Ирина Осинцова
Если верить греческим легендам и мифам, именно здесь, по преданию, из морских волн и пены родилась Афродита. Фото Reuters
Мне очень повезло! Я – типичный представитель поколения «детей с ключом на шее». Это такие дети, которые с семи лет должны были уметь после школы сами дойти до дома, там разогреть себе обед, а потом сами добраться до музыкальной школы. Родители не бросали работу, чтобы быть при нас двадцать четыре на семь, бабушки не считали, что кульминация их жизни – быть сиделками при внуках, а няни были непозволительной роскошью.
Может, кто-то скажет, что этим мне нанесли непоправимый ущерб, нагрузив ответственностью и лишив детства, но я так не считаю. Вот уж кто точно лишен детства, так это дети, которые находятся под присмотром старших чуть ли не до пенсии.
Когда-то я преподавала в одном образовательном центре и вела там курс художественного чтения. В основном занималась с тинейджерами. После занятия учеников, некоторые из которых были выше меня ростом, в холле встречали мамы и бабушки, чтобы сопроводить детей возраста Ромео и Джульетты домой. Иногда по окончании урока ко мне подходил кто-то из ребят и извинялся, что пропустит следующий, потому что его некому проводить или встретить. И я, с семи лет ездившая одна в музыкальную школу на автобусе по плохо освещенным улицам новостроек Ленинграда, теряла дар речи и выдавливала из себя только одно: «Сочувствую!»
В сегодняшних реалиях гиперопеки это кажется чем-то невероятным, но в конце первого курса мы с подругой поехали на каникулы на море без старших. Родители спокойно отпустили нас одних. Считалось, что мы уже достаточно взрослые и сознательные барышни и сможем вести себя разумно.
Мы решили, что полетим на Кипр. Мобильной связи и интернета тогда еще не существовало, поэтому на две недели мы были полностью предоставлены сами себе. Отдых наш протекал вполне благочинно, как если бы с нами рядом была гувернантка. Но юность на то и юность, чтобы где-то программа дала сбой, иначе, считайте, молодости у вас не было.
Конечно, мы довольно быстро обзавелись разными знакомыми, каждый вечер ходили ужинать в любимое кафе, где задружились с владельцем, и вечера просиживали, болтая с ним. Он оказался заядлым путешественником, который первую половину года, в туристический сезон, содержал кафе, а всю вторую половину года проводил в путешествиях, тратя то, что заработал в предыдущие месяцы. А еще мы познакомились с двумя русскими ребятами, которые когда-то уехали на Кипр, скрываясь от призыва, да так там и остались. Открыли автомастерскую и теперь проводят время, плавая в море, а в перерывах ремонтируют машины.
И вот однажды они предложили отвезти нас в очень красивое место, но сказали, что туда нужно ехать вечером. Конечно, мы с радостью согласились! Вечером, куда-то за город, в незнакомое место, с двумя малознакомыми парнями немногим старше нас – да какие могут быть сомнения!
В один из вечеров они за нами заезжают, мы садимся в машину и едем вперед, навстречу приключениям. Выехали за город, едем вдоль побережья, в море догорает закат. В машине гремит музыка, окна открыты настежь, ветер хозяйничает в наших волосах и головах. Красота! Все как в культовом сериале «Беверли-Хиллз, 90210». Тут наши новые друзья говорят, что нужно найти что-то поесть. А все придорожные кафе и магазинчики уже давно закрыты.
Они съезжают с трассы, какое-то время мы едем узкой проселочной дорогой. А за окном ночь. Во всей округе не горит ни единого фонаря. Где мы едем – непонятно. В какой-то момент остановились у каменной ограды. Ребята сказали, чтобы мы не волновались, а просто посидели несколько минут тихо в машине. Выключили двигатель, погасили фары и куда-то ушли. А мы с Ларой остались вдвоем, в машине малознакомых людей, ночью, неизвестно где. Но не задались вопросом, что происходит. Мы еще не вошли в тот возраст, когда на каждую непонятную ситуацию смотришь под негативным углом жизненного опыта и всегда предполагаешь худшее.
Ребята вскоре вернулись – перескочили через ограду в метре от машины, буквально вынырнув из тьмы, а в руках у них были полные мешки винограда! Они сунули их нам, вскочили в машину, и через несколько минут мы уже снова мчались по трассе вдоль моря.
Мы не стали задаваться вопросом, откуда взялся виноград и почему, если кто-то из этих двоих владеет виноградником, они подъехали не к воротам, а полезли через забор.
Дальше ребята сказали, что нужно еще раздобыть что-то попить. И спросили, чего мы хотим, мы ответили – яблочный или апельсиновый сок. Тут они снова свернули с трассы и остановились у закрытого на ночь кафе. Вышли из машины, подошли к кафе, подергали закрытые двери, заглянули в темные окна и зашли за угол. Мы с Ларой опять остались сидеть в машине. Как же ребята достанут нам сок, если кафе закрыто? Буквально через минуту из-за угла показались наши добытчики, неся в руках коробки с соком и бутылки с лимонадом. Впихнув это все в салон, довольные собой сели в машину, мотор взревел, и мы снова рванули вперед.
Тут у меня закралась мысль, что как-то странно эти парни покупки совершают. Как говорили в одном фильме, «меня терзают смутные сомнения…» Но поделиться этим с Ларой я не успела: машина остановилась, и ребята сказали, что все, приехали. Мы вышли из машины и огляделись. Слева от нас были отвесные скалы, а справа в ночной мгле шумело море. Как только выключились фары, мы оказались внутри южной ночи, и единственным освещением были звезды, подмигивающие нам с небес. Ребята взяли мешки с виноградом и питье, и мы двинулись в путь. Оказалось, что подойти к морю можно только по подземному переходу под шоссе. Мы спустились по ступенькам вниз. Это был очень узкий тоннель. Два человека с трудом могли в нем разойтись. И вот тут мне стало как-то некомфортно. Малознакомые люди, ночь, темнота, странным способом добытая еда, все это как-то подозрительно.
Шоссе было многополосное, туннель – длиннющий и без единой лампочки внутри. Я шла, и мне казалось, что этот переход не закончится никогда. Моя фантазия начала мне подкладывать разные нехорошие сценарии. От волнения во мне открылась способность видеть в темноте, и я понеслась вперед, мечтая выбраться на свободу. Позади за моей спиной Лара громко восхищалась, что я так уверенно двигаюсь в кромешной темноте. А мне просто очень хотелось поскорее выйти наружу. И вот наконец впереди из мглы стал вырисовываться выход. Когда я его увидела, практически бегом рванула к нему, а выскочив , увидела невероятную картину.
Представьте себе небольшую бухту. Море, не скованное волнорезами, свободно бьется о берег и отползает назад, шурша галькой, и в центре бухты, среди волн, стоит каменное сердце – скала. Я сразу узнала это место, потому что читала о нем в греческих мифах. Здесь, по преданию, из морских волн и пены родилась Афродита. В течение многих сотен, а может, и тысяч лет волны обтесывали утес, который в конце концов приобрел такую форму. Он ярко выделялся на фоне звезд и был убедительным доказательством, что мифы не врут.
Расположившись на камнях, мы открыли соки, взяли по грозди винограда и почувствовали себя по меньшей мере аргонавтами. Мы сидели на берегу и болтали – о семьях, о наших странах, о друзьях, о кинофильмах… А потом словно в небе кто-то чиркнул спичкой. Мы увидели падающую звезду. Потом еще одну. И еще. Нас приветствовали Персеиды!
Мы бросились загадывать желания, но их было явно меньше, чем звезд, падавших россыпью, по много штук одновременно с разных сторон. Весь купол неба был усеян ими. Разговор затих. Все почувствовали, что болтовня разрушает магию места и момента. И мы сидели на морском берегу, ели ворованный виноград (да, я приняла этот факт) и считали падающие звезды…
Через пару часов ребята привезли нас к гостинице, и утром мы с Ларой благополучно проснулись в своих постелях. Приключение закончилось настолько благопристойно, что можно было подумать, что оно приснилось. А ведь если бы мы были слишком хорошо воспитаны, то, конечно, никуда бы не поехали – ведь это было абсолютно неразумно!
Поколение «детей с ключом на шее» принято жалеть – мы-де были обделены вниманием и заботой, но ведь именно благодаря этому в жизни происходило столько всего интересного, яркого, пусть иногда безумного, но зато запоминающегося. И для меня современные масштабы родительской опеки – это как еда без специй: ни вкуса, ни аромата, ни воспоминаний.
