музее, если бы существовал такой для детских работ.

На научной конференции после показа работы Петра профессорам гуманитарного знания одна ученая дама сказала: «Мальчик-то непростой, со своим взглядом, умудренный...» Да ведь многие таковы! – если не заглушить, не убить.

Вернемся к небывалому: фантастических существ, невиданных зверей не счесть! Появляются ниоткуда, покоряя пространство листа. У Дины из 3-го класса – узорный, декоративными мазками написанный «Полу повлин и лебедь» (орфография авторская). Тема: «Импрессионизм, виды мазка», а заодно «Животные». Катя и Наташа из 5-го класса на живописном фоне зеленой травы и голубого неба придумали ярко-желтую в оранжевых пятнах «Жирафную лошадку». Да еще оранжевую рамку для красоты добавили.

Пятиклассницы Оля и Таня приглашают на фантастическую планету – для встречи с добрым инопланетянином «Четырепальчиком». Ах, нет – это все-таки инопланетянка: зеленая, пальцеголовая, улыбающаяся во все свои белые зубы на фоне земли и неба, розовый бант на одном из пальцев и украшение на шее.

А вот бурная, экспрессивная работа пятиклассника Миши, мальчика со сложными переживаниями. Фон: тревожное небо с фиолетовыми всполохами. На нервной по цвету, широкими мазками написанной земле растерянно-агрессивно стоит «Оденокий буйвол» (орфография авторская). В название дети нередко вкладывают личную боль.

Вот студийный рисунок девочки Саши. И если в Рязани – грибы с глазами, то у Саши – глазастое дерево. Оно все видит, почти как многоглазый Аргус, великан из греческой мифологии.

Иногда кажется – учителю стоит видеть больше, чем возможно двумя глазами.