Мюзикл с элементами ностальгии

Когда на сцене танцуют одновременно 14 чемпионов мира по танцам – захватывает дух. Фото пресс-службы продюсерского центра «Гранд»

В детстве слово «Измайлово» навевало на меня тоску. Так называлась гостиница, состоящая из нескольких корпусов, незамысловато названных по первым буквам алфавита. Там работала мама, два через два, оставалась на дежурстве с ночевкой, сидела за высокой стойкой и принимала иностранных гостей. Иногда маме приходилось брать меня с собой, она вела меня от станции метро «Измайловский парк», которая сейчас называется «Партизанская».

– Здесь всегда роза ветров, – объясняла мама, пряча меня за спиной. Так мы спускались по ступенькам в направлении гостиницы, где, конечно, было тепло, но ребенку – абсолютно неинтересно и нечем заняться. Главным развлечением для меня был буфет. Не из-за еды, а совсем по другой причине. Это заведение общепита располагалось на высоком этаже. Из окон от пола до потолка было видно далеко, но я даже не припомню что. Я смотрела вниз: одновременно ты испытываешь и страх от возможности падения и удовольствие покоренной высоты.

Все эти воспоминания всколыхнуло место, где мы с подругой условились встретиться. Мы собирались на танцевальное шоу.

– Ты едешь? – допытывалась у меня подруга голосовыми сообщениями. – Будешь вовремя или придется тебя ждать?

– На месте, – ответила кратко. Обычно я действительно не дружу со временем, у меня даже есть гипотеза, что это заговор всех часов мира против меня. Но в последние годы я стала пунктуальнее, поскольку решила приезжать на полчаса раньше назначенного. Не хочется красть то, что тебе не принадлежит, не расплатишься.

Я была в предвкушении. Первый мюзикл «История в отеле» от этих создателей меня покорил в самое сердце. В нем не было какой-то единой истории, как в комедийном фильме «Отель «Гранд Будапешт», лишь место, куда заселялись постояльцы, и с ними происходили маленькие истории. И вот год спустя рядом с гостиницей из моих воспоминаний назначена премьера режиссера и первой части тоже Егора Перегудова «История в отеле. Ностальгия».

Подруга предупредила: «Это не продолжение, а совершенно новое, отдельное действо». Нет сомнений! Как можно развить то, чего не существовало? По задумке авторов, шоу должно было откинуть нас еще дальше в прошлое, за эпоху Гэтсби, туда, где все молчат, улыбаются и танцуют. И если первая часть с первых звуков и шуршания башмачков напоминала великосветский прием, то вторая открывала вселенную немых чувств.

Подруга подъехала вовремя, однако в фойе, явно сделанном в СССР, выкрикивались цифры счастливчиков, выигравших в местной лотерее. Что там давали, видимо, какую-то брендированную продукцию, но мы не успели поучаствовать в этом аттракционе невиданной щедрости.

– Никогда не выигрываю, – поделилась я с подругой. И мы отправились в зал, без спешки и очередей, пока другие ловили удачу за хвост.

Все заняли свои места, свет погасили и зазвучала музыка из песни потрясающего Нэта Кинга Коула «Autumn Leaves». Я не удержалась от сравнения с первой частью, да и как, если они налицо – роскошные декорации сменили графичные и минималистичные. Классическое сочетание черного и белого цветов захватило как сцену, так и костюмы артистов. После первой зажигательной сцены в лобби на сцену выплыла в танце пожилая пара. Этот номер легенд советского и российского танцевального спорта, обладателей многочисленных международных наград, педагогов Ирины Соломатиной и Геннадия Гунько словно расставил все на свои места. Они кружились в своем ритме ностальгии, а фоном им служил фрагмент из архивной съемки едущего по дороге раритетного автомобиля. Песня «Le joli mai», исполненная Ивом Монтаном, отослала к документальному фильму Криса Маркера и Пьера Ломма «Прекрасный май», выпущенному в 1963 году и рассказывающему о первой мирной весне. Автомобиль сменила статичная черно-белая фотография, а 14 чемпионов мира по танцам взяли швабры, как само собой разумеющееся, и закрутились в плясе служб отеля. Шуточный музыкальный номер игры на бокалах и разных стеклянных емкостях захватил наше внимание и отвлек от сбегающих со сцены артистов.

Опять весь зал опустили во тьму.

– Что у них за развлечение такое – устраивать ЗТМ? – возмутилась моя подруга.

– Ты опять ругаешься?

Подруга не уловила моей смешливой интонации. После работы в театре я понимала значение этой аббревиатуры. ЗТМ – затемнение во всем зале, только и всего.

В этот раз отель превратили в пространство игры, эдакий вселенский аукцион, сотрудники которого разыгрывают среди зрителей лоты. Включили Мадонну и ее «Like a Prayer», а под нее вышли в свет переодевшиеся артисты.

– Как же это красиво! – восторгалась молодая девушка на соседнем ряду, отбивая в такт на пару со своим молодым человеком. К окончанию номера и выстраивания композиции позади появились странные конструкции, словно занавешенные на ночь огромные клетки с попугаями.

Голос, как в передаче «Знатоки», торжественно, откуда-то сверху начал объявлять лоты. На кон были поставлены такие неосязаемые субстанции, как мечта, время, воображение, привязанность, забота о себе. Пожалуй, многие из них можно было бы объединить, однако каждый новый лот раскрывал нюансы предыдущего, расширял и дополнял его.

Новый мюзикл, как и предыдущий, изобилует мировыми хитами разных лет, виртуозно исполненными актером и певцом, победителем шоу «Голос», одним из лучших теноров России Аскером Бербековым, при живом музыкальном сопровождении GRAND BAND. Есть и определенные номера, которые вполне могут впечатлить неискушенных зрителей, как, например, трогательный номер-игра с горящими в темноте лампочками, танцующими в такт сентиментальной композиции. А я вспоминала один из рок-концертов моей юности, когда вместо телефонных фонариков горели зажигалки, их брали всегда с собой, даже те, кто не курил.

Зажигательная песня Бьенвенидо Гранда «Oyeme mama» помогла заняться стиркой изящным прачкам, одетым в яркие костюмы. А потом их сменил пластический номер под «Ocean’s Twelve», танцоры изображали грабителей, виртуозно прогибаясь под лучами сигнализации. Поразительный калейдоскоп номеров представал перед глазами – вот только здесь были шары, а теперь спортсмены понабежали и тренируются под «Gelato Al Cioccolato», как в фильме «Человек-оркестр» с участием Луи де Фюнеса, глазом не успел моргнуть, а артисты, размахивая пушистыми, разноцветными боа, пошли в люди, спустились в зал, под музыку Поля Мориа, больше известную нашим согражданам по передаче «В мире животных».

На больше чем 100 лет назад, в век зарождения кино, удалось перенестись благодаря одному номеру, где главным действующим предметом стал летающий кусок полупрозрачной пленки, направление которому задавали два артиста. Эти манипуляции напомнили мне одну из первых документальных короткометражек, снятых еще на кинетоскоп, изобретенный Томасом Эдиссоном в 1888 году. В тот век многим кружила головы танцовщица Мария Луиза Фуллер, больше известная под псевдонимом Лои Фуллер. Она придумала номер «Серпантин», или «Змеиный танец». Костюм Лои состоял из «крыльев» на длинных спицах, развевающихся за счет порыва воздуха, идущего из люка снизу. Пластичная Лои поднимала руки с сильной экспрессией, чем восхищала зрителей. Это был новаторский подход к хореографии, далеко отшагнувший от классического танца. Однако в немом документальном фильме хронометражем не более минуты с этим танцем снялась бродвейская танцовщица Аннабела Мур. «Серпантин» исполнялся с длинными покрывалами, которые окрашивались в разные цвета электрическими прожекторами. И для передачи особенностей танца пленку фильма раскрашивали от руки после съемки. Поклоны устроили под песню группы Queen «Don’t Stop Me Now», которая звучала как победный гимн в исполнении Аскера Бербекова.

– Будто совершила плавание по волнам фильмов и ассоциаций, – поделилась я с подружкой после представления. И мы неспешно поплелись под дождем, чтобы поехать домой по туннелям метро.