Вардван Варжапетян
|
|
Захватывающее чтение – узнавать, что досталось отважному, предприимчивому моряку. Иллюстрация Александра Фрэнка Лайдона к роману «Робинзон Крузо». Издание 1865 года |
Сижу за столом. Пью чай. Зеленый. Китайский. Сам как чайник. Хочется чего-нибудь написать. Интересного. Такого, чего до меня никто нигде никогда не сочинял.
И как молотком по голове идея – написать книгу «Индекс». Проще некуда! «Индекс» по латыни – «указательный палец». Но во времена императора Августа Октавиана так называли доносчиков – индексами, указателями. Вот и ты сам на себя укажи – старательно запиши, укажи все, что в твоей квартире, что тебя окружает: на чем спишь, сидишь, что, чем, из чего ешь-пьешь, перечисли одежду, посуду, сковородки, кастрюли, гантели, туалетную бумагу, мыло, иголки, нитки, ручки, ластики, кнопки, еду (в холодильнике, на столе, на плите). Дальше: компьютер, газовая плита, ванна, унитаз, стулья, диван, кушетка, письменный стол в комнате, раздвижной – на кухне, полотенца, носовые платки… Газеты, письма, фотографии, картины… Носки, трусы, зубные щетки, пасты, бритвы, помазок, одеколон, расчески… Книжные закладки, салфетки, картонные иконки, крестики, значки, ключи, ватные палочки для ушей…
Все запиши! Аккуратно, не пропуская самую малость, занеси в свой реестр все, из чего составлено твое жилище, сотканная тобой паутина, где ты сам – паутина, муха, паук. И не пытайся ее порвать! Никакой силой тебе не вырваться! Только смерть может освободить. Или тюрьма – идеальное место, где человек оказывается без ничего (прежде всего – без свободы). Но в тюрьму что-то не хочется.
Пожалуй, только теперь начинаю понимать, чего так хотел в конце жизни Лев Толстой – простой эпитафии: «НАКОНЕЦ СВОБОДЕН». И что просил повторить на своем надгробье убитый американский толстовец Мартин Лютер Кинг: «СВОБОДЕН. НАКОНЕЦ СВОБОДЕН». И что на могиле Григория Сковороды: «МИР ЛОВИЛ МЕНЯ, НО НЕ ПОЙМАЛ». Вот он-то, мой любимый старчик Григорий Саввич, избежал силков, паутины, я же тку и тку ее неустанно.
Что ж получается? Я как Плюшкин? Не живу, а коплю? Именно! Не живешь, а копишь вещи и дни.
Да, интересная идея, только как ее осуществить?
Ну, например, что на столе, где я сейчас на компьютере печатаю эти строчки? Компьютер, мобильник, салфетки (бумажная и матерчатая), гжельская вазочка (в ней 12 печений «Мария»), кружка с чайной ложкой, железное блюдце, стеклянная баночка с крышкой (там тыквенные семечки), полиэтиленовый пакет (в нем четыре куска бородинского хлеба), две книжные закладки, четвертушка писчей бумаги, шариковая ручка, два карандаша, синяя пластмассовая линеечка (15 см), носовой платок, прихватка (браться за горячую кастрюлю), две бутылочки воды (одна пустая), банан, пластмассовая тарелочка с очищенным нарезанным яблоком (считать все четыре куска?).
А на подоконнике? Он широкий, деревянный, морилкой пропитанный много раз. Тут не сосчитать всего! Фотографии, картинки в рамках, иголки, нитки, клей, наперсток, камешки, точилка, скрепки, ручки шариковые и ученические, перышки, кнопки, скрепки, монетки, пуговицы, флешки, кусок древнего воска, окаменелости морские, медный кувшинчик, теннисный мячик, шарик для пинг-понга, стеклянный шарик на елку, записная книжка, футляр для очков, очки…
Книг сотни… газеты-журналы… десятки папок… коробки всякие… На кухне (на полках, в шкафчиках, в сушилке, под раковиной) не сосчитать всего – от гарднеровского фарфора и консервного ножа до слесарного молотка и щипчиков кусковой сахар колоть на кусочки… веник, совок, всякая химия…
Конечно, сразу вспомнился Робинзон Крузо. После крушения он оказался на острове – еле живой, промокший до нитки, голодный. Без еды и воды, без оружия: «У меня вообще не было ничего, кроме ножа, трубки да коробочки с табаком». Но повезло – корабль не затонул, Робинзон смог до него добраться, связал канатами бревна в плот, погрузил на него доски, какие смог найти, перенес матросские сундуки. «В один я сложил съестные припасы: хлеб, рис, три круга голландского сыра, пять больших кусков вяленой козлятины… несколько ящиков вина, рома и рисовой водки…» В кубрике корабельного плотника он нашел ящик с инструментами, в кают-компании – два охотничьих ружья, два пистолета, две сабли, мешок с дробью, три бочонка пороха, три сломанных весла от шлюпки, две пилы, топор и молоток (кроме тех, что были в сундуке плотника) и благополучно доставил на берег.
Конечно, такое и записывать приятно, все крупное: сыры, козлятина, парус, ружья, пистолеты, топоры…
А что у меня?
|
|
Двухкопеечная монета может стать машиной времени. Монета Банка СССР. 1954 |
Захватывающее чтение – узнавать, что еще досталось неунывающему, отважному, предприимчивому моряку.
Во второй раз, добравшись вплавь до шхуны, Робинзон мастерит новый плот и грузит на него: «Два-три мешка с гвоздями, десятка два топоров, точило… три железных лома, два бочонка с ружейными пулями, семь мушкетов, еще одно охотничье ружье и немного пороху, мешок с дробью… всю одежду, какую нашел, да еще запасной парус (из него он выкроит палатку. – В.В.), подвесную койку, несколько тюфяков и подушек».
После пяти-шести экспедиций, когда Робинзон уж не думал, чем можно еще поживиться, он неожиданно обнаруживает в трюме бочку с сухарями, три бочонка рому, ящик с сахаром и бочонок превосходной муки.
Двенадцатый (и последний) рейс на шхуну принес ему вот что: бритвы, ножницы, вилки, ножи и деньги (золотые и серебряные монеты Англии и Бразилии).
Зачем человеку на необитаемом острове деньги? Робинзон улыбается: «Ненужный хлам, зачем ты мне теперь? Ты и того не стоишь, чтобы нагнуться и поднять тебя с полу… Так оставайся же, где лежишь, и отправляйся на дно морское!..» Однако, поразмыслив, все же завернул монеты в кусок парусины и взял с собой. Момент замечательный!
У меня тоже денежки есть, всякие – и бумажные (от 5 руб. до 5000 руб.), и никелевые (от 1 коп. до 10 руб.), есть советские монеты (даже серебряные полтинники 1920-х годов), есть доллары, евро, турецкие лиры… А вот монетка на подоконнике… 2 копейки 1954 года – двушка; их, как в копилку, опускали в телефон-автомат, а он мог и проглотить монету… тогда ищи новую…
– Граждане, двушки не найдется? Позвонить очень нужно! Пожалуйста!
Очень нужной та монетка была. Жизнь могла переменить, если дозвонишься. Вот она. Ненужная никому.
Кому я в 1954-й позвоню из 2024-го? Кто там трубку возьмет?
– Алло, слушаю…
И что я скажу?
И вот эти 2 копейки тоже надо записать, и все монеты пересчитать, и всё-всё от иголки до чугунных гантелей… от таблеток валидола до Пушкина… Да ведь это тысячи-тысячи наименований всего – лишнего, необходимого, сломанного, исправного, съедобного, ядовитого, руками моей жены сделанного, мамой моей сшитого, другом нарисованного… купленного… подаренного… найденного… украденного (да-да!), тысячи тысяч всего всякого…
И перечислять это все?! Нет, не смогу, терпения не хватит, да и 100 лет не проживу. Не буду.
А мысль хорошая. Может, кому-нибудь пригодится.
