Утереть нос Европе. Поэзия в камне от Месопотамии до наших дней

Художественная резьба по камню возникла еще до нашей эры. Фото Мари-Лан Нгуен

Камеями принято называть резные камни с изображением, исполненным в рельефе в отличие от инталий – гемм (картин в камне) с углубленным изображением. О происхождении слова толкуют по-разному, некоторые ученые полагают, что во французский язык слово camaheu пришло из греческого, другие – что из итальянского. Как бы то ни было, античные камеи давно стали символом совершенства, изящества и утонченной красоты. Художественная резьба по камню, или глиптика (от греч. glyptike, от glypho – «вырезаю, выдалбливаю»), возникла еще до н.э., в V тысячелетии, в Месопотамии. В те времена резчики ограничивались лишь изготовлением инталий – гемм (картин в камне) с углубленным изображением. Исполненные в мягком камне, они служили в основном печатями. Хотя египетские скарабеи (крохотные жуки – от лат. Scarabaeus sacer) из сердолика были настоящими произведениями ювелирного искусства, и сегодня они украшают многие музеи мира. Собственно камеи, то есть геммы с выпуклым изображением, появились только к концу IV века до н.э. в Александрии. Поначалу их резали на многоцветном сардониксе, но вскоре стали использовать аметисты, топазы, аквамарины, гиацинты, изумруды и сапфиры.

Первые резчики были искусными мастерами и соперничали в искусстве с художниками, чьи картины, хранившиеся в святилищах, они воспроизводили. Работы поражали своим совершенством и стоили дорого – только состоятельные люди могли позволить себе иметь дактилиотеку (от греч. daktylios – «кольцо» и theke – «место хранения») – коллекцию резных камней. Когда последняя эллинская держава – царство Птолемеев – пала, многие греческие умельцы отправились за лучшей жизнью в Рим – новую столицу мира. Римляне, считавшие себя законными преемниками эллинов, кроме всего прочего из наследства Эллады, ценили и искусство резьбы на камне и особенно преуспели в части собирания гемм. Великолепные дактилиотеки были у Юлия Цезаря. Личного резчика имел Божественный Август, до нас дошло его имя – Диоскурид. Это он увековечил портрет первого римского императора в камне. Резцу этого грека принадлежит и гемма с изображением дочери Клеопатры. Был увлечен геммами и Марк Антоний, любовник, а затем и супруг египетской царицы. Когда один из сенаторов отказался продать триумвиру принадлежавшую ему роскошную камею, тот занес его в списки осужденных и изгнал из Рима, но камеи так и не получил. Шли годы, столетие сменяло столетие, время обратило в прах античные храмы, пала самая могущественная в древнем мире Римская империя. В наследство человечеству остались непревзойденные скульптуры, богатая литература и сохранившие свою непревзойденную красоту геммы.

Возрождение

Во времена Ренессанса начинается вторая жизнь античных камей, но «языческое» содержание приобрело новый, христианский смысл. Так, бог неба, отец всех богов, верховное божество римлян Юпитер с орлом у ног становится евангелистом Иоанном; богиня победы Ника – ангелом; герой древнегреческих мифов, певец и музыкант, поэт и философ Орфей – Давидом; сын Посейдона и Евриномы Беллерофонт верхом на Пегасе – святым Георгием. Церковная утварь, оклады священных книг и даже иконы – все отныне украшается античными камеями. Это был своего рода средневековый модернизм – печатью короля франков Карла Великого служила римская гемма с портретом римского императора Коммода и надписью: «Христос, защити Карла, короля франков!» Античными геммами восхищаются Леонардо да Винчи и Рафаэль, Микеланджело и Боттичелли, Петрарка и Бенвенуто Челлини. Но не всякий ценитель античности мог позволить себе приобрести подобную роскошь: образчики этого искусства ценились еще дороже, чем в древние времена. До наших дней дошло предание. Из Кельнского собора злоумышленники похитили камею с «головами волхвов». Городские власти распорядились на 12 дней запереть городские ворота и объявили награду – равноценную 2 тоннам золота (!) – тому, кто укажет местонахождение реликвии. Между тем возрождается и древнее искусство резьбы – в Европе появляются свои резчики. Родоначальниками новейшей глиптики стали итальянцы Витторио Пизано и Донателло – это они возвели искусство камнереза на один уровень с ваянием и зодчеством. На изготовление одной камеи уходили месяцы, иногда годы. Выдающийся итальянский мастер Якопо да Треццо признавался, что «для создания больших камей из агата, превосходящего своей твердостью сталь, необходимо столько же времени, сколько для возведения готического собора».

Геммы и камеи в России

Первые камеи привез в Россию Петр I. Интересовавшийся всем необычным, он приобрел в Голландии небольшую коллекцию гемм для Кунсткамеры. Затем уже Екатерина II, влекомая к красоте, преумножила деяние Петра и создала в Санкт-Петербурге поражающий воображение кабинет антиков (так в те времена называли резные камни). Увлечение императрица в шутку называла «камейной болезнью», огромное собрание гемм – «бездной». «Заболела» императрица в 1799 году: после кончины в Риме немецкого художника Антона Рафаэля Менгса она приобрела не только его полотна и картины, но и камею «Персей и Андромеда», в свое время оказавшуюся не по карману испанскому королю. Французскому просветителю Фридриху Гримму, с кем состояла в переписке, она сообщает: «Камея с изображением Персея и Андромеды торжественно помещена в музее в нижнем этаже покоев... Она близка к совершенству».

В 1782 году княгиня Екатерина Дашкова советует Екатерине приобрести коллекцию гемм шотландского художника и архитектора Джеймса Байрса. Казне коллекция обходится не дорого, а очень дорого, но зато кабинет в Петербурге пополняется уникальным собранием, равного которому нет в Европе. Княгиня не без гордости отмечает в своих «Записках»: «Екатерина вследствие моей рекомендации купила ее целиком». Но императрица на достигнутом не останавливается, и вскоре в Париже у герцога Луи-Филиппа Орлеанского за 40 тыс. российских рублей (огромные по тем временам деньги!) приобретается коллекция в полторы тысячи отборнейших антиков. «Моя маленькая коллекция резных камней такова, что вчера четыре человека с трудом несли две корзины с ящичками, в которых заключалась едва ли половина собрания, – делится императрица все с тем же Гриммом. – Это были те корзины, в которых у нас зимой носят дрова». После Великой французской революции к русскому двору доставляются роскошные камеи принца де Конти, герцога де Сен-Мориса и других известных парижских собирателей и коллекционеров. Чуть позже Эрмитаж обогащается собранием директора Дрезденской Академии художеств Джованни Баттиста Казановы. Доступ к коллекции «антиков», как называли геммы в те годы, считался особой милостью. «Ее видели не более пяти или шести человек», – сообщает Екатерина Гримму.

Но все это были собрания иноземные. Императрица понимает: чтобы утереть нос Европе, необходимо сделать второй шаг: России нужны свои мастера, свои камеи. Следует «Ея Высочайший Указ», на Урал снаряжается экспедиция, и в Петербург начинают регулярно поставлять самоцветы. Ну а в столице искусные придворные резчики изготовляют геммы, по красоте не уступающие европейским. А вскоре и уральским умельцам предписано «не токмо точить камень, но и резать на нем искусно», и екатеринбургский завод становится центром нового промысла. Почти все камеи, изготовленные на Урале, посылались в столицу обыкновенно на Пасху – в подарок царской семье. Эта уникальная уральская коллекция, равно как и «европейские приобретения» Екатерины, хранятся теперь в Эрмитаже. К концу ее царствования в Эрмитаже насчитывалось свыше 10 тыс. гемм. За год до смерти она с гордостью пишет своему доверенному корреспонденту: «Все собрания Европы, по сравнению с нашим, представляют лишь детские затеи». Императрица особо не преувеличивала: коллекция античных камей Эрмитажа выдерживала сравнение с самыми прославленными собраниями Европы.

В XIX веке собрание резных камней значительно увеличилось. Жозефина Богарне в 1814 году одарила Александра I знаменитой камеей Гонзага. Примерно в это же время из коллекции барона Андрея фон Николаи поступают миниатюрная ваза из сардоникса, затем камеи, принадлежавшие генералу Михаилу Хитрово, собрания вице-президента Академии художеств Григория Гагарина. Не остались в стороне и русский посол в Вене Дмитрий Татищев, княгиня Евдокия Голицына, граф Лев Перовский, петербургские коллекционеры Александр Лебедев и Владимир Мятлев. В самом начале XX века Эрмитаж приобретает часть коллекции русского посла в Берлине Петра Сабурова, а после 1917 года в музей вливаются национализированные собрания петербургской знати: Шуваловых, Юсуповых, Строгановых, Нелидовых. В итоге коллекция резных камней увеличилась вдвое. Дело, начатое Петром и продолженное Екатериной, не сумели прервать никакие исторические потрясения: на сегодняшний день в Эрмитаже собрана одна из самых дорогих и редких коллекций античных камей в мире.