Суровая архитектура, криминал и нескошенная трава

На мостах Северной столицы пробки в часы пик в порядке вещей. Фото PhotoXPress.ru

Из коммуналки в центре Питера я переехала на рабочую окраину Санкт-Петербурга с дурной славой – метро «Улица Дыбенко», Веселый поселок. Почему так вышло? Устала от коммунального быта, а еще под нами открыли незаконный хостел, выселить его практически невозможно, как и клопов, которые поползли к нам оттуда. Накопилась общая усталость от вечной борьбы за комфортное существование. За эти годы я стала профессиональной жалобщицей. То незаконная автомойка на первом этаже с шумом, запахами, то общежитие в подвале, то неработающее отопление и так далее. Постоянно происходило что-то, требующее активных действий. Решали, конечно, всем миром. Но сколько можно? А тут этот непобедимый хостел и клопы! И вот я решила экстренно съезжать.

Этот район я изначально не то что не рассматривала, а в принципе избегала. Мне очень не нравилось его расположение на правом берегу Невы, откуда до центра города нужно ехать по мосту, где всегда пробки. Но знакомая риелтор уговорила меня посмотреть. Квартира оказалась чистой, светлой, с минимумом мебели, и, главное, с огромным окном, выходящим на небольшой скверик. Весной прямо под окном цветет рябина, и я наслаждаюсь ее ароматом, лежа на любимом диване, на подоконник прилетают голуби, по осени ягодами пируют скворцы и воробьи. Плюс нет проблем с парковкой, рядом все магазины, фитнес, остановка трамвая.

Веселый поселок, который существовал в этих местах с середины XIX века до середины XX, − историческое название района, который чаще называют современным топонимом «Дыбенко». Чем поселок заслужил такое название, непонятно. До революции это были пустыри с бараками для рабочих вдоль Невы, там же располагались, вытянувшись вдоль Невы, фабрики. Вряд ли рабочие жили сильно весело. Жили там немецкие колонисты, может, у них дела шли повеселее.

После революции фабрики продолжили свою работу, но уже в другой форме собственности, а массовая застройка района началась в 60-е годы. Поэтому лицо района – это хрущевки и блочные дома. Но есть и жемчужины – например, дом, в котором я живу. Это экспериментальная серия с огромными окнами в комнате и маленькими на кухне, всего таких домов около 150 в Санкт-Петербурге. Жили в Веселом поселке все те же рабочие с ближайших заводов, многие в общежитиях (сейчас все они выкуплены и переделаны в квартиры).

С тех пор Веселый поселок ассоциировали с криминальными разборками, пьяными дебошами и районом с сомнительным контингентом. В нашем доме есть одна «веселая» компания: с утра они гуляют по району и стреляют деньги и сигареты, к обеду дремлют на лавочках в сквере, а по вечерам сидят кружком вокруг костра на бульваре и выпивают. Добавил известности району документальный фильм «Подвалы Дыбенко», снятый в середине 90-х, где рассказывалось о жизни асоциальных элементов улицы Дыбенко. Фильм стал популярным, а за районом окончательно закрепилась слава ужасного, мрачного и опасного места.

Сейчас те, кто пил и кутил в легендарных подвалах, вероятнее всего, не с нами. До района наконец-то дошла цивилизация − многоэтажки тянутся между рекой и Дальневосточным проспектом на несколько километров. Раньше на месте новостроек была промзона, ветхие дореволюционные корпусы и склады, непонятные автосервисы и производства.

Новые дома, люди, деньги. С застройкой в район пришли магазины, торговые центры, а первые этажи домов засияли огнями и вывесками с рекламой кофеен, ресторанов, йога-клубов и всего, что только можно придумать. В центре, где я жила прежде, с этим была проблема, основной упор был на алкомаркеты и бары. В центре совсем нет зелени, тесно, приходится протискиваться между припаркованными машинами, а дома нависают над тобой и где-то в глубине квартала все еще идет стройка.

В спальных районах Питера, в отличие от центра, можно полюбоваться и золотой осенью, и весенним цветением.  Фото Reuters

Нева, как и на старом месте жительства, в 10 минутах ходьбы. Но здесь вдоль реки пролегает Октябрьская набережная – одна из основных магистралей города, поэтому эти прогулки не приносят сильного удовольствия, тут грохочут большегрузы, шумно, смог. Тем не менее мужики рыбачат, в теплые выходные на маленьком зеленом участке у берега куча мангалов и соблазнительно пахнет шашлыком, мальчишки с визгами прыгают в речку прямо с парапета. Такая уютная локальная жизнь. Она здесь еще осталась – посиделки на лавочках, стайки пацанов, играющих в войнушку, очередь людей во дворе, поджидающих машину с фермерским молоком, много гуляющих молодых семей, а сомнительных, маргинальных и экстравагантных личностей меньше.

В центре все происходит в закрытых дворах-колодцах и каждый дом – музей, в спальных районах нет замкнутости, все на виду, но обычно нет достопримечательностей. Но в Веселом поселке есть что посмотреть, ведь район осваивался с начала XIX века, имеет свою историю, надо только оглянуться вокруг.

В основном это строгие и суровые здания в стиле конструктивизма, в общем, промышленная архитектура. Самая интересная, пожалуй, сгоревшая Невская мануфактура, возникшая на остатках Товарищества шерстяных изделий «Торнтон». Сбоку от мануфактуры остатки городка для рабочих − дома, поликлиника, клуб. В одном из зданий хостел для рабочих. Вечерами они сидят на лавочках или прямо на газоне, каждый в своем смартфоне, а вся парковка рядом заставлена машинами в ливреях такси и доставки.

Районная электростанция «Красный октябрь» и городок для ее сотрудников «Свет рабочим» − лаконичная и распланированная мечта о спокойной ясной жизни во всеобщей справедливости. Кстати, в этих двухэтажных домиках, утопающих в зелени, роскошные планировки, большие кухни, высокие потолки. А еще мне нравятся усадьба Сосновка и Киновиевский ультрамариновый завод Г.И. Веге, похожая на замок водонапорная башня.

А вот с культурной жизнью с переездом стало туго – если раньше, чтобы послушать орган или сходить в музей, требовалось 20 минут пешего хода, теперь ехать час, поэтому спонтанных посещений стало гораздо меньше. Зато есть местный театр в той же удаленности, что была в центре. Хорошо, что рядом выезд на КАД и «Мурманку», так что до леса, Ладожского озера, крепостей, церквей и другой роскоши Ленинградской области стало ближе добираться. Для себя я определила так: центр – для радости, окраина – для жизни.